Император умрет завтра

Человек — не цель мироздания, а его инструмент. И в том, что на поверхности мирового свершения чаще царит непредвиденное, чем ожидаемое, Берия смог убедиться вскоре после того, как был назначен заместителем наркома внутренних дел СССР. В стенах этого заведения традиционно исповедовался одни метод убеждения: «Руки за спину! Не разговаривать!.

Берию арестовал Ежов. Утром забрал документы, личное оружие и, слегка возбужденный, сказал:

— Бездарные помощники, занимающиеся отсебятиной, мне не нужны. В следующий раз не будешь лезть не в свое дело… Хотя для тебя следующего раза не предвидится. На Особое совещание!.

Особое совещание при наркоме, заменявшее суд, означало — арест, приговор и расстрел в тот же день.

— Дорогой Коля!.. — проникновенно начал Берия. — Я понимаю, тебя крепко подставили…

— Заткнись! — фальцетом крикнул нарком. — Увести его!.. Нетрудно было понять, на что рассчитывал Ежов. Сегодня помощи ждать неоткуда — никто и не хватится исчезнувшего Лаврентия, мало ли что бывает по службе. А завтра «дорогой Коля» скажет: «Извините, ошибочка вышла. Мы думали, он украл, а оказалось — у него». И такое бывало. В НКВД со времен «дорогого Генриха» — а они и при Менжинском были его временами — с активной формулой «одним меньше» никогда и соперничало безразличное — «одним больше».

Самое ужасное не в том, что Особое совещание не позволит задавать вопросы, а в том, что и среди самих судей не будет вопрошающих и сомневающихся. Никого, кроме обвиняемого, не интересует скорбный допрос — за что? Поэтому не надо сейчас и пытаться искать ответ между плохим и очень плохим. Нужно думать о том, как сообщить о себе в Кремль.

Майора, который сопровождал его в камеру, Берия не знал, но тут у него выбора не было.

— Послушайте…

— Руки за спину! Не разговаривать! Не оглядываться!..

— Ты мне можешь заткнуть рот сегодня, — гневным шепотом сказал Берия, но завтра тебя расстреляют вместе с твоим наркомом!.. Поэтому слушай и запоминай…

Он продиктовал майору помер телефона Поскребышева.

Майор позади молча боролся с сомнениями.

— Ты все равно ничем не рискуешь Не называй себя. Скажи только три слова: «Ежов арестовал Берию».

Майор так же молча закрыл за ним дверь. Теперь все зависило от того, как множественные непредвиденные обстоятельства сойдутся в ожидаемом результате.

Майор освободился с дежурства только в четыре часа дня. В четыре пятнадцать стал названивать Поскребышеву. То номер был занять, то мешали посторонние — майору удалось связаться с помощником Сталина только в половине пятого. На пять часов было назначено особое совещание, на котором гражданину Берии Л.П., лишенному всех званий и прав, зачитают стандартный текст обвинения с исполнением приговора немедленно по его вынесении, то есть в строгом соответствии с постановлением президиума ЦИК от 1 декабря 1934 года.

Сталин был занят. Поскребышев позвонил Вышинскому. Генеральный прокурор СССР сумел вытребовать к телефону генерального комиссара госбезопасности только в 5.15.

— Кто меня спрашивает?! — заорал в трубку Ежов.

— С вами говорит Вышинский! — с надменной четкостью ответствовал генеральный прокурор.

— А-а!.. Со мной хочет говорить его величество главный попугай!.. захохотал нарком. — Чему обязан7

— Как вы смеете! Что за тон?!. На каком основании арестован ваш заместитель Берия?..

— Я его уже освободил… от обязанностей заместителя. Имея к тому все основания!.. И через полчаса расстреляю. Следующим будешь ты, старый индюк1 Ты уже давно просишься в объятия Лубянки…

Ежов бросил трубку. Во рту ощущалась неприятная сухость. Нарком решил подняться к себе в кабинет и выпить стакан коньяку. Эти десять или пятнадцать минут спасли жизнь Берии. И, надо полагать, окончательно погубили Ежова. Потому что следующий звонок был уже от Сталина.

— Возьмите Берию и приезжайте немедленно!..

Ежов не был глуп. Он не миловал, но и не казнил пьяных глаз. Вышинский знал это. Знал и Сталин. Выложенные Ежовым документы не отдалили, а скоро приблизили исключительную меру наказания: в бытность свою агентом ОГПУ в Азербайджане Берия одновременно работал и на английскую разведку. Его как и Дитера Рейена, не слишком отягощала роль двойного шпиона. Этим, по-видимому, и объяснялась удивительная легкость, с какой Берия дважды освобождался из тюрьмы.

— Откуда у вас это? — спросил Сталин, раскуривая трубку.

— Товарищи из Ростовского управления обнаружили и прислали. Ягода упрятал там, среди местных архивов. Хотел, видно, приберечь до поры…

— А чего хотел товарищ Ежом? Помочь троцкисту Ягоде?..

— Товарищ Сталин!.. Вы же меня знаете, я никогда не позволю…

— Только партии дано право позволять, или не позволять, товарищ Ежов!.. Вам дано право исполнять ее директивы. Нам известны все обстоятельства деятельности товарища Берии в муссаватистком подполье. Товарищ Берия работал по заданию партии и действовал в интересах безопастности советского государства. А чьих интересах действовали ростовские товарищи? И почему товарищ Ежов не поставил в известность ЦК партии, членом которой он является?..