Император Николай II. Мученик

Тем не менее считается полностью доказанным участие в убийстве влиятельной сербской тайной организации «Единение или смерть» (или, как ее называли, «Чёрная рука»). Она была создана 9 мая 1911 г. в Белграде десятью старшими офицерами сербской армии. Фактическим лидером организации стал начальник Осведомительного отдела Генерального штаба полковник Драгутин Димитриевич. Король Пётр, королевич Александр и премьер-министр Никола Пашич, во многом обязанные Димитриевичу приходом к власти, тем не менее опасались его. Пашич указывал на опасность «Чёрной руки» и настаивал на её роспуске{672}. Русский военный агент в Сербии полковник В. А. Артамонов в своём рапорте ГУГШ от 9/22 ноября 1911 г. докладывал: «Не скрою, что “Чёрная рука” через одного офицера сделала попытку войти в сношения со мной. Конечно, я немедленно и решительно отклонил приглашение переговорить с членами тайной организации, чтобы не дать им возможности примешивать при агитации имя России». Ознакомившись с информацией, Император Николай II указал МИД тщательно следить за деятельностью «Чёрной руки». Царь отвергал террористическую тактику. «Где гарантия, – спросил Николай II сербского короля Петра I в 1910 г., – что в один прекрасный день заговорщики не поднимут руку на Вашу династию?»{673}

Между тем, если бы «Чёрная рука» действительно принимала участие в убийстве эрцгерцога, то этот факт должен был быть неминуемо известным австрийцам. Нет сомнений, что они не преминули бы его использовать в антисербской пропаганде уже в 1914 г. Вместо этого главным организатором преступления Вена выставляла националистическую «Народну одбрану» только потому, что она была скандально известна своими громкими антиавстрийскими заявлениями. Кроме того, весьма сомнительными представляются утверждения о связях «Чёрной руки» с боснийской террористической организацией «Млада Босна» («Молодая Босния»), к которой принадлежали убийцы Франца Фердинанда. «Млада Босна» имела национально-демократическую идеологию, близкую к анархо-коммунистам. Она основывалась на внеэтническом и внеконфессиональном югославянстве (убийца эрцгерцога Гаврило Принцип называл себя на допросе не сербом, а югославом), основой которого должна была быть левая идеология. По крайней мере один из лидеров «Млада Босна», Владимир Гачинович, поддерживал тесные связи с Троцким, Радеком и, по некоторым сведениям, встречался с Лениным{674}. Гачинович писал Троцкому, что «мы – ваша идейная колония, а колония всегда идет за метрополией»{675}. Никакого отношения ни к сербскому национализму, ни к Сербии как государству эта «колония» не имела. Участники Сараевского преступления не только не были православными, но – воинствующими атеистами. При этом все они были австро-венгерскими подданными{676}.

«Млада Босна», будучи австро-венгерской революционной организацией, не могла не находиться под пристальным вниманием австрийских спецслужб. Не является тайной давно установленные связи Троцкого с руководителем политической полиции Австро-Венгрии Эдмундом фон Гайером{677}{678}. О связях Троцкого с австро-венгерской разведкой отмечали и некоторые исследователи{679}. Известно о подобных же контактах и друга Троцкого Христиана Раковского, которого французский генерал Анри Альбер Ниссель открыто определял «известным австро-болгарским агентом»{680}. Одновременно Раковский был хорошо знаком с лидерами «Млада Босна»{681}.

Если к убийству Франца Фердинанда были причастны австро-венгерские и германские правящие круги, они могли легко использовать через свою агентуру боевиков «Млада Босна», которые, разумеется, не подозревали об истинных организаторах преступления.

Несмотря на то, что у австро-венгерских властей были неограниченные возможности давления на подсудимых, которыми они в полной мере пользовались, ими не было добыто ни одного доказательства, свидетельствующего о причастности к убийству сербского и тем более русского правительств{682}. Об этом недвусмысленно свидетельствовал специальный представитель МИД Австро-Венгрии, посланный расследовать Сараевское преступление, Фридрих фон Визнер, сообщивший в своей телеграмме в Вену от 10 июля 1914 г.: «Даже подозревать сербское правительство в том, что оно было осведомлено о покушении, либо участвовало в его осуществлении, в подготовке и предоставлении оружия, невозможно».