Императоры Византии

Недовольство правлением Аргира постепенно нарастало, но смертельный удар императору нанесли не силы оппозиции, а его собственная жена. Началось с того, что, потеряв надежду добиться потомства от престарелой Зои, несмотря на всевозможные ухищрения дворцовых лекарей и попов (оба супруга давно вышли из возраста, когда обычно обзаводятся детьми), он охладел к супруге и то ли вообще прекратил исполнять супружеский долг, то ли стал при этом гораздо менее активен. Зоя недолго думая нашла себе любовника — красивого юношу по имени Михаил, брата влиятельного при дворе евнуха Иоанна. Связь их вскоре стала известна всем — кроме мужа. Впрочем, Пселл считает, что он, «зная, что она [Зоя] весьма любвеобильна и переполнена страстью, и не желая, чтобы эта страсть излилась сразу на многих людей, не возражал против связи ее с одним любовником, делая вид, что ничего не замечает» [53, с. 31]. Император даже иногда, страдая подагрой, приглашал Михаила растирать ему больные ноги, а Зоя в этот момент лежала с царем рядом!

В середине 1033 г. Роман III занемог — очевидно, с ведома супруги и Михаила ему стали давать медленно действующий яд. К весне следующего года император едва держался на ногах, походил на труп ужасным видом, но упорно цеплялся за жизнь и власть и, невзирая на немочь, присутствовал на всех церемониях. 11 апреля 1034 г., перед выходом, василевс решил искупаться. В воде Аргиру стало плохо, а кто-то из придворных в поднявшейся суматохе попытался его утопить. Когда императора вытащили и перенесли на ложе, он уже не мог говорить, а ночью испустил дух. Следы насильственной смерти на теле были настолько очевидны, что патриарх Алексей Студит, вызванный во дворец императрицей, потребовал объяснений, но 50 литр золота вполне удовлетворили его любопытство. В гробу Роман выглядел ужасно — лицо трупа посинело и распухло, волосы вылезли, и узнать покойного василевса было невозможно. «Если кто и ронял слезы по императору, то только из-за этого зрелища; ведь одним он причинил много всякого зла, другим не сделал никакого добра, поэтому народ или без всяких славословий смотрел на царя, или молча шел в процессии» (Пселл, [53, с. 32]).

При Романе Аргире в Византию прибыл на службу в этерию будущий король норвежский и несчастливый завоеватель Англии Гаральд Гардрад.

Михаил IV Пафлагон

(1005–1041, имп. с 1034)

12 апреля 1034 г., когда Роман III Аргир еще лежал непогребенным, Зоя отпраздновала свадьбу со своим любовником Михаилом (родом из Пафлагонии, откуда и прозвище) и, таким образом, возвела его на трон. Иоанн Скилица с презрением именует его «трехгрошовым человеком» [139, с. 37]. Пселл другого мнения: «Характер Михаила заставляет меня раздваиваться в своих суждениях». Новый василевс был неучен, но «воспитал свой нрав лучше, чем иные постигшие эллинскую науку философы». Он отличался умом, усердием, как человек был прост и доброжелателен. «Скажу об этом муже следующее: если бы не братья, с которыми его связала злая судьба… с ним не мог бы поспорить ни один из прославленных императоров» [53, с. 36]. А братьев у василевса было четверо: три евнуха (Иоанн, Константин, Георгий) и неоскопленный Никита, стратиг Антиохии. Никита к 1034 г. умер, а остальные с жадностью набросились на «пирог», доставшийся Михаилу, стремясь урвать кусок пожирнее. Многочисленные родственники «пафлагонцев» — так звали братьев в народе — старались не отставать от предприимчивых евнухов. Наибольшим авторитетом среди них пользовался Иоанн Орфанотроф («кормилец сирот», т. к. в его ведении находились государственные приюты). По свидетельству Пселла, способный, хитрый и коварный евнух «обладал трезвым рассудком и умен был, как никто, о чем свидетельствовал его проницательный взгляд. С усердием принявшись за государственные обязанности, он проявил к ним большое рвение и приобрел несравненный опыт в любом деле, но особую изобретательность и ум выказал при обложении налогами… Ничто не укрывалось от него и никто не помышлял от него укрыться… он был изменчив душой, умел приноровиться к самым разнообразным собеседникам и в одно и то же время являл свой нрав во многих обличьях. Напившись (а он питал слабость к вину), Иоанн сразу пускался во все безобразия; тем не менее он ив этом состоянии не забывал печься о государственных делах, сохраняя свирепое выражение лица и хмурый взгляд» [53, с. 38]. Единственным постоянным качеством Орфанотрофа являлась его преданность брату-василевсу. Это, впрочем, не мешало Иоанну расшатывать державу, назначая на высшие посты государства родню и закрывая глаза на ее воровство и иные бесчинства.