Императорское королевство. Золотой юноша и его жертвы

— Ничего! — быстро скомкав листки, Панкрац сунул их в карман. На самом деле Йошко ему сообщил, что там у них сегодня произошло. Бабка действительно опоздала на утренний поезд, а к полудню пришли жандармы. Они искали старика и Панкраца, хотели их допросить, но поскольку застали только ее, то и отвечать пришлось ей одной за троих. Такими неумолимыми они не были никогда, наверняка это происки Блуменфельда. Они бы, вероятно, и удовлетворились тем, что она сказала, следуя вчерашнему договору, но, к несчастью, повела себя неправильно, начав ругаться и выгонять их из дома. В результате, извинившись и объяснив, что действуют в соответствии с законом и распоряжением, присланным из уезда, жандармы увели ее в отделение. Она и сейчас там. Сам он, отослав письмо, поедет к уездному начальнику ходатайствовать за мать. Если ничего не удастся сделать, обратится за помощью к Васо в полицию, будет его просить поручиться за нее. Поэтому Панкрац должен сразу же оповестить об этом Васо и предупредить его, чтобы какое-то время он находился в полиции, куда Йошко может позвонить. Вот как великолепно начал воплощаться в жизнь его такой оптимистичный, но так дорого оплаченный план! — Йошко не мог сдержаться, чтобы в конце письма не подпустить шпильку в адрес Панкраца. Но в чем он виноват? — думал Панкрац, бабка сама виновата, она же спровоцировала свой арест! И, будучи недоволен ее поведением, хотел всю злость выместить на деде, зная, что ничто не причинит ему такой боли, как неприятное известие о жене. Усмехнувшись, он сказал с каким-то садистским наслаждением:

— Жандармы арестовали бабушку!

Но тут же понял, что подобная лаконичность может дорого ему обойтись. На деда его слова подействовали так сильно, что его морщинистое лицо передернуло судорогой, колени подкосились, силы стали оставлять, и он, чтобы не упасть, вынужден был прислониться к стене. Не хватало только, чтобы с ним случился удар! — а где-то в подсознании промелькнуло: может, это к лучшему? — И Панкрац подхватил его под руки, а пока выводил из зала ожидания на воздух, подробно пересказал содержание письма Йошко, даже добавил от себя, что вмешательство Йошко, возможно, уже дало результат, бабушка, наверное, освобождена и завтра утром приедет.

— На, вот тебе и письмо! — Он протянул его деду уже на улице, выйдя из зала ожидания. — Придешь к Васо, прочти его сам! Ключ у тебя, наверное, есть?

Ключ у старого Смуджа был, но он ничего не ответил. Словно очнувшись, он только выхватил письмо у Панкраца, собираясь его тут же прочесть.

— Не здесь же ты будешь читать? — Панкрац потащил его за собой. — Можешь мне поверить, иначе я бы тебе его не дал! А мне нужно пойти поискать Васо! — сказал он, как бы обращаясь к самому себе, и, остановившись, огляделся вокруг.

Привокзальная площадь, переходящая в сквер, была залита солнцем, здесь собрался немногочисленный праздный люд; кто прогуливался, а кто просто сидел, отдыхая. Несколько в стороне находилась и трамвайная остановка, там сейчас как раз стоял трамвай. Не имея ни малейшего желания провожать деда до дому, Панкрац обратился к нему:

— До Васо ты мог бы доехать и на трамвае, дом, надеюсь, найдешь!

Но старый Смудж вместо того, чтобы направиться на остановку, сначала взглянул на свои массивные серебряные часы, потом посмотрел на главный вход железнодорожной станции и пробормотал:

— А если Васо не захочет помочь? Кх-а, — он окинул взглядом площадь и пошел, но не к остановке, а через площадь к скверу.

— Ты куда? — хотел задержать его Панкрац, но передумал. — Должен он помочь! Он может болтать что хочет, но все это касается и его! Постой, что тебе нужно на той стороне? Трамвай вон там!

Трамвай тем временем отъезжал, Панкрац снова отпустил деда, но посмотрел на него вопросительно.

Дед в растерянности остановился перед пустой, стоящей несколько поодаль от других скамей и сел. Поскольку Панкрац требовал от него ответа, невнятно, не поднимая головы, сказал:

— Я, я бы лучше назад… скоро будет поезд… я могу здесь подождать!

Панкрац грубо дернул его, намереваясь поднять со скамьи; до сих пор он думал, что дед слишком слаб и хочет немного отдохнуть!

— Ты с ума сошел! — закричал он сердито. — Уж не собираешься ли во всем признаться и сесть в тюрьму вместо бабушки! Великолепно, она выйдет, а ты туда угодишь, ха-ха! Ну давай, поднимайся, вон снова подходит трамвай! Я тебя провожу до квартиры Васо!

Старый Смудж не пошевелился, продолжая сидеть на скамейке, задумчивый, неподвижный, словно налитый свинцом. Чуть не плача, но еще настойчивее он пробормотал:

— Пусти меня, я должен быть с ней! Я во всем виноват, а не она!

Он напоминал большого ребенка, отчаявшегося, что остался без матери. Панкрацу все это показалось несерьезным и глупым, он разозлился еще больше и только потому, что вокруг находились люди, понизил голос: