Император Николай II. Человек и монарх

Между тем королева Виктория не оставляла надежды расстроить или хотя бы оттянуть предстоящую свадьбу. «Чем больше я думаю о свадьбе милашки Алики, – писала она принцессе Виктории Баттенбергской, – тем я несчастнее! Это никак не связано лично с ним – мне он очень нравится, но с его страной, ее политикой и нашими разногласиями, и с ужасно ненадёжным положением, в котором окажется милое дитя. Чем дольше думаю о том, что она изучает русский язык и скоро будет получать наставления русского священника, тем сильнее противится вся моя природа, вопреки всем моим попыткам успокоиться и радоваться вместе с ней»{352}.

Во время встреч с Аликс королева всячески подчёркивала достоинства ее жениха: «Ты ей очень нравишься, Любимый», – писала Аликс Цесаревичу в Петербург. Тем не менее Виктория постоянно расспрашивала внучку, «когда, как и где и что» заставило ее переменить свое решение. «Я и не знала, что ей отвечать», – признавалась своему жениху Аликс{353}. Опытный мастер политической интриги, королева Виктория и в этом случае искала происки русского, а скорее германского Двора.

Повелительница Англии всё ещё надеялась, что свадьбу удастся оттянуть, отсрочить, а то и вовсе сорвать. Она внушала Жениху: «Кончина ее дорогого отца, беспокойство за брата и споры о её будущем очень сильно подорвали её нервную систему. Надеюсь, Вы это поймёте и не будете спешить со свадьбой, ведь ради Вашего и своего блага, она сначала должна выздороветь и окрепнуть»{354}.

Однако события развивались со стремительной быстротой, чего не могли предвидеть ни Виктория, ни Аликс, ни Цесаревич.

8 июня Николай Александрович прибыл на яхте «Полярная звезда» в Великобританию. Наследник съехал на английский берег, по его собственным словам, «штафиркой» (т. е. в гражданском платье) и экстренным поездом отправился в Лондон{355}. Вечером в лондонском пригороде Уолтон-на-Темзе он, наконец, увиделся со своей невестой, которая гостила у своей сестры принцессы Виктории Баттенбергской в её загородной усадьбе. «Я очутился в объятиях моей нареченной, которая показалась мне еще более прекрасной и милой», – написал матери Цесаревич. По словам Александры Феодоровны, сказанным гораздо позднее, эти дни, проведённые в Англии, были «лучшими в нашей жизни». Николай Александрович уже тогда назовет их «месяцами райского блаженного житья»{356}. Тогда они не могли представить, что через три с половиной месяца у них начнется совсем другая жизнь, полная забот, испытаний и страдания.

Пока же они наслаждались общением друг с другом, все вокруг казалось светлым, добрым и радостным. В письме матери Цесаревич писал: «Весь день при чудесной погоде мы провели на воздухе, катались на лодке вверх и вниз по течению, закусывали на берегу. Настоящая идиллия!»{357} Аликс сама заваривала чай, который они пили вдвоём на траве.