Императрица семи холмов

– Не переживай. Оно даже к лучшему. У меня есть время ее лучше узнать. – С этими словами Адриан посмотрел через весь зал на Сабину, стоящую между двух молодых трибунов. На лице ее читалась скука. – И с каждым днем она нравится мне все больше и больше.

– А вот мне нет.

Эта гордячка не услышит от нее ни одного доброго слова, пока не станет женой дорого Публия. Вот тогда она станет ей дочерью. А пока она лишняя головная боль.

– Ты только посмотри на ее платье.

Вообще-то придраться к наряду Сабины было трудно: узкое серебристо-серое платье с высоким горлом. И все же в нем она смотрелась…

– Она в нем блистательна, ты хочешь сказать, – подсказал Адриан, покачивая вино в серебряном кубке. – По сравнению с ней остальные девушки на этом пиру могут претендовать лишь на звание хорошеньких. А через несколько лет это будут копии своих матерей – толстые и густо накрашенные гусыни. Но только не моя Сабина.

– Как хорошо, что тебе она нравится, – одобрительно отозвалась Плотина.

– Я помню, как когда-то имел встречу с ее матерью, – продолжал Адриан. – Чудовище, а не женщина, но чего в ней нельзя было отрицать – так это ее вкус. Она умела войти в любую комнату и сразить всех наповал. Вибия Сабина не похожа на мать, но вот ее вкус она унаследовала. Но что еще лучше, у нее есть ум. И если дать ей несколько лет, – Адриан приподнял кубок, как будто произносил тост за будущую супругу, – то она станет настоящей жемчужиной!

– Хм. – Плотина закрыла глаза. Боль в висках была невыносимой, но в таком шуме голова заболит у кого угодно. Гости тем временем гуськом заходили в триклиний, где их ждал пиршественный стол.

– Дай мне взять тебя под руку, – обратилась императрица к Адриану, и тот поспешил выполнить ее просьбу. – Я должна выполнить свой долг, даже если не смогу положить в рот и крошки. О боги, как же болит голова!

Тит

Тит наблюдал, как гости, работая локтями, прокладывают себе путь к пиршественным ложам. Все как один стремились занять место поближе к императору, который возлежал на почетном, увитом плющом ложе в окружении гор подушек. Никто почему-то не выказал желания составить компанию императрице. Зато целая компания молодых людей наперегонки бросилась к ложу Вибии Сабины. И хотя место справа от нее застолбил за собой трибун Адриан, Тит, наступив на ногу одному молодому эдилу, сумел-таки улечься на ложе справа от нее.

– Здравствуй! – поприветствовал ее он. – Ты сегодня такая красивая.

Девушка, которую он видел во время своих редких визитов в дом Норбанов, обычно лежала на полу библиотеки – в простой тунике, с наспех заплетенной косой. Сегодня же перед ним была блистательная красавица, этакая сияющая нимфа, расположившая на шелковых подушках. В узком серебристом платье, из-под которого выглядывали стройные ножки. Волосы гладко зачесаны назад и собраны в высокую прическу. Никаких украшений в отличие от других девушек в этом зале, которые как будто соревновались между собой в количестве побрякушек. Из ушной мочки Сабины на египетский манер свисала одна-единственная изящная серебряная серьга, длинная, почти до плеча, которая переливалась гранатами.

– Как я рад, что ты была совсем не такой, когда я пришел к тебе с предложением, – чистосердечно признался Тит. – Иначе я бы не смог выдавить из себя ни слова.

Сабина рассмеялась, а вот трибун Адриан на ложе слева от нее недовольно насупил брови. Тем временем в зал, неся серебряные блюда с яствами, прошествовала первая вереница рабов. По триклинию, щекоча пирующим ноздри, тотчас разнеслись ароматы жареной свинины и копченых устриц.

– Кто ты, юноша? – спросил Адриан.

– Тит Аврелий Бойоний…

– Слышал о тебе. И о твоем отце. Но разве ты еще не посещаешь школу? – С этими словами трибун Адриан демонстративно повернулся в Сабине. – Я надеялся продолжить нашу дискуссию об архитектуре, в частности о взглядах Аполлодора. Признаюсь честно, Вибия Сабина, я не поклонник его куполов…

Тит так и не сумел больше вставить не слова. Адриан полностью завладел вниманием своей собеседницы. Титу оставалось лишь завидовать. Ему уже двадцать шесть, мне же всего шестнадцать. Он обаятелен и уверен в себе, я робок и застенчив. Тит был не прочь поменяться с ним местами: как Адриан, томно возлежать на ложе рядом с Сабиной, вести с ней беседы, в которых тонко смешаны серьезные темы и юмор, предлагать ей угощения так, как будто тем самым соблазняет ее, точно знать, когда можно легонько и ненавязчиво дотронуться до ее запястья, как будто проверяя на прочность некую интимную связь.

Иными словами, стать трибуном Адрианом, а не Титом, которому еще полагается ходить в школу.