Императрица

Император встревожился. Он знал ее непреклонную волю, знал, что она не любила его и он должен был просить о любви как о милости и торговаться. Взволнованный император все же отпустил Цыси. Прошло две ночи, но она не приходила. Он не осмеливался посылать за ней: если евнухи услышат, что она вновь ему отказывает, во дворце будут смеяться. Фокусы императрицы были хорошо известны. Сыну неба приходилось умасливать свою возлюбленную подарками, прежде чем она меняла, наконец, гнев на милость. В последний раз Цыси вела себя совсем уж оскорбительно: она не хотела идти в императорскую спальню, пока высочайший не пошлет на юг за пять провинций от Пекина порученца-евнуха и тот не привезет рог птицы-носорога. Цыси, услышав о странном пернатом существе, возжелала иметь украшение из желтой кости, которую диковинное создание носит на своем высоком клюве, прикрытом кожей ярко-красного цвета. Императорский двор узнал о птице-носороге много веков назад, когда император получил подношение с острова Борнео. С тех пор птичий рог считался дорогим и редким материалом. Только для императора вырезали из него пуговицы, пряжки и кольца на большой палец, а ярко-красная кожа покрывала императорские церемониальные пояса. Принцы нынешней династии ревностно оберегали привилегию носить рог заморской птицы, и женщинам не позволялось носить изделия из него. Потому-то Цыси закапризничала. Когда Сын неба терпеливо разъяснял императрице невыполнимость ее требований, она сказала, что все равно добьется своего, и не приходила к нему несколько недель. Отчаявшись, он уступил, не надеясь переломить ее волю.

— Какая жалость, что я люблю такую несносную женщину, — жаловался Сын неба главному евнуху.

Чтобы показать уважение, Ань Дэхай тоже запричитал:

— Мы все об этом сожалеем, однако мы все ее любим — кроме немногих, кто ее ненавидит!

И на этот раз император уступил и послал Цыси свое обещание. На третью предпраздничную ночь он вызвал Цыси, и она пошла, гордая, красивая и веселая. Она не пожалела ласки, сполна вознаградив своего господина. В ту же самую ночь Жун Лу получил императорское приглашение на праздник.

Рассвет торжественного дня был ясен и свеж, недавние песчаные бури очистили воздух. Цыси проснулась от шума и музыки. С восходом на каждом городском дворе разрывались хлопушки, повсюду били барабаны и гонги и звучали трубы. Три дня по всей стране отмечали праздник и никто не работал.

Мать наследника встала рано и повела себя как никогда властно. Конечно, она не забывала о приличиях. Императрица всегда была вежлива, и со служанкой она разговаривала так же нежно и заботливо, как и с придворной дамой. Она позволила вымыть себя, одеть и отведала утренние сладости. Затем ей представили наследника, облаченного в парадные одежды из алого атласа. Императорская шапочка на голове мальчика свидетельствовала об исключительности этого ребенка. Цыси держала сына на руках, и сердце ее разрывалось от любви и гордости. Она с восторгом вдыхала аромат надушенных щечек и ладошек будущего правителя: пухленькие и крепкие, они светились здоровьем. Этому чудному младенцу она прошептала: «Сегодня я самая счастливая из всех женщин, родившихся на этой земле».

Он улыбнулся ей чистой младенческой улыбкой, и на ее глаза набежали слезы. Нет, она не будет бояться. Даже ревнивых богов. Она чувствовала, что обладает силой, никто не сможет причинить ей зло. Ее судьба была ее щитом.

В назначенный час Цыси призвала фрейлин и взошла в паланкин. Следом понесли паланкин наследника. Процессия направилась в центр Запретного города, к Тронной палате высшей гармонии, поскольку там Сын неба должен был сегодня принимать подарки. Священное здание имело двести футов в длину, сто в ширину и сто десять в высоту и было таким образом самым грандиозным сооружением в Запретном городе. Огромный зал палаты возвышался над мраморной широкой террасой. От нее исходили пять ярусов мраморных ступеней, разделявшихся фигурами драконов. На террасе были установлены солнечные часы и меры для зерна — символы Неба и Земли, а также позолоченные урны и чаши, в которых жглись благовония. Площадь перед палатой окружали мраморные балюстрады, число колонн равнялось священным числам богов. Желтые черепицы крыши сияли золотым блеском. Ни одна дикая травинка не портила гладкой поверхности, так как в древние времена, когда укладывались черепицы, в раствор подмешивали специальный яд, который убивал любое семя, залетавшее с ветром.

Тронная палата высшей гармонии была священна, сюда не ступала нога женщины, и даже величие и красота Цыси не могли послужить ей пропуском. Она полюбовалась на золотую крышу, на резные двери и расписные карнизы и удалилась в Тронную палату полной гармонии, находившуюся рядом.