Император Николай II. Человек и монарх

Но, несмотря на то, что Государь писал о себе, что он из-за нежелания портить семейные отношения остается «без воли и характера», его уступки своим дядьям, которые имели место в первые годы царствования, касались, в общем, непринципиальных вопросов. В главном Николай II, несмотря на своё глубокое уважение к Семье, сразу же ограничил деятельность великих князей военной службой: «В продолжение трехсот лет мои Отцы и Деды предназначали своих родных к военной карьере. Я не хочу порывать с этой традицией. Я не могу позволить моим дядям и кузенам вмешиваться в дела управления»{659}.

Николай II сумел поставить на место даже такого «патриарха» Романовского Семейства, как Великого Князя Владимира Александровича. Тот считал, что его возраст и близкое родство с покойным Императором позволяют ему в отношениях с новым Царём некие привилегии. Однажды, в январе 1897 г., Владимир Александрович и его жена Великая Княгиня Мария Павловна пригласили в антракте спектакля в Царскую ложу своих гостей, не спрашивая на то разрешения Царя и Царицы. Великий Князь был удивлён, когда получил от «милого Ники» суровый выговор. «Предупреждаю Тебя, – указывал Государь своему дяде в письме от 29 января 1897 г., – что я положительно не желаю, чтобы в нашей ложе, с нами сидели разные приглашенные и затем ужинали бы в нашей комнате. ‹…› Мне в особенности больно, что вы сделали это безо всякого разрешения с моей стороны. При Папа ничего подобного не случилось бы, а Ты знаешь, как я держусь всего, что было при нём. Несправедливо пользоваться теперь тем обстоятельством, что я молод, а также ваш племянник. Не забывай, что я стал Главой Семейства и что я не имею права смотреть сквозь пальцы на действия кого бы то ни было из членов Семейства, которые считаю неправильными или неуместными. Более чем когда-либо необходимо, чтобы наше Семейство держалось крепко и дружно, по святому завету Твоего Деда. И Тебе бы первому следовало бы мне в этом помогать»{660}. Делать выговор своему старшему дяде Государю было нелегко, тот помнил его ещё ребёнком, которого за шалости таскал за ухо.

Великая Княгиня Мария Павловна затаила на Государя обиду, которая в 1916–1917 гг. привела её в лагерь «великокняжеской фронды». По поводу поведения своих старших родственников Великий Князь Георгий Александрович писал Николаю II: «За последнее время милые дядюшки ведут себя весьма неприлично, я просто удивляюсь их нахальству»{661}.