Император Наполеон

Накануне, 23 января, во дворе Тюильри император простился с Национальной гвардией Парижа. По воспоминаниям его секретаря К. - Ф. Меневаля, император собрал офицеров национальной гвардии в парадном, т. н. маршальском зале дворца, представил им жену и сына и обратился к ним с такими словами: «Я уезжаю сражаться с врагом. Поручаю вам то, что является для меня самым дорогим - императрицу, мою супругу, и короля Рима, моего сына»[1260]. Другой очевидец этой сцены, главный камердинер Наполеона Луи - Жозеф Маршан, свидетельствовал: «Энтузиазм, вызванный действием императора, когда он передал юного короля их своих рук офицерам национальной гвардии, навсегда останется в памяти всех, кто видел это. Неистовые и продолжительные возгласы “Да здравствует император!” перенеслись из маршальского зала на площадь Карусель, где собрались солдаты национальной гвардии. Когда император проходил по площади перед строем солдат, дававших ему клятву верности, воздух наполнился раскатами громогласных восклицаний “Да здравствует император!”, “Да здравствует императрица!”, “Да здравствует Римский король!” Эта демонстрация искренней любви к его сыну тронула сердце императора: он с такой теплотой поцеловал юного принца, что это не прошло мимо внимания собравшейся публики, и при этом не один глаз увлажнился от нахлынувших чувств»[1261].

Весь день 24 января Наполеон провел в своем кабинете, разбирая, сортируя и подписывая перед отъездом срочные бумаги. Римский король со своей деревянной лошадкой был, как обычно, здесь же, рядом с отцом. Когда ему надоело смотреть на возню императора с бумагами, малыш начал (цитирую далее Е. В. Тарле) «дергать отца за фалды сюртука, требуя внимания к себе. Император взял его на руки и стал подкидывать кверху и ловить. Маленький Римский король был в полнейшем восторге и без счета целовал отца. Но наступил вечер, и его унесли спать»[1262]. Ближе к ночи Наполеон простился с женой. «Не печалься, верь мне, - говорил он ей. - Разве я разучился делать свою работу?» И, обнимая ее в последний раз, пошутил: «Я только задам трепку папе Францу... Не плачь. Я скоро вернусь»[1263]. Далеко за полночь дежурившая в детской спальне няня увидела, как неслышно открылась дверь и вошел в спальню император. Он склонился над кроваткой, в которой младенчески сладко спал его сын, самое дорогое для него существо, и долго смотрел на своего «орленка», не спуская глаз. Потом также бесшумно вышел. Через считаные минуты Наполеон уже был в экипаже и помчался к армии. Мог ли он думать той ночью, что ни жену, ни сына больше никогда не увидит?..

Перед самым отъездом на фронт Наполеон подтвердил узаконенное в 1813 г. назначение Марии-Луизы регентшей. Но теперь он назначил ее советником (т. е. фактически наставником) архиканцлера Камбасереса, а брату Жозефу повелел «принять на себя регентство в случае отбытия ее из столицы»[1264]. Н. К. Шильдер резонно назвал Жозефа «императорским наместником»[1265].

К тому времени, когда Наполеон был уже в пути на линию фронта, его новобранцы еще не все вооружились. Готовых к бою солдат он имел лишь 47 тыс. и мог рассчитывать вскоре тысяч на 30 - 35 резервистов[1266]. В полной боевой готовности была только гвардия - Старая (во главе с маршалами Ф. Ж. Лефевром и Э. А. К. Мортье) и Молодая (ее возглавлял маршал М. Ней). Гвардейской кавалерией командовал граф Э. М. А. Нансути - герой битв при Аустерлице, Фридланде, Ваграме и Бородине. Другие, не гвардейские, соединения - и пехотные, и кавалерийские корпуса - спешно заканчивали формирование. В отсутствие ряда маршалов (Ланн, Бессьер, Понятовский погибли, Сен-Сир попал в плен, Сульт и Сюше были заняты в Испании, Даву осажден в Гамбурге, Ожеро - в Лионе, Журдан и Брюн остались не у дел) армейскими корпусами командовали генералы: 1-м пехотным - Н. Ж. Мезон, (только в 1829 г. он станет маршалом), 4-м - Л. А. Моран и 5-м - Ф. О. Б. Себастиани (будет маршалом с 1840 г.). Только четыре пехотных корпуса возглавляли маршалы - К. П. Виктор, Н. Ш. Удино, Ж. Э. А. Макдональд и О. Ф. Л. Мармон. Во главе кавалерийских корпусов оказались посредственные генералы (Ж. - П. Думерг, Р. - Ж. Эксельманс, Ж. Т. Аррига, Э. Ж. Б. Мило), ибо Наполеон уже не имел в своем распоряжении ни Мюрата, ни Лассаля, ни Монбрена, ни Коленкура, ни Латур - Мобура: Лассаль, Монбрен и Коленкур погибли, Латур - Мобур, потерявший ногу под Лейпцигом, стал инвалидом, а Мюрат... о нем речь еще впереди...