Император Наполеон

Важным условием победы над Россией Наполеон считал ее политическую изоляцию. Учитывая, что почти вся Европа к тому времени, по выражению П. А. Вяземского, «онаполеонилась», он стремился «перевернуть идею коалиций наизнанку»[760], лишить Россию союзников, а самому заполучить их как можно больше. Его расчет был таков: России придется вести борьбу одновременно на трех фронтах против пяти государств (на севере - против Швеции, на западе - против Франции, Австрии и Пруссии, на юге - против Турции).

Расчет казался верным. Пруссию и Австрию, недавно разгромленные, Наполеон вынудил вступить с ним в союз против России: 24 февраля 1812 г. он заключил договор с Пруссией, а 14 марта - с Австрией. Пруссия обязалась дать ему 20 тыс. солдат, Австрия - 30 тыс.[761] Что же касается Швеции и Турции, то они, по мысли Наполеона, должны были помочь ему в войне с Россией добровольно: Турция - потому, что она с 1806 г. сама воевала с Россией из-за Крыма, а Швеция, во - первых, точила зубы на Россию из-за Финляндии, отнятой у нее в 1809 г., а во - вторых, фактически правителем Швеции с 1810 г. стал избранный в угоду Наполеону престолонаследником старый фрондер, интриган, но все-таки маршал Франции и даже родственник клана Бонапартов Ж. Б, Ж. Бернадот.

В случае реализации этого замысла Наполеона Россия попала бы в катастрофическое положение. Но Наполеон и на этом не останавливался. У самых границ России он готов был в любой момент поднять против нее герцогство Варшавское, армия которого к марту 1811 г. насчитывала 60 тыс. человек[762]. Наконец, «благодаря искусной политике, давшей ряд торговых привилегий и допустившей ряд изъятий из своего торгового законодательства в пользу американцев»[763], Наполеон способствовал тому, что на другом краю света Соединенные Штаты Америки 18 июня 1812 г., за неделю до французского вторжения в Россию, объявили войну Англии - главному врагу Наполеона, затруднив, естественно, ее борьбу с Францией и содействие России.

Александр I со своей стороны уже в те дни, когда он увертливо отклонял брачные намерения Наполеона, счел войну с ним неизбежной и скорой. Царь тоже не хотел этой войны, опасаясь после Аустерлица и Фридланда главным образом самого Наполеона. 25 марта 1811 г. он так и написал своему «брату - антихристу»: «Величайший военный гений, который я признаю за Вашим Величеством, не оставляет мне никаких иллюзий относительно трудностей борьбы, которая может возникнуть между нами»[764]. Но уступить Наполеону, склониться под ярмом континентальной блокады Александр не мог, если бы даже захотел. Он, в отличие от своего отца, был силен классовым чутьем и понимал, что «благородное российское дворянство», плоть от плоти которого был он сам, ориентируется на Англию против Франции и не позволит ему сменить курс, как не позволило этого Павлу I. Поскольку же войны нельзя было избежать, царь приготовился к худшему, вдохновляясь примером испанцев. «Если император Наполеон начнет войну со мной, - говорил Александр А. Коленкуру в апреле 1811 г., - возможно, даже вероятно, он разобьет нас, но это не даст ему мира. Испанцы были часто биты, но они ни побеждены, ни покорены. Между тем они не так далеки от Парижа, да и климат их и ресурсы, и пространства не наши <...>. Я скорее отступлю на Камчатку, но не подпишу в моей завоеванной столице мира!»[765]

В те же апрельские дни 1811 г. Наполеон в письме к своему союзнику, королю Вюртемберга, так охарактеризовал своеобразие фатально назревавшей войны: «Война будет - вопреки мне, вопреки императору Александру, вопреки интересам Франции и России <...>. Все это - не что иное как театральное представление (une scène d’opéra), и режиссирует его Англия»[766].

Гонку вооружений Россия начала одновременно с Францией. 1 февраля 1810 г. вместо своего alter ego А. А. Аракчеева царь назначил военным министром менее симпатичного ему, но неизмеримо более компетентного М. Б. Барклая де Толли. Именно Барклай возглавил всю подготовку к войне. С 1810 г. резко пошла вверх кривая военных расходов России: 1807 г. - 43 млн руб., 1808 - 53 млн, 1809 - 64,7 млн, 1810 - 92 млн, 1811 - 113,7 млн только на сухопутные войска[767]. Общая численность войск за 1810 - 1812 гг. удвоилась и составила (учитывая армии, занятые в войнах с Ираном и Турцией, а также гарнизоны по всей России) 975 тыс. человек[768].