Императрица Фике

— Царевич Алексей это! Он! Он! Шаг за шагом проследил потом хитрый Веселовский путь царевича через Бреславль на Вену. И в Вене уже Веселовский разузнал, что и тут был тот полковник, стоял в гостинице «Под Золотым Гусем», что здесь жене было куплено платье мужское кофейного цвета, и нарядилась та дама пажем. А расспрашивал полковник, как проехать до Рима и дорого ли обойдется проезд в ландкучерской карете…

Веселовский сам побывал в «Золотом Гусе» и от одного слуги там услышал, что слуге тому офицер показался похожим на сына московского царя, которого тот видывал и раньше в Вене. А таможенник, досматривающий багаж полковника, сказывал, что такая шуба соболья разве у московского царя быть может.

Получив в Амстердаме донесение от Веселовского, Петр стал мрачен:

— Вот негодник, что делает! Какое время выбрал! Русский флот по Балтийскому морю плавает, Ригу взяли, Ревель взяли, взяли Финляндию. Из Дании на само Карлово логово, на саму Швецию наступаем… А в нем, в Алешке моем, семя Ивана Михайловича Милославского из земли лезет! Мало крови, мало ему крамолы. И сию крамолу следует разведать и лечить беспощадно!

В Амстердаме крепкие морозы стоят, каналы замерзли, ребята голландские краснощекие по каналам в школу на коньках бегают… Голландские печки натоплены тепло, и в низенькой горнице, где с поставцов смотрят начищенные медные да фаянсовые посуды, царь Петр собственноручно пишет Карлу императору в Вену письмо:

«Пресветлейший, державнейший цесарь! В дружелюбно братской конференции объявить должен об некоей сердечной печали. Сын наш Алексей всегда к высшему неудовольствию нашему являлся, так как он с покойной супругой своей, в вашем ближайшем свойстве состоявшей, непорядочно жил. А теперь, от нас получив приказание к нам ехать, взяв несколько молодых людей, с пути, ему указанного, съехал, и мы по сие время изведать не можем, где он обретается. И дали мы резиденту нашему, при вашем дворе пребывающему, Абраму Веселовскому, приказ — оного нашего сына сыскивать и к нам привезти. Того ради просим мы, ваше величество, если оный сын наш в ваших местах обретается тайно или явно, повелеть его с сим нашим резидентом к нам прислать, придав для безопасности несколько наших офицеров, дабы мы его отечески исправить могли, чем обяжете нас к вечным услугам и приязни.

Ваш брат Петр».

Глава 6. В Вене

Было 10 ноября 1716 году.

Вице-канцлер Германской империи, граф Шёнборн отпустил последнего докладчика из своего кабинета запоздно — пробило уже десять. Чиновник ловко откланялся, собрал бумаги, задом, не показывая спины, отпятился к выходу и бережно притворил за собой белую с золотыми украшениями дверь за бронзовую ручку в виде орлиной лапы, державшей синий шар. Он важно двинулся было вниз по мраморной, кенкетами освещенной лестнице, а навстречу ему подымался неизвестный, странно одетый человек, преувеличенно громко изъясняющийся на ломаном французско-немецком диалекте. Неизвестный был крепко пьян, его окружали лакеи.

Чиновник остановился, учтиво осведомился — что неизвестному нужно? Тот дерзко ответил, что прислан к графу Шёнборну по самонужнейшему делу. Настойчивость, которую являл неизвестный, была такова, что пришлось доложить графу, бывшему уже в шлафроке. Граф Шёборн согласился принять неизвестного завтра, в семь утра, так как он чувствовал, себя в данный момент очень утомленным, Но никакие реприманды не действовали на неизвестного. Он заявил, что в случае отказа здесь в свидании он отправится во дворец, к императору.

Гран Шёнборн наконец согласился принять незнакомца, который громко стуча сапогами по штучному полу, прошел в его кабинет. — Что вам угодно? — спросил граф Шёнборн.

— Его высочество царевич Алексей, наследник Великия и Малыя и Белые Русии желает видеться с вашим сиятельством, и немедля!

Граф Шёнборн раскрыл удивленно глаза, полез за эмалевой табакеркой, понюхал табачку, чтобы успокоиться. Затем осведомился.

— Но в таком случае, если все это удивительная правда, где же он?

Неизвестный ответил: — А вот тут перед домом вашего сиятельства! — и отчаянным жестом ткнул в окно. — На площади! Вот он!