Императорский отбор, или Его строптивое счастье

По деревянной поверхности вещицы нет-нет да и проскальзывали те самые серебряные искры. И, судя по нахмуренным бровям Даррена, эта магия причиняла ему боль.

Хестер забрала шкатулку и, видя потемневшие точки на коже дракона, тихо спросила:

- Больно?

- Просто слегка жалило,- отмахнулся Император.

Кивнув, леди Аргеланд откинула крышку шкатулки и, в этот раз, легко и просто вытянула тончайшие кружевные перчатки.

- Ты уверена, что стоит идти на поводу у древнего артефакта?

Хестер грустно улыбнулась и поставила шкатулку на пол. После чего, свободной рукой, указала на пляшущие в воздухе нити магии:

- Эта сила здесь, она привязана к телу Горма. Боюсь, что он выжил именно благодаря перчаткам и шкатулке. Они хранили его.

Даррен перевел взгляд на черноту, что скручивалась в жгуты и с сожалением произнес:

- К сожалению, я ничего не вижу. Иногда мне хочется силой вытрясти из своих подданных все их родовые тайны. Иногда Империи жизненно необходимы такие, как ты.

- Вы можете располагать мною, мой император.

- Это не для женских глаз,- тут же передумал дракон. – Твой брат или отец – они бы могли послужить Империи.

- Ни мой брат, ни мой сын, ни мой отец не обладают таким даром. Это передается по женской линии рода Аргеланд и, во-первых, является скорее проклятьем, чем даром, а во-вторых, такие как я рождаются очень редко. К счастью.

- Как я понимаю, у твоего дара есть нюансы, о которых ты будешь молчать, как это и принято во всех старых семьях,- хмыкнул дракон.

- Но ведь и ваш род имеет нюансы, не так ли? – сощурилась Хестер. – Каждый, кто рожден в императорской семье обладает во истину запредельным могуществом, мой император. И мне страшно представить, чем вы за это платите.

Он молчал. Смотрел на нее и будто что-то прикидывал в уме, а после:

- Я смогу зачать детей только со своей истинной парой. И далеко не сразу. Порой проходят десятилетия.

Хестер секунду немо смотрела на него, а после тихо проговорила:

- Рано или поздно мне придется уйти в монастырь. Однажды наступит такой момент, что мой дар станет опасен для людей. Встреча с истинным и замужество могут перековать дар во что-то иное. Но точно так же он может пойти в разнос.

В мрачной, темной комнате повисла такая же непростая тишина. Хестер отстраненно думала о том, что у Императора нет выбора. Что он точно женится на своей истинной паре. И что если… Если бы ей пришла в голову одно только мысль стать его бессменной фавориткой, то…

«То я бы никогда не познала радость материнства».

Мысль горчила. Ровно в той же степени горчила и мысль о том, что ее истинный не заслужил такой сомнительный «подарок», как супруга, влюбленная в другого.

«После бала – прочь из дворца. Любым способом». Это решение было принято давно, но сейчас оно окрепло. Утвердилось.

Чтобы не наговорить лишнего, Хестер встряхнула перчатки и решительно натянула левую.

В ту же секунду все ее тело прошила волна острой боли. На глазах вскипели слезы, а сознание… Сознание будто раздвоилось. И та Хестер, что чувствовала боль, со стороны наблюдала за своим телом, которое сосредоточенно надевало вторую перчатку. А после другая Хестер подняла голову и посмотрела прямо в глаза настоящей Хестер:

- Смотри внимательного, второго показательного раза не будет. Запомни все моменты, которые не поняла и, когда будешь оставлять в шкатулке частичку своего сознания, учти это.

- Кто вы? – руки Императора окутались пламенем.

- Я? Я – Хестер Мерех Аргеланд,- с достоинством ответила другая. – Ваш вопрос в том, какая я по счету. Так вот я – вторая. Она – третья. Будет умницей и этот безумный круг прервется. Будет как я – проживет странную жизнь и умрет, осознавая, что не выполнила своего предназначения.

10.7

- Живым – живое, мертвым – мертвое,- медленно проговорил Император и пламя на его руках выцвело, подернулось сединой.

- Даже так? – другая с интересом посмотрела на огонь,- давно таких магов не приходило в наш мир. Это пламя выжжет меня, мой император. Но как тогда она научится очищать мир от скверны?

А Хестер вдруг поняла, что может двигаться. И она подлетела к Даррену и положила руки ему на плечи:

- Пусть делает.

Император вздрогнул и, убрав пламя с правой руки, положил свою ладонь на прозрачную руку Хестер:

- Это ты? Хестер? Как ты?

- Ей очень больно, мой император,- с бесконечной грустью проговорила другая. – Я помню, как была на ее месте. Будто под кожей скребут тысячи игл. Это из-за того, что ее тело заняла чужая душа. Ну, не душа, ошметок.

- Ты это я? – несмело спросила леди Аргеланд.

- Да не приведи боги,- ужаснулась другая,- нас назвали одним именем, у нас один и тот же дар, но такой же дар приходил и к той, что унесла шкатулку из семьи. Не помню ее имени из принципа. Итак, следи за магией. Жесты и движения рук не имеют никакого значения.

Другая не дрогнувшей рукой открыла ящик полностью. И Хестер ахнула – тело Горма было нетленно.

- Это остатки защиты, что дарует Вместилище. Он думал, что его защищает эта гадость, но на самом деле это были мы. До его визита на остров мы спали – не он настоящий наследник, потому и не достоин защиты.