Император Николай II. Человек и монарх

10 апреля Обрученные поехали на родину Невесты в Дармштадт: «Так странно и вместе с тем так мне приятно было попасть сюда. Посидел в комнатах Аликс и осмотрел их подробно»{335}. Но на следующий день пришлось возвращаться в Кобург, куда прибыла английская королева Виктория. «Теперь я её должен звать (Granny) бабушкой», – не без сарказма отметил в дневнике Цесаревич{336}.

14 апреля Император Александр III поздравил сына трогательным письмом, которому было суждено стать последним: «Мой милый, дорогой Ники. Ты можешь себе представить с каким чувством радости и с какой благодарностью к Господу, мы узнали о Твоей помолвке. Признаюсь, что я не верил возможности такого исхода и был уверен в полной неудаче Твоей попытки, но Господь наставил тебя, подкрепил и благословил и великая Ему благодарность за Его милости. ‹…› Не могу представить Тебя женихом, так это странно и необычно! Как нам с Мама было тяжело не быть с Тобой в такую минуту, не обнять тебя, не говорить с Тобой, ничего не знать и ожидать только писем с подробностями. Передай Твоей милейшей невесте от меня, как я благодарю, что она, наконец, согласилась, и как я желал бы её расцеловать за ту радость, утешение и спокойствие, которое она нам дала, решив согласиться быть Твоей женой»{337}.

Вечером 16 апреля фельдъегерь доставил в Уолтон из Гатчины подарок Невесте от Императора Александра III – большое жемчужное колье, доходившее Аликс до талии{338}. Не только Принцесса из бедного немецкого герцогства была поражена красотой царского подарка, который, несомненно, стоил огромных денег, но и все присутствующие при его вручении лица, включая королеву Викторию. «Смотри Аликс, – сказала она Внучке, – не вздумай теперь зазнаться». Но Принцесса и не думала «зазнаваться». Её возвышенная душа была начисто лишена меркантильности. Она с юных лет искала прежде всего духовных сокровищ.

Дни, проведённые Николаем Александровичем в Кобурге весной 1894 г., были, наверное, одними из самых счастливых в его жизни. После стольких лет неопределённых ожиданий, сомнений, переживаний, связанных с возможностью свадьбы с Любимой, Цесаревич наслаждался ее обществом. «Аликс прелестна, – писал Наследник Марии Феодоровне. – Она так мила и трогательна со мной, что я более чем в восторге. Мы целые дни сидим вместе, и когда семейство отправляется на прогулку, мы вдвоем едем сзади в шарабане с одной лошадью; она или я правим»{339}.

Но 20 апреля пришло время расставания: Наследнику надо было возвращаться в Россию. Принцесса писала Великой Княгине Ксении Александровне: «Осталось только два дня, а потом мы расстанемся. Я чувствую себя несчастной при одной мысли об этом – но чего не вылечишь, надо вытерпеть. Я не увижу моего Ники более месяца»{340}.

Те же чувства переживал и Цесаревич: «Вечер провёл с дорогой Аликс у нее: ужас как грустно, что приходится расставаться на долгое время! Как хорошо было вместе – рай!»{341} В принципе расставались ненадолго: всего на полтора месяца. Но для влюблённых это казалось вечностью. Цесаревич Николай ехал в Гатчину к родителям, Аликс – в Виндзор к бабушке.

20 апреля, перед самым отъездом, Аликс передала Жениху письмо, которое он прочёл уже в поезде. Это было первое письмо в их переписке длиною в жизнь. Поразительно, что чувство глубокой любви наполняет её от первого до последнего письма. «Я бы хотела быть достойной Твоей любви и нежности. Ты слишком хорош для меня»{342}.