Император умрет завтра

— Устриц объелся, — мрачно ответил Александр.

— Уж не хотите ли вы сказать, что устрицы были из Парижа? — пошутил французский император.

Александр улыбнулся с видимым усилием. Однако | Бонапарт, еще более повеселевший, не унимался.

— А братья Зубовы, что — не любят устриц?

— Мне ничего не известно об этом. Николай Зубов скончался вскоре после генерала Талызина. Валериан — чуть позднее, или наоборот, я уже не помню. Платон Зубов сходит с ума где-то в Саксонии. Граф Пален укрылся в курляндском своем имении, названном некогда им же самим «Милость Павла»…

— Следовательно, «милостью Павла» не обойден никто. А мне докладывали, что граф Платон Зубов стал членом государственного совета…

— Пребывал в этом статусе некоторое время… Если бы Зубов был графом только российского достоинства, то…

— Он бы непременно отведал устриц?

— Не знаю, — еле заметно поморщился Александр. — Преображенцы никому не простили измены. Они и мне не хотели присягать. Что же до Платона Зубова, он пожалован Габсбургами титулом светлейшего князя, и мне немалых усилий стоило уберечь его одиозную персону от… превратностей судьбы.

— Чтобы не восстанавливать против себя Австрии?… — продолжил за него откровение Наполеон. — Ну что ж, кто не повелевает судьбою, тот вынужден ей подчиняться… Скажите мне прямо, что вас интересует, И мы обсудим все без утайки.

— Я прошу вернуть Пруссии Магдебург и еще часть земель, включая Померанию, Силезию… Это вопрос моей чести.

— Чести?.. Но при чем же здесь Пруссия? Я сотру это отвратительное государство с лица Европы! У меня от него изжога.

— Я дал клятву…

— Подлый Фридрих-Вильгельм, подлая нация, подлая армия!.. Держава, которая всех обманывает, не должна существовать!..

— Я дал клятву у гроба Фридриха II, — упрямо повторил Александр. — Если Пруссия перестанет существовать, я буду лишен морального права подписывать мирный договор.

Наполеон с явным любопытством, в котором тем не менее сквозило соболезнование, посмотрел на молодого русского императора. Ему было известно, что Александр дал подобную клятву в постели прусской королевы Луизы и что именно в угоду ей он сделался союзником Пруссии. Однако император французов подавил в себе желание объяснить собеседнику, что женщины для монарха должны служить лишь предметом роскоши, пышной декорацией — не более того.

— Ваше величество! Вы только вдумайтесь, что я вам хочу предложить. Все, что к востоку от Вислы, отойдет России, все, что к западу — мое… Я отдам вам Мемель!

— Для меня это еще хуже, чем ничего. Я не могу рвать на части своего поверженного союзника. Пруссию надо сохранить… Давайте втроем встретимся. Король Пруссии ждет такой встречи.

— Я встречаюсь с монархами только великих держав. С остальными разговаривают мои секретари…

Переговоры на плоту не приблизили дело ни к тому, ни к другому берегу прусский якорь держал прочно Александр ничего не домогался для себя, догадываясь, что за это впоследствии придется заплатить втридорога. Наполеон злился, хотя ему импонировало поведение русского императора, выказавшего как бы полную покорность победителю, однако уверенно миновавшего все ловушки и приманки, которые раскладывал перед ним Бонапарт. Заслуживало уважения и то, что вопросы чести для Александра оказались выше прочих соображений. И все же, какую власть взяла над ним эта Луиза?.. Бонапарт согласился встретиться на следующий день с королем Пруссии, но удостоил того лишь нескольких презрительных реплик в ходе короткой аудиенции. Александр стоял на своем: Пруссия должна оставаться Пруссией, хотя бы и в сильно урезанном виде.

Наполеон Бонапарт был уже достаточно накален этой неустойчивостью, когда Фридрих-Вильгельм пустился на отчаянный шаг. Король срочно вызвал в Тильзит свою супругу, которой никогда прежде не видел Наполеон, что, впрочем, не мешало ему третировать «амазонку в драгунских штанах» заочно. Император французов внял советам Александра и своего штаба и дал согласие принять Луизу. Хотя это и мало походило на прием. Был Наполеон после верховой прогулки, в простом егерском мундире, с хлыстом в руках. Вот так спрыгнул с разгоряченного коня и предстал перед ослепительной, торжественной красотой.

Он увидел не королеву Пруссии, а много выше: женщину-королеву!.. Строго говоря, она и была много выше ростом Наполеона. Величественная осанка в сочетании с нежной грацией — первое, что поразило императора. Интимная беседа проходила с глазу на глаз. Продолжалась долго. Для Фридриха-Вильгельма — невыносимо долго. Его придворные устали переживать вместе со своим королем. Нервничал теперь один супруг. Разумеется, за все надо платить, но какова, черт побери, цена!..

Цена, вероятно, устроила Наполеона. Пруссия получила обратно все, что просила, кроме Магдебурга.

— Еще немного, и мне пришлось бы уступить и Магдебург! — смеялся потом император в кругу своих маршалов.