Император Цезарь Август. Армия. Война. Политика

Первоначальная ссылка в Суррент была, по мнению Ш. Джеймсона, произведена в форме relegatio (сравнительно мягкая разновидность изгнания с сохранением имущественных прав).[375] Полная изоляция Агриппы Постума потребовалась в скором времени. Внук Августа, будучи исключенным из рода Юлиев, автоматически вернулся в род Випсаниев, к которому принадлежал по рождению, и счел себя вправе потребовать от Августа возврата имущества Марка Агриппы. Тем самым он открыто бросил вызов всесильному принцепсу, усугубив это оскорбительным для Августа намеком на морские победы Агриппы, обеспечившие в свое время Октавиану единоличную власть в Риме (именно так Б. Левик предлагает трактовать упомянутое Дионом Кассием (LV. 32. 1) увлечение Агриппы Постума рыбной ловлей; при этом он именовал себя Нептуном).[376] Упомянутое Светонием открытое письмо Юния Новата, составленное от имени Агриппы Постума, тоже, по мнению Б. Левик, содержало обвинения Августа в присвоении чужого имущества.[377] А если и заговор с целью похищения Юлии Старшей и Агриппы Постума относился ко времени пребывания последнего в Сурренте, то неудивительно, что Август (и не только он) увидел в лице CBoero внука усиливавшуюся политическую угрозу и принял жесткие контрмеры.

Перевод на Планазию был, вероятно, оформлен как aqua et igni interdictio, что влекло за собой полное лишение всех прав, т. е. гражданскую смерть; одновременно упразднялась и отцовская власть Августа в отношении Агриппы Постума.[378]

Имущественная сторона этого дела имела немаловажное значение по понятным причинам: отец Агриппы Постума обладал огромным состоянием. С момента усыновления Агриппы Постума, распоряжение этим состоянием переходило в руки императора, который выступал в роли опекуна своего приемного сына.

Казалось бы, после формального отречения Августа от усыновления это имущество должно было вернуться к законному наследнику. Но, как уже указывалось, abdicatio liberorum не отменяло отцовской власти, так что Августом на законном основании отвергать все притязания своего внука.

Следующая стадия решения проблемы — aqua et igni interdictio — выводила Агриппу из-под отцовской власти Августа, но одновременно лишала его имущественных прав. Теперь принцепсу ничто не мешало попросту присвоить спорное имущество — но все оно было передано в созданную к тому времени военную казну — aerarium militare (Dio Cass. LV. 32. 2). Вне всякого сомнения, этим неожиданным шагом принцепс хотел подчеркнуть свое бескорыстие и парировал выдвинутые против него обвинения.[379]

Пожизненное содержание Агриппы Постума на Планазии, подтвержденное постановлением сената, в теории делало несостоятельными все связанные с ним политические расчеты: в этом смысле его больше просто не существовало. Поэтому неудивительно, что Август в своем завещании, не забыв запретить хоронить в своем мавзолее обеих Юлий, дочь и внучку (Suet. Aug. 101. 3), имя Агриппы Постума вообще обошел молчанием.

4. Тиберий в Германии (II)

Сразу после урегулирования в 4 г. вопросов, связанных с наследованием принципата, Тиберий был направлен в Германию. До этого военные действия, которыми с римской стороны руководил Марк Виниций, шли с переменным успехом (Vell. II. 104. 2). Встреченный всеобщим энтузиазмом солдат и ветеранов — Веллей Патеркул был очевидцем этого (II. 104. 3–4) — Тиберий прибыл к армии и энергично взялся за дело.

Летняя кампания 4 г. продолжалась необычно долго до декабря. Зиму 4/5 гг. войска провели между Рейном и Эльбой (Vell. II. 105. 3).[380] До этого они успели покорить племена каннинефатов, аттуаров, бруктеров; херуски, по словам Веллея Патеркула, бывшего в армии Тиберия префектом конницы, предпочли не испытывать судьбу и покорились без боя. На зиму Тиберий вернулся в Рим, но уже ранней весной 5 г. он вновь был в Германии.

В 5 г. римляне под его командованием, четко скоординировав действия сухопутной армии и флота, вновь вышли на Эльбу. Среди покоренных в эту кампанию племен Веллей называет хавков (без боя) и лангобардов (силой оружия) (Vell. II. 105–107: обзор боевых действий 4–5 гг.).

Дион Кассий (LV. 28. 5–6) с дистанции в два века весьма сдержанно оценивает достижения Тиберия в Германии, хотя и упоминает, что после выхода римлян на Эльбу состоялась императорская аккламация Августа и Тиберия, а Сентий Сатурнин получил триумфальные украшения.[381] Но похоже, что на суждения Диона Кассия повлиял дальнейший ход событий, тогда как сам Август смотрел на германские дела весьма оптимистично: покорение территории между Рейном и Эльбой было сочтено в основном законченным, точнее, оно плавно перерастало в следующий этап римской экспансии — предстоявший разгром царства Маробода.