Императрица семи холмов

Сабина посмотрела на отца. «Как часто, – подумала она, – сенаторы, сбросив привычную тогу, смотрелись жалкими и неловкими, как та черепаха, которую лишили ее защитного панциря». Но только не Марк Норбан. Даже в эти минуты, лежа в простой тунике на обеденном ложе рядом с малышкой Фаустиной, свернувшейся калачиком у него под боком, ее отец выглядел… как император.

– Трактат может подождать, – упиралась Кальпурния. – Предлагаю всей семьей посетить серные источники, это поможет изгнать из твоих легких грязный городской воздух, – добавила она, отправляя в рот пригоршню гранатовых зерен. Марк Норбан не нашел, чем на это возразить.

– Ты ведь знаешь правила, отец, – улыбнулась Сабина. – Месяц за каждое съеденное тобой гранатовое зерно. Как у Плутона и Прозерпины.

– Всего один месяц! – воскликнула Кальпурния, вырывая розовыми от сока пальчиками очередную пригоршню гранатовых зерен.

– Два, три, четыре!

– А я-то думал, что поступаю правильно, давая моей дочери классическое образование! – сокрушенно покачал головой Марк.

– Отец, тебе действительно следует побыть здесь, тем более, что в твое отсутствие Кальпурния чувствует себя неважно, но когда ты рядом, ей тотчас становится лучше.

Марк нахмурил лоб и заботливо взял руку жены, Кальпурния в ответ сжала липкие от гранатового сока пальцы и с заговорщицким видом посмотрела на Сабину. Та поспешила спрятать улыбку за кубком с разбавленным водой вином. Здоровье у Кальпурнии было железное, однако между ней и Сабиной давно существовал молчаливый уговор: когда дело касалось заботы о главе их семейства, которого обе они обожали, любые средства были хороши, от небольшой невинной лжи до самой что ни на есть вопиющей.

– Уговорили, пусть это будет все лето, – уступил женщинам Марк. – Нас здесь пятеро. Кстати, самое время начать обучать Фаустину. Дам ей немного греческого, немного риторики.

– Марк, дорогой, ей нет еще и пяти лет! Ты что, собрался готовить ее для карьеры в сенате?

– Добавить греческих глаголов к вечерней сказке, и они запомнятся сами, – ответил старый сенатор и потрепал золотистую головку младшей дочери.

– Я люблю сказки, – с набитым ртом вставила свое веское слово Фаустина. – А папины сказки самые лучшие! Особенно мне нравится про царя, которого убили прямо в ванне. И еще одна, про одного принца, который убил собственную мать.

– Ты пересказываешь ребенку греческие трагедии, Марк? – Кальпурния выразительно посмотрела на мужа, и Сабина невольно хихикнула. – Причем на ночь?

– Слегка подправленные, – сказал в свое оправдание сенатор. – Самые кровавее сцены я опускаю.

– Неправда! – рассмеялась Сабина. – По крайней мере ты ничего не опускал, когда рассказывал их мне!

– А он рассказывал тебе про то, как одного царя растерзали женщины-волчицы? – подала голос Фаустина. Глаза ее задорно блестели. – Или про то, как одного царя заживо сварили в котле? Но если царей убивают, почему кому-то хочется быть царем?

– Какое мудрое дитя, – довольно произнес Марк. – Может, этим летом, Фаустина, мы почитаем с тобой что-нибудь полегче?

– Например, про то, как афинские женщины отказались спать со своими мужьями? – предложила Сабина.

– А что, отличная идея, – отозвалась Кальпурния, потирая округлившийся живот.

– Мы вместе подыщем какую-нибудь комедию, – торопливо добавил Марк. – Я буду читать за мужских персонажей, Сабина – за женских.

– Вообще-то, – сказала Сабина, – я надеялась, что возьму с собой няню, и мы с ней вернемся на лето в Рим.

– В Рим? – удивилась Кальпурния, отодвигая вазу с фруктами, к которой, грозя ее опрокинуть, уже протянулась ручонка Лина. – Но что делать в Риме летом? Там жарко, как в печке, а вонь хуже, чем из клоаки.

– Знаю, – пожала плечами Сабина. – Но если я вернусь в город, то смогу укрыться там от настырных женихов. Сейчас они на лето съезжаются в Байи и будут вечно вертеться у меня под ногами. Отец, остались еще финики?

– Выбери, который тебе приглянулся, остальных пусть разберут другие, – заметил Марк.

– Я предпочитаю всю чашу, – Сабина вытащила пригоршню фиников.

– Я имел в виду твоих женихов, и ты знаешь это не хуже меня.

– Так на кого же падет твой выбор? – спросила Кальпурния, беря в руки небольшой серебряный нож, чтобы разрезать очередной гранат.

– Даже не знаю, – не моргнув, призналась Сабина.

– Протяни еще чуть-чуть – и будет поздно. Ведь тебе уже восемнадцать. В твоем возрасте многие имеют детей.

– Пытаетесь от меня избавиться?

– Чушь, – недовольно поморщился Марк Норбан. – Я никогда не был сторонником ранних браков. Восемнадцать лет – это еще юность.

– Не переживайте. Скоро я свой выбор сделаю, – пообещала Сабина. – Дайте только пару месяцев на раздумья. А вообще в последнее время настойчивость проявляет трибун Адриан.

– Мне казалось, Адриан тебе симпатичен. Когда он приходит к нам в дом, ты с ним часами ведешь разговоры.

– Это он часами ведет со мной разговоры.

Марк улыбнулся и покачал головой.

– Наверно, ему нравится слушать свой голос.