Император Всероссийский Николай I Павлович

«Царскосельская карусель» 1842 года – портрет семьи Николая I в средневековых костюмах (в день 25-летия его бракосочетания). Слева направо (верхом): Александр Николаевич, герцог Максимилиан Лейхтенбергский (муж Марии Николаевны), Николай I (все трое в настоящих рыцарских доспехах из Арсенала), Александра Фёдоровна, Ольга и Александра Николаевны, Константин Николаевич; внизу справа Николай и Михаил Николаевичи в костюмах пажей. Художник О. Верне.

Как ни замечательно было императору в кругу близких, с которыми он проводил, как правило, послеобеденное время, груз государственных забот давил, дела требовали его внимания, он уходил от детей и жены в свой кабинет, чтобы допоздна работать за письменным столом (император часто ложился в два-три часа ночи). Свое положение он воспринимал как служение долгу. «Долг! Да это не пустое слово, – утверждал он. – Это слово имеет священный смысл, перед которым отступает всякое личное побуждение, все должно умолкнуть перед этим чувством и уступать ему, пока не исчезнешь в могиле. Таков мой лозунг». Он писал брату Константину о себе, как о «каторжнике Зимнего дворца». Если не считать Петра I, никто из государей нового времени не трудился так деятельно и самозабвенно. Рабочий день императора начинался затемно и почти полностью был посвящен делам государства. В последние годы жизни он предпочитал работать в кабинете на первом этаже – некоторым из его немолодых министров было трудно подниматься к нему на третий этаж в «парадный» кабинет. Здесь же, в неуютном и продуваемом сквозняками кабинете, император часто засыпал. Здесь он встретил и свой последний час.

Коттедж в парке Александрия в Петергофе, архитектор Адам Менелас. Неизвестный художник.

«Умственные» и другие «плотины»

Читатель, наверное, удивился, дочитав биографию Николая Павловича почти до конца и не найдя на ее страницах до боли знакомого еще по школьным учебникам «Николая Палкина», Николая – душителя всего передового и прогрессивного в общественной жизни и литературе. Автор постаралась показать «другого» императора с незнакомой или малознакомой для многих современников стороны – как зиждителя законов, создателя современного облика Петербурга, строителя железных и шоссейных дорог, последовательного сторонника отмены крепостного права. Есть ли основания для того, чтобы объявить императора Николая I «душителем свободы» в собственном отечестве?

Малый кабинет императора Николая I в Зимнем дворце. Художник К. А. Ухтомский.

События 14 декабря 1825 г. имели прямым следствием создание специального Комитета 6 декабря 1826 г., призванного освоить наследство предшествовавшего царствования в виде множества проектов и замыслов по преобразованию России, в том числе принадлежавших перу осужденных декабристов. Но происшедшее на Сенатской площади вплотную поставило перед новоиспеченным монархом и проблему образования, система которого отличалась «слабостью и неустроенностью», что Николай считал одной из основных причин декабрьского бунта. Об этом он возвестил в манифесте от 13 июля 1826 г. по случаю окончания следствия и суда над декабристами: «Не просвещению, но праздности ума… недостатку твердых познаний должно приписать… источник буйных страстей… порыв в мечтательные крайности, коих начало есть порча нравов, а конец – погибель». Так, помимо двух важнейших дел – приведения в порядок законодательства и решения крестьянского вопроса, на повестку дня в самом начале царствования была поставлена задача создания такой системы образования, которая бы способствовала воспитанию молодежи, ориентированной на традиционные православные ценности и проникнутой духом преданности престолу и Отечеству.

Сергей Семенович Уваров. Художник В. Голике.

Сразу несколько человек самых различных убеждений получили высочайшее предложение составить записки о проблемах воспитания молодежи и путях их решения. В отзыве на записку Пушкина «О народном воспитании» царь писал: «Нравственность, прилежное служение, усердие предпочесть должно просвещению неопытному, безнравственному и бесполезному» (так выглядит эта фраза целиком, но исследователи часто предпочитают заканчивать ее на слове «просвещению», отчего ее смысл полностью меняется). Император заключал: «На сих-то началах должно быть основано благонаправленное воспитание».