Император умрет завтра

— Ни о чем.

— Да что же вы делаете?

— Ничего.

— Так и сидите?

— Сидим.

— И молчите?

— Молчим.

— А потом?

— Смотрим друг на друга.

— Ну и?..

— Плачем.

— Ступай прочь, кикимора болотная!..

Меттерних хохотал.

Глава австрийского кабинета, уже подписавший втайне от Александра секретный договор с Англией и Францией против России, хохотал до икоты, когда Фуше сообщал ему о бесплодных попытках великой княгини Екатерины разогнать «траурных попугаев».

Браво, Фуше!..

Во время триумфальных и драматических «ста дней» Наполеон обнаружил в Тюильрийском дворце забыты и впопыхах одуревшим Людовиком экземпляр секретного договора от 3 января 1815 года между Австриец Англией и Францией и без комментариев переслал его Александру. Какой из двух союзов более священный?

Реакции не последовало. Александр верил только Евангелию. Путь к заговору в России короток и прост. Но то — у хмельных гвардейцев. У просвещенных умов осознание целесообразного и необходимого бредет окольными тропами и долго созревает между чувствительных строк в расчете на прижизненный успех: «Дураков не убавим в России, а на умных тоску наведем…».

В Москве Иван Якушкин объявляет товарищам по тайному обществу, что считает благом для России отправиться с двумя пистолетами к Успенскому собору, где в будущем январе на богоявлении ожидается присутствие Александра I. Одним выстрелом Якушкин убьет царя, другим — себя.

Объявляют о подобных вещах не для того, чтобы исполнить, а чтобы услышанными быть.

Его и услышали.

Преждевременную славу Якушкина перекрыла скорбная весть о внезапной кончине великой княгини Екатерины Павловны, которой не сравнялось и тридцати лет.

Судьба сгорела между строк.

Не это ли стало последним ходом Жозефа Фуше?..

Когда императору Александру I сделались известыми неспешные замыслы тайного общества и демонстративный позыв Якушкина к цареубийству, он выдержал лицемерную паузу, а затем произнес историческую фразу, вызвавшую трогательное смятение в рядах заговорщиков: «Не мне их карать!»

«И лицо поколения будет собачье!..» — заполошно огласила баронесса Крюденер, роняя пенсне…

Берия снял пенсне, потер онемевшую переносицу. Дужка продавила неизгладимую складку на холеном лице, но зато и пенсне не спадало… И все-таки Фуше этот усохший до пергаментного хруста провокатор собственной судьбы, уже изгнанный к тому времени из Парижа, Дрездена и Праги, — не причастен к смерти Екатерины Павловны. Странная наука — история. Пишут ее тысячи. Знают — единицы из тех, кто пишет. А кто из них понимает, что за поверхностными наслоениями имен, событий и дат скрыта поразительная, неподвластная ничьей воле, мощная логика действительной, незримой истории?.. О Тарле смешно говорить. Он напутал даже там, где можно было сказать правду. Ясновидец идеологического бреда!.. А с другой стороны, как они могут подняться своим сознанием на ту высоту, где одинокий разум в исторические для мира мгновения переступает все существующие нормы, все образцы действий и границы познания? Они способны постигать свершившееся только в двух категориях: положительное — отрицательное, открыто — закрыто.

Любая идеология упраздняет судьбу.

И что? И лицо поколения будет собачье?..

Телефонный звонок брызнул требовательной кремлевской трелью поверх застрявшей в памяти, строки из Ветхого завета.

— Слушаю!..

— Не спишь, Лаврентий?.. Приезжай.

Глава одиннадцатая БОГ ПРЕВРАЩЕНИЙ

Историей движут не факты, а образы.

Факты остаются позади, даже если мы их не знаем.

К чему стремился Жозеф Фуше, который вновь получил портфель министра полиции из рук вернувшегося с Эльбы Наполеона?

20 марта 1815 года император-изгнанник триумфально вступает в Париж. Людовик ночью бежит, потеряв свой парик. Армия торжествует. Народ скандирует: «Да здравствует император!»

Жизни Наполеона могут угрожать только безграничные всплески неосторожного восторга, и солдаты на руках вносят во дворец своего бога войны.

Это не легенда. Это сказка.

К чему стремился Фуше, едва и избежавший 16 марта ареста, когда сумел обмануть королевскую полицию и уйти через окно в соседний сад, к чему он стремился, заявив сторонникам Людовика 20 марта, в день триумфа Наполеона: «Спасайте короля, я берусь спасти монархию. Через три месяца я буду сильнее Наполеона, И если до тех пор он не прикажет расстрелять меня, я поставлю его на колени»?..

Истины зависят не от факта, а от судьбы.

Чего добивался Фуше шесть лет назад, когда через посредничество ловкого спекулянта Уврара вел за спиной Наполеона переговоры с Англией, злейшим врагом Бонапарта?

Сам Наполеон тогда ставит вопрос иначе: какого наказания заслуживает министр, который подвел под удар политику страны? Министры прячут глаза. Требуемый ответ наводит тоску. В душе они почти солидарны с Фуше. Сколько можно воевать с Англией, если это война акулы со львом? Министры молчат. Наполеон знает, почему они молчат. Кроме всего прочего, Фуше внушает им не меньший страх, чем Наполеон.