ИМПЕРАТРИЦА ФИКЕ

Московские послы стояли по домам в Новгороде, видели все, все слышали: по ночам к ним втихаря бегали с докладами обиженные… Шесть недель кипело вече, и шесть недель за событиями следил спокойный глаз Москвы. Наконец посла московского Федора Давыдовича новгородцы отпустили на Москву с такой грамотой:

«Кланяемся мы тебе, господину нашему, великому князю Московскому Ивану Васильевичу, а государем тебя не зовем. Твоему суду и твоим тиунам у нас не бывать. Двора тебе Ярославова не даём. А кто тебе такие речи говорил, будто мы тебя государем хотим, - тех казни за обман, ты тех людей знаешь. А мы же сами казним их лживых соратников!»

В бревенчатой палате Кремлевского дворца собрал тихий Иван Васильевич совет - митрополита, старца Геронтия, мать свою Марью Васильевну, супругу Софью Фоминишну, бояр, воевод, дьяков. Тут же присутствовали и представители новгородцев - Назар и Захар.

Скорбен стал Иван Васильевич перед великим этим советом. Неслыханное дело! Его, великого князя Московского, новгородцы ставят во лжеца место! Да не сами ли они посылывали на Москву послов, а теперь от своих же слов отпираются?

- Меня, великого князя, срамят! И на вече прямо кричат, что уйдут под Польшу! Что же сотворим?

И когда Иван Васильевич, говоря свои обиды, по временам подымал глаза, его взор обжигал советников.

И положил великий князь со всем советом так:

- Ехать вперед в Новгород к подьячему Родиону Богомолову! Везти ему складную грамоту с объявлением войны за то наше, государево, бесчестье. А ты, владыко Геронтие, отпой нам напутный молебен!..

9 октября ранним утром выступил из Москвы великий князь Иван Васильевич. Не князь Московский шел тут на другой город. Тут подымалась и столица русской земли - Москва - и шла на город, которым против воли народа завладели своекорыстные богатые люди и захотели от той своей земли отойти, чужим отдаться! Осенний день сквозь серые тучи полыхал алой зарей. Великокняжьи полки шли на северо-запад, на Волок, на Ялжебицы.

Ветер мел с дерев последние листья, рябил воду в лужах, в разлившихся речках… Тянулись черно-желтые жнивья леса, перелески, стройные, как кресты, ёлки, голые уже осины, трепещущие еще березы.

Шли несколькими колоннами. Сам Иван Васильевич с отборными полками шел между Ялжебицкой дорогой и рекой Метой; по Замете двигался воевода Василий Образец да с ним с татарскими полками наш татарский царевич Данияр из Касимова. Впереди с передовым полком шел князь Данило Холмский с помещиками и крестьянам ми - владимирцами, переяславцами, костромичами, немного позадь - дмитровцы да кашинцы. С правой руки шел князь Семен Ряполовский, ведя суздальцев да юрьевцев; с левой руки шел великокняжий брат, князь Андрей Меньшой, и воевода Василий Сабуров с ростовцами, ярославцами, угличанами, бежичанами. Между дорогами Ялжебицкой да Демянской шли воеводы - два князя, оба Оболенские, Александр да Борис, вели калужан, алексинцев, серпуховцев, хотуничей, москвичей, радонежцев, новоторжцев, можайцев, звенигородцев, ружан. На самые Ялжебицы пошел боярин Федор Давыдович, ведя детей боярских да весь великокняжий двор. Уже в ноябре с Твери пошли вдогон полки тверичан с князем Михаилом Микулинским.

Черными, мокрыми дорогами через Валдайские холмы тучей шли земские полки всея Руси, шли на Новгород. К Новгороду же шли и псковичи, которых поднял и вывел в помощь Москве и ее делу их наместник - князь Василий Васильевич Шуйский. Псковичи подошли и стали сперва на озере Ильмень, у реки Шелони.

Передовые московские отряды заняли Бронницы, а великий князь остановился в большой избе в селе Сытине. 23 ноября ему доложили, что из Новгорода идет депутация - архиепископ Феофил с посадниками - с новым - с Фомой Андреевым, да со старыми, да тысяцкий Василий Максимов, да бояре, да купцы, да житьи люди.

Депутация в княжьей избе упала на колени, била челом.

- Кровь и огонь льются по земле нашей! - сказал великому князю Ивану Васильевичу владыка Феофил. - Бьем мы тебе челом, княже великий! Уйми свой меч!

Иван Васильевич молчал..

Посольство поднялось с земли, а великий князь все еще молчал. Потом позвал всех к себе на обед, пировали, о деле молчали. А на другой день новгородцы увидали, что московские полки, перейдя озеро Ильмень по льду, напрямик подошли к Новгороду еще ближе, заняли уже Городище да все монастыри кругом. Сам Иван Васильевич был теперь всего в трех верстах на берегу реки Волхова в селе Лошинском, у церкви Троицы Паозерской. Были заняты все сторожи на новгородских подступах, и московским воеводам было приказано распустить рати по селам кругом - забирать съестной припас.

- Стали стоять! - говорили москвичи.