Императрица

Тайрус устало посмотрел на священника, явно прикидывая, сколько же времени мы уже потеряли и продолжаем терять.

– В трагедиях кроются чудеса, – провозгласил Интердикт. – И путь, по которому мы должны пойти, открылся мне столь же ярко, как рассвет. Мой юный император, вы по воле Живого Космоса совершили величайший подвиг.

У меня просто руки чесались его заткнуть. У Тайруса же не было сил хотя бы изобразить что-то похожее на пыл.

– Вы станете Домитрианом, который возродит изучение наук, – объявил Интердикт.

Тайрус уронил челюсть, а у меня закружилась голова. Серьезно? Теперь? После всего, что случилось?

– Вы хотите… возродить науки, – повторил Тайрус.

– Да, сын мой. Такова твоя цель, и я повелеваю тебе ее достигнуть. Я передам тебе все, что хранится в нашей системе, в наших компьютерах, все потерянные знания, чтобы с твоей помощью их обрели вновь. Согласен ли ты возложить на себя эту миссию?

Не веря собственным ушам, разрываясь между надеждой и страхом, Тайрус упал на колени перед Интердиктом.

– Вы просите сделать это для вас, Всевеликий.

– Да. Вы были представителем Живого Космоса и станете им снова, на пути к дерзновеннейшей из целей. А ты… ты, существо Немезида. Встань на колени. Дай мне тебя коснуться.

Ошарашенная, я практически рухнула на колени рядом с Тайрусом. Интердикт подал нам руки, и мы прижались к ним щеками.

– Божественный свет Космоса привел ко мне вас обоих. – Его глаза вспыхнули фанатичным огнем. – И теперь он станет вашей путеводной звездой, ведь вы попросили меня признать ее человеком, мой юный император. Я сделаю больше – я отмечу ее своим священным знаком благословения. Она станет моим посланником наравне с вами, ибо верю, судьба столкнула меня с этим существом не просто так. – Он поднял нас на ноги. – Мы все представители того, что выше нас – ну разве это не прекрасно?

* * *

Церемония состоялась прямо в гелиосфере «Геры» в те несколько минут, что мы летели к Священному городу.

Интердикт настроил зеркала на потолке, поворчал, что приходится обходиться малым. Тайрус просто привалился к стене, откровенно не зная, как себя вести, радоваться или отчаиваться. Я целиком разделяла его чувства. А когда опустилась перед священником на колени, мне стало не по себе. Будто я жульничаю, и меня ждет ужасная расплата.

Затем оптика сдвинулась, и что-то произошло.

Может, дело в бриллиантах, может, мигнул пульсар, но когда свет озарил гелиосферу, мне показалось, что я очутилась в совершенно другом мире. Интердикт выпрямился во весь рост, сияя, как собственная статуя, и я ощутила всю важность момента. На миг я словно покинула собственное тело: все казалось нереальным, а человек передо мной перестал быть смертным.

По бокам вспыхнули ряды лампад, окаймляя поле зрения, призмы над головой отражали свет звезд, а глас Интердикта вдруг стал глубоким и звучным:

– Склони голову, Немезида дан Эмпиреан.

У меня так грохотало сердце, что казалось, его слышно на всю комнату. Я закрыла глаза, на веках остался алый отпечаток пламени. Затем меня коснулись руки, одна легла на затылок, другая на щеку.

В голове замелькал головокружительный вихрь образов… Вот священник Эмпиреанов говорит, что во мне нет божественной искры… вот над головой смыкаются неумолимые и неприступные стены корраля… вот Сидония протягивает руку, заверяя, что искра во мне все-таки есть…

Руки обхватывали мою голову, слова омывали душу.

– …Ибо цель и энергию невозможно уничтожить, но можно преобразить, как я благословляю это существо…

Сердце грохотало в ответ, желудок сжался.

Мне было не все равно.

Я будто вновь увидела Сидонию, как тогда, в тот день, когда она говорила, что любит меня, что я тоже создана из звездной пыли.

Интердикт самолично полил мои руки теплым ароматным маслом, затем взял какой-то фиал. Жидкость искрилась в ослепительном потоке света. Сначала я решила, что это пульсар… нет, все же квазар. Всплески света вырывались из черной дыры, рассыпаясь по мне тысячами радужных бликов.

Интердикт коснулся моей ключицы, тончайшим лезвием вырезал на месте сердца замысловатый узор и полил его искрящейся эссенцией так, чтобы она проникла под кожу. Захваченная нереальностью происходящего, я даже не почувствовала боли. Священник смазал порез целебной мазью; кожа восстановилась, и на ней осталась сияющая метка – круг из солнц. Мне казалось, будто я перенеслась в какое-то другое измерение, в другую, лучшую реальность. Там была Дония. Я так ясно ощущала ее присутствие, словно она стоит в сантиметрах от меня и наблюдает за происхо-дящим.

Сидония – моя Дония – ныне была частью звезды, ослепительным светом, что всегда проникал в самые темные уголки моей души, даже когда я сомневалась, что душа у меня есть. И наконец-то я тоже стала частью этого света.

«Спасибо тебе, Дония», – подумала я. Меня переполняла такая любовь к ней, что, казалось, сердце разорвется. Она встретила свою судьбу, и однажды мы вновь будем вместе, ведь теперь я тоже человек.