Император Владимир (СИ)

'Звучит красиво, а ты посчитал, во сколько это мне выльется? - поинтересовался великий князь. - И где мы возьмём эти деньги?'

'Для начала - распродашь все свои коллекции, что покроет наши первичные расходы, - предложил незваный 'гость'. - Затем одолжишь бабла у банкиров...'.

'Что!? Всё распродать!? Это же бесценные сокровища! - волна возмущения захлестнула, было, Владимир Александрович, однако мгновение спустя хозяин тела успокоился. - Впрочем... Если выбирать между 'всё потерять' и 'всё продать', то второе - предпочтительнее... Извини, тёзка, продолжай, пожалуйста'.

Забросив все дела и развлечения, великий князь трое суток размышлял, каким бы образом обвести вокруг пальца своего родного племянника, чтобы тот ничего не заподозрил. В конце концов, согласовав с Муромцевым кое-какие моменты, сын императора Александра Второго-Освободителя принял мужественное решение устроить аукцион по распродаже своих произведений искусства.

По прикидкам Владимира Александровича, вырученные на аукционе деньги должны были покрыть первоначальные затраты, после чего... после чего великий князь рассчитывал привлечь в дело средства спонсоров. Таковые, без сомнения, найдутся, т.к. вселенец убедил хозяина тела сыграть на религиозных и патриотических чувствах российской аристократии.

На следующей неделе Владимир Александрович занялся делами первостепенной важности: поочерёдно вызвал к себе пару десятков гвардейских офицеров, и обстоятельно побеседовал с каждым из них.

По результатам этой беседы четверо лейб-гвардейцев получили повышение в своём социальном статусе - были переведены в распоряжение великого князя, и назначены его новыми адъютантами. Спустя пару дней один из новоиспечённых адъютантов отправился в Севастополь, а младший брат покойного императора Александра Третьего приступил к распродаже художественных ценностей из своей личной коллекции.

Услышав о намерении своего супруга распродать всё и вся, Мария Павловна пришла в ужас. Ещё больше её шокировала отмена Владимиром Александровичем нескольких светских приёмов и визитов, а так же отказ мужа от посещения балета, театров, и выставочных залов.

Своё решение великий князь объяснил нехваткой времени, хотя сам часами просиживал в рабочем кабинете, разрисовывая и исписывая десятки листов дорогущей белой бумаги. К вечеру примерно половина черновиков и эскизов отправлялась в камин, а остальные муж запирал в сейфе, словно редчайшие драгоценности ушедших эпох.

Движимая чисто женским любопытством, Мария Павловна пару раз подсмотрела через плечо супруга на его художества. Изображённая на одном из ватманов странная безлошадная повозка не привлекла особого внимания женщины, а вот словосочетание 'проект конституции' на другом сильно встревожило бывшую Мекленбург-Шверинскую принцессу.

- Милый, я очень сильно волнуюсь, переживаю за нас и за наших детей, - как и следовало ожидать, поздно вечером Мария Павловна попыталась вызвать супруга на откровенность. - Скажи, пожалуйста, что с тобой происходит? Почему ты пишешь про эту страшную конституцию? Ты хочешь навлечь на себя неприятности, как ваши бунтовщики-декабристы?

- Дорогая, успокойся, пожалуйста... Родная, ну, почему ты так нервничаешь из-за какой-то писанины? - Владимиру Александровичу не оставалось ничего иного, кроме как обнять и поцеловать обеспокоенную жену. - Уверяю тебя, я не собираюсь идти по стопам князя Трубецкого, и прочих инсургентов.

- Пообещай мне, что ты ничего не сделаешь за спиной Ники, - не унималась супруга. - Даже если он наделает глупостей...

- Его глупости могут стоить ему короны, причём, без моего участия! - великий князь рывком поднялся с кресла, заходил по кабинету туда-сюда. - Да, да, он может потерять власть и без моего вмешательства в государственные дела! Ибо он беспросветно туп!

- Подумай о наших детях, - в голосе Марии Павловны появились жалобные нотки. - Что будет с ними?

- Поверь мне, я только о них и думаю, - Владимир Александрович остановился напротив хныкающей жены, и тяжело вздохнул: ему не хотелось принимать сложное решение здесь и сейчас, но иного выхода не было. - Успокойся, дорогая, не плачь. Всё будет хорошо, я тебе обещаю... Запомни: я говорю тебе правду, и только правду...

В первых числах декабря 1897 года отряд кораблей контр-адмирала Реунова бросил якоря на внешнем рейде Порт-Артура. Через несколько дней крейсер 'Дмитрий Донской' и канонерские лодки 'Сивуч' и 'Гремящий' вошли в Талиенванский залив. Вскоре китайские чиновники положили в свои карманы приличные взятки, сам Китай получил очередной русский кредит, и в середине марта следующего, 1898 года Порт-Артур стал новой военно-морской базой российского флота.

Забегая вперёд, скажем, что спустя несколько месяцев Николай Второй поддался паническому настрою министра иностранных дел графа Муравьёва, и отдал приказ контр-адмиралу Дубасову эвакуировать русский десант с архипелага Мяо-Дао. Царь попросту пропустил мимо ушей рекомендации Владимира Александровича о необходимости занять стратегически важные острова Эллиота и Мяо-Дао.