Император вынимает меч

Карталон испытующе посмотрел на Ганнибала. У виднеющихся впереди стен Нолы заревела труба: солдаты начали новый приступ. Ганнибал, приложив ко лбу ладонь, внимательно наблюдал за происходящим. Убедившись, что лестницы вновь отброшены от стен. Пуниец перевел взор на Карталона.

— Старый плут! — проворчал он. — Ты же не хуже меня знаешь, что все это мне надоело! Знаешь…

К тому времени Ганнибал уже не хотел войны. Он всласть утолил свою жажду мести. Он поставил Рим на колени, и теперь тот не был больше соперником Карфагена. Но уничтожать Рим совсем Ганнибал не собирался. Этого желали старики-генералы, вроде Махарбала, молодежь же, знавшая лишь победы, была более великодушна. И благоразумна.

— Нельзя оставлять в Италии пустоту! — твердил Карталон, муж искушенный в интригах не менее чем в баталиях. — Мы готовы отдать гегемонию Капуе, городу нам дружественному. Но всем нам известно, что представляют из себя капуанцы. Они ленивы, изнежены и не воинственны. Им не удержать Италию, а, значит, она станет объектом вожделений соседей. И одно дело, если это будут галлы, которых италийские города интересуют лишь как пожива. А если сюда придут македоняне? Филипп взрослеет, под его началом армия в пятьдесят тысяч преданных воинов. Восток для него закрыт Антиохом. Кто поручится, что он, подобно Пирру, не повернет на Запад и не поработит Италию с тем, чтобы потом напасть на Карфаген?! Ты хочешь иметь врагом нового Пирра?

Нет, Ганнибал не хотел иметь врагом Пирра. Он много знал о подвигах царя Эпира от Силена и ценил его выше всех прочих воителей, исключая разве что Александра. Но второму Александру уже не суждено появиться на свет. Боги не допускают повторения, когда речь заходит о вышнем. Но и Пирра, пожалуй, будет многовато. Ганнибал, разгромивший четыре римские армии, не был уверен, что сумел бы совладать с армией Пирра, полководца дерзкого и непредсказуемого, как и сам он.

— Не надо Пирра, — сказал Пуниец.

— А потому пора замириться с Римом. Пусть римляне оплатят нам расходы на войну, откажутся от Сицилии и Сардинии. И тогда мы уйдем. Думаю, надменные сыны Ромула вполне созрели, чтоб принять такие условия.

— Пусть будет так, — решил Ганнибал. — Поедешь сам.

Карталон не стал спорить, он любил хитрые переговоры больше, чем лихой бой. Прихватив с собой десяток пленных, каким предстояло быть посредниками в разговоре с римским сенатом, Карталон отправился через горы. Официально речь должна была идти о выкупе пленных, ну а между делом посланец должен был завести речь о мире.

Тайное посольство, ибо Карталон именовал себя не послом, а всего лишь сопровождающим, явилось через несколько дней после возвращения в Рим Варрона, которому Город, несмотря ни на что, оказал торжественную встречу. Уже всем было ясно, что на Варроне лежит добрая доля вины за постигшую катастрофу, но римляне не должны были обличать друг друга в просчетах в столь трудный для Республики час. Варрона встречали толпы народа, сенаторы высокопарно благодарили консула за то, что он сделал все, что мог, для спасения государства.

Посланцев Ганнибала ожидал иной прием. Карталон даже не был выслушан и возвратился в самом дурном расположении духа.

— Мы ничего не добились. Наша победа — пустой звук для Рима.

Ганнибалу не понравились эти слова.

— Ты хочешь сказать, что Рим не обратил внимания даже на такую победу?!

— Обратил, но не в той степени, в какой бы хотелось нам. Рим не хочет быть побежденным, он готов продолжать войну.

— Пусть будет так.

Карфагеняне продолжали войну. После долгой осады пал Казилин. Подвергнутый жестокому испытанию голодом город жестоко страдал. Цены взлетели настолько, что за медимн хлеба платили по 200 драхм. Расставшийся с хлебом продавец умер от голода, покупатель же остался жив. Последние несколько месяцев казилинцы питались крысами, травой, кореньями да грецкими орехами, что отправляли по течению реки засевшие выше римляне. Орехи, конечно, штука хорошая, но много ли их выловишь?

Обессилев от голода, казилинцы сдались, выговорив право оставить город за выкуп. Следующей пала Петелия, город в земле бруттиев, сопротивлявшаяся до последнего. Все это, конечно, было хорошо, но Рим держался, мало того, Рим выставил против Ганнибала уже не две, а целых три, а потом и все четыре армии, и вскоре выяснилось, что дела карфагенян вовсе не так уж хороши, как это казалось. Капуанцы потерпели поражение под Кумами, а потом о тот же огонь обжегся и сам Ганнибал, неудачно штурмовавший город.