Императорский Китай в начале XV века

Перечисленные выше моменты позволяют предположить, что правительство Чжу Ди в первые годы своего существования пыталось опереться на армию для упрочения своего положения. Однако, судя по всему, такая ориентация была весьма кратковременной. Признаки ее перемены достаточно ясно обнаруживаются уже в 1405 г. Так, императорский манифест от 14 февраля, обращенный ко всем военным чинам, в частности, гласил: «Государство держит войска для того, чтобы обороняться от врага и защищать народ, а не для того, чтобы с их помощью управлять [страной]. Вы, умиротворяющие вассальные края или же обороняющие [наши] границы, должны действовать, прилагая все свои силы и преданность, [но] блюдите законы… [Относитесь] к этому [наказу] уважительно, помните о нем, не нарушайте моих наставлений» [23, цз. 38, 641–642].

Весьма характерно, что появление этого документа не связывается источниками с реакцией правительства на какой-либо определенный инцидент — нарушение закона, дисциплины и т. п. Скорее всего это было следствием продуманной переориентации правительства в вопросе о роли армии во внутренних делах. Если сравнить данный манифест с изложенной выше реакцией двора на доклад из Фуцзяни в мае 1403 г., то перемена позиции предстанет довольно контрастно.

К 1405 г. резко сокращается и число материальных наград войскам, имевшее место в предшествующие годы. Последняя массовая раздача наград зафиксирована в январе 1405 г. Затем их становится значительно меньше, а после 1406 г. они практикуются исключительно лишь в связи с предпринимаемыми при Чжу Ди крупными военными походами.

После 1405 г. в действиях правительства Чжу Ди трудно усмотреть какое-либо особое внимание к армии как инструменту внутренней политики, за исключением использования солдат при подавлении народных движений — обычного явления в истории обществ с антагонистическими классами. Правление после отмеченного рубежа становится ординарно китайским по своим методам — традиционному преобладанию гражданской администрации над военной властью. Известным исключением в данном плане можно считать лишь военных наместников, продолжавших сохранять свои позиции. Но перед ними больше уже не ставилась конкретная задача «умиротворять и успокаивать» народ и армию. Если абстрагироваться от противопоставления наместников ванам, то в условиях, пришедших на смену неустойчивости первых лет после окончания войны, военные наместники должны были оберегать двор скорее от потенциальной, нежели реальной опасности. Поэтому их наличие не меняло общей картины преобладания гражданского управления.

Чем была вызвана подобная переориентация правительства? Причины этого весьма неоднородны. Во-первых, к 1405 г. положение в стране достаточно стабилизировалось. Резких проявлений внутренней оппозиции новому режиму, которых можно было ожидать после столь бурных событий на рубеже XIV–XV вв, не последовало. Позиции правительства Чжу Ди значительно окрепли. Разветвленный бюрократический аппарат в целом не выходил из подчинения. Народные массы сохраняли спокойствие. Поэтому сама насущная необходимость применения военного давления внутри государства в значительной степени ослабла.

Во-вторых, изменилось внешнеполитическое положение страны. В 1404–1405 гг. резко обострились отношения Китая с державой Тимура. По-прежнему существовала угроза нового монгольского вторжения. Вновь, как и в 60–70-х годах XIV в., оживились действия так называемых японских пиратов (отрядов из лиц японского, корейского и китайского происхождения, контролируемых феодалами Южной Японии и занимавшихся торговлей и грабежами) у морского побережья страны. Все это вызывало необходимость использовать армию по ее прямому назначению — для борьбы с внешней опасностью.

Кроме того, общее укрепление позиций правительства Чжу Ди к 1405 г. повлекло за собой стремление выйти на широкую мировую арену и поставить внешнеполитические успехи на службу дальнейшей стабилизации внутреннего положения. Это проявилось в серии крупных морских экспедиций в зарубежные края, одной из целей которых было продемонстрировать военную мощь Китая (1405), а также во вторжении во Вьетнам (1406–1407). Такого рода внешнеполитическая активность также требовала привлечения усилий армии.