ИМПЕРАТОР ПАВЕЛ I

Но вероломному Палену удалось-таки нащупать слабое место государя. Спустя несколько дней, при очередном докладе, он вдруг замялся, и Павел это заметил. «Мне кажется, вы чем-то озабочены?» – спросил он Палена. Последовал тщательно подготовленный ответ: «Страшусь, ваше величество, сумею ли оправдать ваше доверие в день приезда и пребывания Суворова». – «А почему нет?» – последовал вопрос. «Уж слишком велика особа и велики указанные почести. Справлюсь ли? Вы сами, ваше величество, будете встречать Суворова?» – добавил Пален, как бы раздумывая. «А как же?» – с недоумением спросил Павел. «И ему при вас гвардия будет отдавать почести?» – «Конечно, ведь так мной приказано». – «И он поедет в Зимний дворец при колокольном звоне?» – «Так». – «И здесь на молебне ему будет провозглашено многолетие, а за обедом будут провозглашать тост за его здоровье в вашем присутствии?» – «Конечно, ведь он же российских войск генералиссимус и победоносец, князь Италийский». – «И за обедом будет викториальная пальба?» – «Конечно». – «А вечером во всем городе будет иллюминация и на Неве фейерверк?» – «Верно». – «Но это же очень опасно, ваше величество!» – «Отчего? – повысил голос Павел, – отвечай немедля!» – «Да как же, – ответил тот как можно простодушней, – будет жить в Зимнем дворце со всеми почестями, приличествующими высочайшим особам; войска и караулы будут отдавать ему честь в присутствии вашего величества, он станет принимать во дворце генералов и вельмож». – «Ну и что же?» – не сдавался Павел. «А то, ваше величество, что он, если захочет, поведет полки, куда прикажет – на учение, маневры или еще куда», – смешавшись, добавил Пален. Наступило долгое молчание. «Пожалуй, ты прав, генералиссимус при царствующей особе может быть опасен», – все еще раздумывая, заметил Павел. Возможно, он вспомнил, как много лет назад за обеденным столом, одетый в мундирчик генерал-адмирала, звание которого носил с восьми лет, он, трогая тройной ряд золотого шитья, заметил: «Ну ежели кто будет генералиссимус, так где же ему вышивать еще мундир свой – швов не осталось!» И граф Захар Григорьевич Чернышев на это ответил: «Генералиссимуса быть не должно, потому что государь отдает свое войско в руки другого. А армия – это такая узда, которую всегда в своем кулаке держать надобно!»

Через несколько дней было объявлено об отмене торжеств, посвященных Суворову. Подозрительность и страх взяли верх над благоразумием!

* * *

Потомство мое, прошу брать мой пример: …до издыхания быть верным отечеству.

А. Суворов

20 апреля в десять часов вечера дорожный возок остановился на Крюковом канале. Больного полководца встречали только близкие. Сразу же по прибытии он слег в постель, у него начиналась гангрена. Суворов часто впадает в беспамятство, но не верит, что это конец. Его посещают Багратион, Ростопчин и по поручению Павла Кутайсов. 6 мая во втором часу пополудни великий полководец скончался. Пять суток толпы народа прощались с героем. Пробиться через толпу, забившую прилегающие к дому улицы, было невозможно. «Не помню с кем, помнится, с батюшкой, – писал современник, – поехал я в карете, чтобы проститься с покойным, но мы не могли добраться до его дома. Все улицы были загромождены экипажами и народом. Не правительство, а Россия оплакивала Суворова».

Официальный Петербург хранил молчание. Военное ведомство даже не исключило его из списков, боясь лишний раз напомнить Павлу о Суворове.

12 мая столица провожала великого полководца в последний путь. Шесть лошадей, покрытых черным сукном, медленно везли погребальную колесницу, сопровождаемую тремя батальонами войск и двенадцатью орудиями. Впереди процессии шла длинная колонна офицеров, которые несли многочисленные награды генералиссимуса. Гвардия в похоронах не участвовала «по причине усталости» после парада.

«Известно, что подлецы и завистники обнесли его у Павла, – писал Н. Греч. – …Но в Павле доброе начало, наконец, взяло верх. Он выехал верхом на Невский проспект и остановился на углу Императорской библиотеки. Кортеж шел по Большой Садовой. По приближении гроба император снял шляпу, перекрестился и заплакал.

Бог да осудит тех, которые в этом добром, благородном человеке заглушили начало благости и зажгли буйные страсти».

Погребение состоялось в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры, где покоятся особы царского происхождения и выдающиеся сыны России. Гавриил Романович Державин, первый наш поэт, долго работал над эпитафией к памятнику, извел много бумаги, но ничего не получалось. Спустя несколько месяцев над прахом великого полководца появилась сочиненная им надпись: «Здесь лежит Суворов». Лучше и не скажешь.

Глава двенадцатая ФРАНКО-РУССКИЙ СОЮЗ

Франция может иметь союзницей только Россию.

Н. Бонапарт