Император всея Московии

- Прости, в футовый шар я не играл, не ведаю сей забавы. Я важный дел вершил. Благодарение Богу, царь Дмитрий Иоанновитч, что дозволил он не попустить чёрный дело! Сей злодей умышлял сгубить тебя, уж и леурс пистолетес навёл. На счасть, в тот миг я нёс порцелет... как это по-русски?.. Поросён! Тут у воров на двор поросён добрый, бон парти молле де ла виан... мясо хороший. Домой нёс, Сристмас... на Рождество покормить, за твой, царь Дмитрий Иоанновитч, здоровье и во славу Бога раз-го-веть себя. И тот поросён я в сего злоденя кидал, сильно кидал, я сильный гуеррёр. Вор от того поросён упадал, пистолетес ронял. Хотел хватить, стрелить, да я, милостью Бога, сильно бил, вопрошал, почто тебя, царь, стрелить хотел. А вор не отвечали сызнов я его бил, и тут твой стрелетц приходил, кричал, дескать, царь зовёт. Я - вот он. Прими, царь Дмитрий Иоанновитч, сего злодея на свой суд и армес его.

Вновь поклонившись, француз вынул изукрашенную пистолетную пару и, рукоятями вперед, протянул мне.

Ну что ж, версия заслуживает доверия, учитывая неблаговидные поступки избитого Татищева и наличие внутри кремлёвских стен десятков подворий, как собственно царских, так и принадлежащих монастырям и некоторым родовитым боярам. Поскольку до супермаркетов-гастрономов человечество пока не додумалось, здешние хозяйства были на полном самообеспечении и с подворий порой доносилось мычание, блеяние, хрюканье, а по утрам по всему Кремлю голосили петухи. Об 'экологически чистых ароматах', витающих над центром русской столицы в жару, и упоминать, думаю, не стоит. Так что 'отжать' где-то поросёнка хозяйственный француз вполне мог, да и швырнуть добычу в стрелка - тоже. Благо, комплекцией Буонасье природа не обидела.

- Так выходит, что из-за недоделанного террориста ты остался без рождественского обеда? - я принял из рук католика пистолеты, мельком взглянув на тонкой работы колесцовые замки и украшенные псевдоантичным батальным сюжетом стволы, но прятать далеко не стал.

Бывший гравёр поклонился ещё глубже, выражая согласие и пряча при этом хитрые глаза. Подозреваю, что бедный Хрюша был не самой ценной его добычей: вон, как вздулась болтающаяся у бедра солдатская сумка. Ну да ладно: война без трофеев не бывает, да и отобрано, небось, не у бедняков. В Кремле хозяйства богатые, авось не обеднеют.

Но уже с утра придётся брать Москву в ежовые рукавицы, чтобы прекратить революционный разгул. Или, правильнее сказать, контр-революционный? Я ж сейчас, вроде как царь и легитимный самодержец. Вот и буду держать, раз по должности полагается! Бардака в стране и так у нас переизбыток.

- Ну что ж, видно, не судьба тому поросёнку быть тобою съеденным. А вот тебе, человек, повезло. Будешь сегодня при мне: за русским царём служба не пропадает.

Вот же - вроде бы и вжился в новую роль, а всё равно как-то непривычно и неуютно говорить о себе: 'царь' и понимать, что да, теперь - царь, и на плечах моих груз такой, от какого и многие с малолетства в цесаревичах воспитанные, надламывались. Вот и Димитрий - прежний, который то ли 'Лже-', то ли и взаправду чудесно спасённый последышек Грозного Государя - он тоже надломился. И не перекинь сюда из Луганска разум дряхлого деда - ещё поутру голый труп убитого самодержца валялся бы в собственной крови. Не знаю, по чьей воле, или, может, по случайному совпадению колебаний во Вселенной, но и для меня, и для русского царя это объединение пошло на пользу. А вот будет ли польза Русскому Царству, или народ низринется в пучину новых несчастий? Не знаю...

- Прими за храбрость твою и находчивость, мсье Буонасье, это оружие, - я вновь протянул пистолеты невольному царскому защитнику. - И доспех с этого мерзавца - гневный жест в сторону Титищева - также станет твоим...

Я на миг задумался и закончил навеянной читанными романами фразой:

- И сверх того, жалую шубой с царского плеча!..

- Государь! - Театральным шёпотом забасил ближайший стрелец. - Так на твоей царской особе сей миг шубы-то нет?..

- Ничего - обернулся я к бородатому педанту. - На мне нет, да в царских сундуках шуб довольно, небось не всё людишки Шуйских растащили. Выдадим.

Француз, мешая родную речь с русской, принялся рассыпаться в благодарностях за милость и превозносить до небес царскую щедрость, но я жестом остановил его и переключил внимание на неудачливого террориста:

- Ну что, Миша, рассказывай, как дошёл до жизни такой? Трижды сегодня ты меня убить норовил. Чем тебя купили: бочкой варенья да корзиной печенья? Или, может, воеводство богатое или место в Боярской Думе посулили? Так не дали бы: ни к чему Шуйскому такие: кто раз царскую кровь пролил - тот и другой раз того же захотеть может. Подтёрлись бы тобой, как лопухом, да и выкинули...

Связанный думский дворянин поднял покрытое пятнами засохшей крови лицо, на котором выражения смятения и дерзости сменяли одно другое.