Император Степи

И Темучжина заковали в колодки и привязали на солнцепёке к столбу на окраине стойбища рыбаков. Бортэ хан приказал отвезти в своё становище. А жёнам Есугея и его семье, изгнанной из родового стойбища, пришлось испытать много несчастий и лишений. Беглецы нашли укрытие в верховьях Онона в береговой пещере. Особенно тяжело им пришлось зимой, когда трудно было поймать рыбу в реке или изловить дичь. Когда кончались скудные запасы, им приходилось есть молодые побеги рогоза, откапывать сколько-нибудь съедобные корешки. Две самые младшие сестры Темучжина не смогли пережить вторую зиму и умерли. А после состоявшегося курултая, на котором Великим ханом ожидаемо, провозгласили Тартура, его приспешник Керилтух ринулся на поиски семьи Есугея, чтобы найти и полностью истребить остатки его рода. Но Тенгри-хан, видимо, был на стороне борджигинов. Оэлун избежала истребления рода своего покойного мужа, уведя семью подальше от кровожадного хана…

Темучжина, привязанного к столбу, иногда тайком подкармливали женщины из стойбища. Два нукера, стороживших его, редко покидали береговые тенистые заросли и больше налегали на кумыс в их бездонном бурдюке и на игральные кости, лишь иногда лениво посматривая в сторону бугорка с вкопанным там столбом с «колодником».

На третий день Темучжину удалось ослабить путы, перегрызть зубами верёвку, которой он был привязан к столбу, и бежать. Хан Керилтух, узнав о побеге, взревел от злости:

– Поймать этого заморыша! Чтобы к вечеру его голова была у моих ног!

В ярости он так стегнул своей толстой, короткой плетью десятника Чилауна, чьи нукеры сторожили пленника, что тот едва устоял на ногах. Это стало роковой ошибкой для глупого и заносчивого хана. Нельзя безнаказанно избивать свободного кочевника!

А ноги Темучжина сами собой вынесли его на берег небольшого озерца, соединявшегося ериком с Ононом. Само по себе озерцо было мелким и в засушливую пору полностью пересыхало. Но оно густо заросло камышом. Колодки, одетые на голову и руки мальчишки, сковывали его. Бросившись в гущу зарослей, он никак не мог найти глубокого места. Везде, куда бы он не совался, вода доходила ему только до пояса. И тут он услышал за спиной топот копыт. Затравленно озираясь, Темучжин лёг на воду, схватил пальцами ног, рук и зубами скользкие стебли камыша и постарался поглубже погрузиться в воду. Руки и ноги соскальзывали со стволов камыша. Деревянные колодки предательски выталкивали его из воды.

Чилаун отправил своих нукеров вдоль берега, а сам приблизился к береговым зарослям. Вскоре он заметил белое пятно на воде. Это был распластавшийся в воде беглец. И до него было не больше десяти метров. Но боль в спине от удара плетью и обида на хана заставила десятника не броситься к этому неумело спрятавшемуся мальчишке, а лишь оглядеться вокруг. Его нукеры шарились в камышах уже довольно далеко от него. Немного выждав, он ступил в воду и, не доходя до «полупритопленного» Темучжина пару шагов, приложил палец к губам:

– Тс-с-с! Потерпи, сынок, до вечера. Я уведу своих нукеров отсюда, и мы будем искать тебя в другом месте. Потом беги, беги отсюда что есть мочи к верховьям реки. Где-то там прячется твоя мать с семьёй.

Ещё раз, оглядевшись вокруг, десятник вытащил из ножен свой нож и вложил его рукоятку в правую руку мальчишки, предварительно срезав завязку с одной стороны колодки. Медлить было нельзя. Его нукеры уже объехали озеро вокруг и могли в любой момент вернуться к нему. Потом меркит Сорган-Шир, сын Чилауна, станет одним из четырёх любимых нукеров-багатуров Темучжина…

ГЛАВА 2

      Уже в темноте, срезав последние веревки, стягивающие колодки, Темучжин выбрался на сухой берег. Хотя сухим его было трудно назвать. Видимо, Тенгри-хан зорко следил за ним, и как только спали последние путы, над головой мальчишки закружили тучи, и разразился сильный дождь. Теперь все его следы на песке смыл спасительный дождь. Он кинулся бежать вверх по берегу реки. Подальше, подальше от озерца, подарившего ему жизнь и свободу! Когда ему не хватало дыхания, когда его легкие, словно кузнечные меха, распирали грудь, норовя сломать рёбра, он ничком бросался на землю, несколько минут жадно, как рыба, выброшенная на берег, хватал ртом воздух и вновь поднимался и бежал, бежал, не оглядываясь назад.