Император под ведьмовским соусом

Ясно. И здесь богиня подсуетилась. Недаром, я всегда знала, что эта огненная птичка у нее в любимчиках!

— А моему Риху тоже помощ-щника пож-жаловали? — спросила гидра, заинтересованно подняв все три головы. — С чего это ты луч-чше?

Я спросила это же у эльфа, тот ответил пожатием плеч, не знал. Понятное дело, у Луноликой о планах на нас особо не полюбопытствуешь, а то можно и схлопотать, характер у божественных женщин еще сложнее, чем у обычных.

— А твой Рих — взрослый мальчик, с империей успешно справлялся, и здесь не оплошает, — заверила ее я.

— Вс-сюду выгода, вс-сюду с-связи, — ухмыльнулась Кииса. — И никто не побес-спокоитс-ся о моем мальчике, как я.

Тоже мне мамочка трехголовая нашлась!

— Пойду, проверю ту змею, — сказал эльф, направляясь к выходу.

— Какую именно?

— Обеих, — ухмыльнулся Аррин.

— Погоди! — крикнула ему в спину. — Так ты не сказал мне, Лукас здесь? Он знает?

Страж поджал губы, опустил глаза, я уже догадалась, его ответ мне совсем не понравится. Так и вышло.

— Прости, малышка.

ГЛАВА 62

Генрих

Костер жадно потрескивал ветками. Подготовленный хворост лежал недалеко в специально сделанном углублении, чтобы можно было всю ночь поддерживать огонь.

В зимнем лесу оказалось сложно отыскать дрова, ветки отсырели, кора покрылась изморозью, на ведьминскую магию надеяться не приходилось. Не хотелось сжечь весь лес, вместо того, чтобы просто высушить хворост. Империи и так хватило разрушений от Ниэлы, добавлять мужчина не собирался.

Генрих привык полагаться на себя. Ему пришлось так жить с раннего детства, после трагической смерти матери и всего клана черных пантер. Почти всего. Крохотную горстку выживших назвать кланом даже язык не повернется.

Оборотень не привык просить о помощи. Но здесь выбор у него был невелик: либо принять ее, либо замерзнуть. Без второй сущности, в теле ведьмы холод и голод остро чувствовались, раньше у него с этим проблем никогда не было, даже в годы бесконечных военных походов во времена правления Генриха II.

Сейчас чисто мужское себялюбие и чувство непобедимости были ущемлены, но костер горел, давал тепло и готовил пищу. В котелке булькала каша, от запекаемого мяса кролика шел божественный аромат.

— Ы-эх! И долго ты нас голодом морить еще будешь, жестокая? — присел на плечо фамильяр ведьмы. — Твой талисман проголодался. Пора бы его подзарядить, ты так не считаешь?

— Это ты талисман, что ли? — скептически изогнул бровь.

— На удачу! — летучий надоеда лучился самодовольством, что лишь сильнее раздражало.

Как же император ошибался, что от фамильяра получится легко избавиться! Прицепился к нему при побеге из особняка, словно банный лист и отлипать не собирался.

А ведь Генрих специально выбрал глухую ночь, да и с Лукасом повезло, тот просто умчался из особняка под вечер, даже не попрощавшись с супругой. Впрочем, для задуманного императору это было и к лучшему.

Пока обитатели особняка спали, он заранее сложил себе котомку со всем необходимым для долгого путешествия, пробрался на первый этаж и… столкнулся с Букелием!

— Фамильяр всегда рядом со своей ведьмой! — разволновался мышь, не слушая никаких доводов. — И в горе, и в радости, и в богатстве, и в бедности, и в хвори, и в здравии!

— Мне кажется, ты что-то путаешь, мышь, это слова из другой ритуальной клятвы. Брачной что ли?

– Так я тебе, сладкая моя булочка, и брат, и сват, и муж, и отец, и лепший друг!

— Да ни дай Луноликая! — буркнул себе под нос Генрих.

Фамильяр не обиделся. Просто не услышал или предпочел сделать вид.

— Мы с тобой пуд соли съели вместе! Так что это мне теперь в тепле оставаться с пирожками, соленьями, наливочкой и мясцом, а ты туда, — он указал крылом в сторону двери, — в пургу, холод и неизвестность? Так что ли?

— Так.

Судя по выражению морды, наружу мышу совсем не хотелось и перспектива остаться с пирожками, да наливочкой, его очень воодушевляла, но…

— Букелий никогда не пасовал перед трудностями и трусом не был! Решено, я иду с тобой! Куда бы это ты ни намылилась, — бравадно заявил он, а как только Генрих открыл рот, грубо перебил: — И не уговаривай даже! Тебе меня не соблазнить ни домашней колбаской, ни помидорками, ни даже пирогом с яблоками!

Император хмыкнул, он уже и не пытался что-то доказать этому упрямцу, но, похоже, фамильяру доставляло удовольствие спорить самим с собой, демонстрируя собственное благородство.

— Ты же без меня просто пропадешь! А я не смогу дальше радоваться жизни с таким грузом вины!

Генрих шел пустым холлом, качая головой. В Буке умер театрал!

— Как я дальше буду разбираться с собственной совестью, если с моей подопечной что-то случится?!

Напоминать, что с гибелью мага и фамильяр перестает существовать, переходя за грань, оборотень не стал. Побоялся, что патетика перейдет в истерику и разборки затянутся до рассвета.

— Но ты, как всегда, обо мне не подумала! Ведьма! Ничего-ничего, — продолжал разоряться он. — Мистер Букелий не злопамятный, он свою ведьму в обиду не даст. Да и кто там тебя защит, кроме меня, а?! Пропадешь ведь!