Император. Шахиншах

Во второй половине августа офицеры задерживают последних людей из окружения Хайле Селассие. Императора в тот момент они еще не трогают, им требуется время, чтобы подготовить к этому общественное мнение: столица должна осознать, почему устраняют монарха. Офицеры отдают себе отчет, что такое магический характер народного сознания и какими опасностями чревато низложение. Магический характер подобного сознания состоит в том, что высочайшее лицо часто подсознательно наделяют отличительными сверхъестественными признаками. Высочайшая особа – лучшая, мудрейшая и благороднейшая, непорочная и милосердная. Это сановники плохие, они одни – причина всех бед. Да если бы высочайшая особа только знала, что творят его приближенные, она тотчас бы исправила зло, жизнь сразу стала бы лучше! Увы, эти ловкие негодяи все скрывают от своего господина, и поэтому вокруг столько мерзости, а жизнь так невыносима, жалка и безрадостна. Магический характер этого мышления состоит в том, что в действительности при господстве самовластья именно эта высочайшая особа – главная причина всего происходящего. Самодержец великолепно знает обо всем, а даже если чего-то и не знает, то только потому, что не желает знать, ибо это его не устраивает. Вовсе не случайно в окружении императора в большинстве своем были низкие и ничтожные люди. Подлость и ничтожество служили условием возвышения; согласно этому критерию, монарх подбирал своих фаворитов, награждая и одаривая их различными благами. Ни один шаг не был сделан, ни одно слово не было произнесено без его ведома и согласия. Все говорили его словами, даже если говорили по-разному, ибо он и сам не повторял одного и того же. Да и не могло быть иначе, ибо непременным условием приближения к особе императора было сотворение его культа; кто в этом не проявлял активности и терял усердие – терял и место, выбывал из игры, исчезал. Хайле Селассие жил в царстве своих отражений, его свита состояла из размноженных отражений монарха, что представляли собой господа Аклилу, Тесфайе Гебре-Ыгзи, Адмасу Рэтта помимо того, что они были министрами Хайле Селассие? Они были ничем, кроме того, что являлись министрами Хайле Селассие. Но именно такие люди и требовались императору, только они были в состоянии удовлетворить его тщеславие, его любование самим собой, его страсть к игре и позерству, к жесту и возвеличению.

И вот теперь офицеры один на один сходятся с императором, оказываются с ним с глазу на глаз, начинается последний поединок. Наступила минута, когда всем надлежит уже сбросить маски и показать свое лицо. Этому сопутствует беспокойство и напряженность, ибо между сторонами устанавливается новая система отношений, они вступают в непредсказуемую ситуацию. Императору уже нечего терять, но он еще способен защищаться, защищаться своей беззащитностью, бездействием, одним тем, что он хозяин этого дворца, и еще тем, что он оказывал немаловажную поддержку мятежникам – разве он не молчал, когда мятежники заявляли, что вершат революцию именем императора? Он никогда не опровергал сказанного ими, не заявлял, что это ложь, а ведь именно подобная комедия лояльности, какую месяцами разыгрывали военные, так кардинально упростила им задачу. Офицеры, однако, решают идти дальше, до конца – они желают развенчать божество.

В таком обществе, как эфиопское, до крайности задавленном нуждой, бедностью и заботами, ничто не способно возбудить больший гнев, возмущение и ненависть, нежели картина коррупции и привилегий элиты. Даже самое бездарное и ничтожное правительство, сохрани оно спартанский образ жизни, могло бы просуществовать долгие годы, пользуясь народным признанием. Ведь в сущности, народ, как правило, относится к дворцу добродушно и снисходительно. Но любая толерантность имеет границы, которые дворец в своем самодовольстве и расточительстве легко и часто переступал. И тогда улица неожиданно вместо послушной становится непокорной, из терпеливой превращается в бунтарскую. Но вот наступает момент, когда офицеры принимают решение развенчать царя царей, вывернуть его карманы, открыть и показать людям скрытые тайники в кабинете императора. В это самое время седовласый Хайле Селассие, который пребывает во все более прочной изоляции, бродит по вымершему дворцу в сопровождении своего камердинера Л. М.

Л. М.: