Император Павел I

Современники единодушно отмечают, что солдаты любили Павла. Он никогда не позволял в отношении их никакой несправедливости. «Все трепетали перед императором, только одни солдаты его любили», — вспоминает княгиня Д. Х. Ливен. «Император никогда не оказывал несправедливости солдату и привязывал его к себе», — свидетельствует генерал Беннигсен. «Солдаты любили Павла», — вторит ему Ланжерон. «…Начиная с Павла, — писал он, — продовольствие всегда выдавалось точно и даже до срока. Полковники не могли более присваивать то, что принадлежало солдатам».

Рекрутов разворовывали и обращали в собственность — в своих крепостных. По свидетельству Безбородко, «растасканных разными способами из полков людей в 1795 году было до 50 тысяч, или восьмая часть численности армии». Павел I положил этому конец, строго взыскивая за каждого пропавшего солдата. «23 декабря 1800 года солдатам, находившимся на службе до вступления Павла I на престол, было объявлено, что по окончании срока они становятся однодворцами, получая по 15 десятин в Саратовской губернии и по 100 рублей на обзаведение».

Манифестом от 29 апреля 1797 года «объявляется прощение отлучившимся нижним чинам и разного звания людям». А. Т. Болотов поясняет это положение манифеста: «Всякий унтер-офицер, капрал и солдат, прослуживший 20 лет беспорочно, получал отличительный за то знак на мундире своем, и такой знак, который бы не только приносил ему особливую честь и всякому издали уже доказывал, что он старый и добропорядочный воин, но доставлял ему и ту великую и для солдата бесценную выгоду, что он освобождался уже от всякого телесного наказания и не мог уже страшиться ни палок, ни батожьев, а пользоваться мог почти преимуществом дворянским».

Нижние чины получают право жаловаться на офицеров, их человеческое достоинство охраняется. «Всем солдатам было сие крайне приятно, — пишет Болотов, — а офицеры перестали нежиться, а стали лучше помнить свой сан и уважать свое достоинство».

«Я находился на службе в течение всего царствования этого государя, не пропустил ни одного учения или вахт-парада и могу засвидетельствовать, что хотя он часто сердился, но я никогда не слыхал, чтобы из уст его исходила брань», — вспоминает полковник Н. А. Саблуков. Он отмечает за четыре года лишь раз расправу тростью с тремя офицерами.

«Что касается «жестоких» телесных наказаний солдат, то «гонение сквозь строй» при императоре Павле не только было урегулировано уставом, но было несравненно менее жестоко, нежели в последующие времена», — пишет он.

Все унтер-офицеры, участвовавшие в Итальянском походе Суворова, были произведены в офицеры, а солдаты получили годовой оклад денежного содержания.

«Успей Павел спастись бегством и покажись он войскам, солдаты бы его сохранили и спасли», — считает Д. Х. Ливен.

Легенда об отправке Павлом в Сибирь целого полка — «Полк в Сибирь марш!» — не соответствует действительности. Не было такого случая и такого полка!

Благодаря принятым мерам в армии улучшилась дисциплина и повысилась ее боеспособность. В 1801 году прусский агент, не склонный к идеализации русского царя, доносит в Берлин: «Император Павел создал в некотором роде дисциплину, регулярную организацию, военное обучение русской армии, которой пренебрегала Екатерина…» Видный и осведомленный чиновник, служивший четырем императорам, писал о военных реформах царя: «Об этом ратном строе впоследствии времени один старый и разумный генерал говорил мне, что идея дать войскам свежую силу все же не без пользы прошла по русской земле: обратилась-де в постоянную недремлющую бдительность с грозною взыскательностью и тем заранее приготовляла войска к великой отечественной брани…»

«В общих чертах мы можем лишь свидетельствовать, — пишет историк С. Панчулидзев, — что многое из заведенного Павлом I сохранилось с пользою для армии до наших дней, и, если беспристрастно отнестись к его военным реформам, то необходимо будет признать, что наша армия обязана ему весьма многим».

* * *

Эти первые распоряжения поразили петербургское общество… заставили всех подумать о том, как они глубоко в нем ошибались…

В. Ключевский

Слухи один чудней другого ползут по городу: государь заставил Платона Зубова вернуть в казну награбленные им полмиллиона; интересовался у встречного молодого человека, одетого в вицмундир, почему в десять часов он еще не на службе; приказал скупить в трактире крепкие напитки, продаваемые втридорога, «бутылки все перебить и трактир сей уничтожить, дабы и другим неповадно было так нагло молодых людей ограблять…».