Императрица Ядов

Константин как-то сказал мне, что всегда представлял Дмитрия в виде ледяного черного озера, в глубине которого скрывается замерзшее чудовище. Как что-то из сказки, объяснил он, когда я сморщила лицо. Только в этот момент я полностью согласилась с ним.

Внешность Дмитрия была замерзшей поверхностью, а гнев, клубящийся в его голубых глазах, был чудовищной змеей, которая питалась рыбаками и одинокими детьми.

— Убить ее? — сказала Роксана.

Слова в ее устах звучали неловко и неуместно, будто ее язык никогда раньше не поворачивался, чтобы произнести слово «убить».

Кон оценивающе смотрел на Дмитрия. В выражении его лица был блеск, который я не могла точно определить.

— Она слишком опасна, чтобы оставаться в живых.

Роман приблизился к Кону, в то время как Артем придвинулся к Дмитрию. Оба мужчины готовились к стычке.

Я потянулась назад, обхватывая рукой запястье Кона. Он тут же переплел свои пальцы с моими.

— Я сделаю это, — глухо сказал Дмитрий. — Это моя вина. Я расплачусь за последствия.

— Никто не ожидает, что ты это сделаешь, Дима, — пробормотала Роксана. — Я бы предпочла сделать это и избавить тебя от боли.

Артему эта идея не понравилась. Все его лицо потемнело.

— Давайте обсудим это позже.

Константин увидел, как начали прорастать семена опасений, и вырвал их с корнем своими дипломатическими словами. Комната успокоилась по его команде, но я не пропустила взгляды, решения и вопросы, которые переходили от глаз к глазам.

Наталья потянулась, как кошка.

— Извини, дядя, обсуждение этой суки привело меня в дурное настроение. Я собираюсь пойти и найти детишек.

Она ушла по спирали движения, окликая своих кузенов и кузин.

Комната медленно рассеялась за ее спиной. Даника хотела что-то сказать Роману, но он вытолкнул себя из кабинета, своей решимостью чуть не сбив Роксану. Вскоре остались только Константин и я, я все еще неловко сидела в его кресле, а он маячил рядом со мной.

Прежде чем я успела произнести хоть слово, он сказал:

— Я хочу, чтобы Татьяна умерла.

Я наклонила голову, позволяя ему говорить.

— Я хочу бросить ее собакам и заснуть под ее крики. Хочу сломать каждую косточку в ее теле, пока она не превратится в марионетку, которой можно управлять. — он глубоко вздохнул. — Она отняла у меня, украла у меня. Нет такой боли, которую я мог бы причинить ей, которая утолила бы мою ненависть к ней, и все же я жажду иметь возможность выглянуть в окно и увидеть ее голову на палке.

Я поднесла его руку к своим губам, нежно целуя.

— Она заплатит за то, что сделала с нашей семьей, Кон.

— Я не позволю тебе рисковать своей жизнью. — такая честность, такая мольба. В последний раз он говорил со мной так три года назад. В этой самой комнате. Когда я сказала, что хочу уйти, а он умолял остаться. — Я могу вынести только это, lyubimaya — любимая, и если с тобой что-нибудь случится...

— Ты думаешь, я люблю тебя меньше?

Ноздри Кона раздулись.

— Нет, нет, конечно, нет.

— Думаешь, что я менее умна, чем ты? Менее способна?

— Нет, никогда.

— Ты мне не доверяешь?

Он наклонился, обхватив мое лицо ладонями. Наши дыхания смешались, когда мы потерлись носами. Я могла видеть свое отражение в темноте его зрачка, все мое выражение было уязвимо от любви.

Неужели я так выгляжу для него? Я задумалась. Неужели я выгляжу так, будто влюблена? Являюсь ли я теперь созданием любви, а не апатии?

— Я доверяю тебе больше, чем себе.

Я прижалась лбом к его лбу.

— Покажи мне.

Константин захватил мои губы между своими, нежно целуя. На вкус он был как чай и счастье.

Я могла бы заниматься этим целую вечность, подумала я. Я могла бы целовать этого мужчину тысячу лет, миллион лет.

Мое тело не протянет самое большее еще семьдесят, но я не беспокоилась о предстоящих годах. В этот момент я погрузилась в мгновение ока, опьяненная любовью, которую мы с Коном разделяли, и ощущением его губ на моих.

— Покажи мне, — повторила я, когда наши губы разошлись.

— На всю нашу оставшуюся жизнь, — пообещал он.

28

Константин Тарханов

Я проснулся от пары зеленых глаз.

— Мы можем поехать и навестить loshadi — лошадей? — спросил Нико.

Я поднял голову, заметив часы. 5:09 утра. Слева от меня Елена продолжала спать, ее лицо было спокойным, как во сне. Нико заполз на кровать и сидел рядом со мной, сложив руки на коленях, и лицо его было таким милым, каким он только мог его сделать.

— Ты не хочешь спать?

Он энергично замотал головой.

— Я не устал.

Я снова взглянул на Елену. Она никогда не умела крепко спать, и было жестоко будить ее, когда ей требовалось так много времени, чтобы успокоиться настолько, чтобы попытаться заснуть.

— Хорошо, поехали и посмотрим на loshadi — лошадей.

— Ура!

— Тише, мой мальчик, мы не хотим разбудить твою маму.

Он прижал палец к губам.

— Шшш.

— Все верно. Шшш.

— Шёпот, хорошо? — он прошептал.