Императрица Елизавета Петровна. Ее недруги и фавориты

«Русский для представления трагедий и комедий театр» – первый публичный, открылся в Головинском особняке на набережной Васильевского острова. Актрис, актеров и прочих работников для театра набирали вначале через Московский университет, давали объявление в «Московских ведомостях». С 1761 года «знающих грамоте девиц, желающих определиться в службу ее императорского величества при придворном театре» стали набирать и в Петербурге. Директор Московского университета сам возил лучших своих воспитанников в Петербург, чтобы представить их куратору Шувалову. Среди этих лучших был и Фонвизин Денис Иванович. Шувалов весьма покровительствовал будущему драматургу.

В «Записках» Л.Н. Энгельгарда я нашла забавный анекдот, правда, он относится уже к екатерининскому времени. Фонвизин был «облагодетельствован» Иваном Ивановичем, но, «увидя свои пользы быть в милости у светлейшего», то есть у Потемкина, который был в отвратительных отношениях с Шуваловым, драматург «перекинулся к князю». Чтобы угодить Потемкину, Фонвизин рассказывал об Иване Ивановиче много смешного; кроме того, он умел замечательно копировать людей, изображая их походку, повадки и речь. Однажды после очередной потехи Потемкин сказал в сердцах: «Как мне надоели эти подлые люди!»

– Так зачем вы их в дом пускаете? – отозвался Фонвизин. – Велите им отказать.

– Завтра так и сделаю, – бросил Потемкин.

На следующий день швейцар не пустил Фонвизина в дом. Тот возмутился:

– Ты, верно, ошибся и принял меня за кого-то другого.

– Нет, – отвечал слуга. – Я вас знаю. Именно вас его светлость приказал одного не пускать по вашему же совету.

Может быть, анекдот чистой воды выдумка, но он характеризует отношения людей XVIII века.

Сумароков стоял во главе театра до 1761 года. Характер у драматурга был трудный; какая-то в театре случилась история – по свидетельству современников, он поссорился с актрисами. С помощью Ив. Ив. Шувалова дело замяли. Придворная контора отчиталась перед Сенатом следующим письмом: «В сообщении, присланном от Ив. Ив. Шувалова, написано: ее императорское величество изволила указать г. бригадира Сумарокова, имеющего дирекцию над российским театром, по его желанию от сей должности уволить, жить ему, где пожелает, а за его труды в словесных науках, которыми он довольно сделал пользы, и за установление российского театра производить жалованье, каковое ныне имеет. Г. Сумароков, пользуясь высочайшей милостью, будет стараться, имея свободу от должностей, усугубить свое прилежание в сочинениях, которые столько ему чести, столь всем любящим чтение удовольствия приносить будут». То есть Сумарокова, как мы теперь говорим, «отправили на вольные хлеба», но с сохранением оклада, что в наше время уже не делается.

Умерла Елизавета, трон занял Петр III. Ив. Ив. Шувалов остался не у дел. Существуют две взаимоисключающих легенды. Первая – Шувалов вручил императору миллион рублей – последний подарок фавориту от Елизаветы. Вторая – Шувалов много времени проводил за карточным столом, проиграл миллион (все тот же!) рублей и вынужден был продать часть своего имущества. То ли ты украл, то ли у тебя украли…

На престоле Екатерина II. Шувалов не сразу уехал за границу, два года еще прожил в Петербурге в отчуждении от двора. Императрица не могла ему простить независимости; кроме того, она ревновала Ив. Ив. к популярности его среди европейской элиты. Отъезд Шувалова за границу был обставлен вполне гуманно: формально он ехал лечиться, при этом за Шуваловым сохранялось звание куратора Московского университета. Но Академия художеств была отдана в управление Бецкому. Перед отъездом в Европу Ивану Ивановичу действительно пришлось продать часть дома и некоторые любимые картины Рубенса и Рембрандта.

Известно, что поехать с Шуваловым в Европу мечтал Державин. Он был тогда солдатом в гвардейском полку, с Шуваловым он познакомился еще в Москве, а потому решил подать ему прошение, чтобы он взял его в Европу для пополнения образования. Не сомневаюсь, что Шувалов помог бы талантливому юноше, но вмешался случай. У Державина в Москве жила родная тетка, которая имела влияние на молодого человека. Тетка была уверена, что Иван Иванович Шувалов масон, по понятиям того времени – враг рода человеческого. Прошение так и не было написано.

За границей Шувалов прожил 14 лет. Об этой поездке он давно мечтал, а потому много ездил, жил в Риме, Флоренции и в Париже. В Италии он распорядился снять для Академии художеств «формы лучших статуй» и выслал их в Петербург, побывал в Помпеях на раскопках, покупал живопись, гравюры и другие произведения искусства. При этом он переписывался с лучшими умами Европы, посетил Вольтера.