Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908

Обучавшиеся за границей молодые люди получали либо стипендии, либо стимулы в виде надежды на престижную должность, если они вернутся с достойным уровнем теоретической подготовки. На первых порах многие молодые люди не горели желанием отправляться за границу, особенно сыновья из знатных семей, не представлявших себе жизни без многочисленной прислуги. Но любой молодой человек, мечтающий о карьере чиновника, получил распоряжение отправляться за границу просто в путешествие, пусть даже не учиться, и в 1903 году находившийся за рубежом хотя бы несколько месяцев молодой китаец получал принудительное право на будущие посты во власти. Своим указом Цыси к тому же обязывала находящихся при исполнении чиновников посещать зарубежные страны, что, как она утверждала, принесет «им только пользу безо всякого ущерба». Число обучавшихся в зарубежных странах китайских студентов стремительно росло. В одной только Японии, по оценкам начала ХХ века, их количество приближалось к 10 тысячам человек. С повышением образовательного уровня и приобретением нового строя мышления молодые китайцы народности хань начали ставить под сомнение и даже отрицать власть маньчжуров, а публикации изданий наполнились протестами в этом ключе: «Маньчжуры – это иностранцы, вторгшиеся в Китай, и они на протяжении 260 лет правят нами – ханьцами! Они покорили нас методом массовых убийств и принесли нам беды, за которые мы обязаны с ними расплатиться! Они заставили нас носить «поросячьи хвостики» и выставили на посмешище в Лондоне с Токио…» Вслед за списком обид появился неизбежный боевой призыв: «Прогоним маньчжуров! Китай для китайцев народности хань!» В 1903 году в шанхайской газете Цзоу Жун поместил потрясающий очерк с осуждением маньчжуров под заголовком «Революционная армия». В своем очерке он назвал Цыси блудницей и неистово призвал к свержению маньчжурского правительства. «Выгоним всех маньчжуров, живущих в Китае, или убьем их из чувства праведной мести, – призывал Цзоу Жун; и дальше – больше: – Смерть маньчжурскому императору!» Этот очерк возмутил маньчжурскую знать, в том числе непредвзятых сторонников реформ и, вполне вероятно, саму Цыси. В соответствии с цинским уголовным кодексом такие подстрекательства можно было отнести к тяжкой измене, карающейся смертной казнью самого жестокого свойства. Даже последовательный сторонник реформ маньчжур наместник Дуаньфан требовал выдать автора скандального материала властям Китая из Шанхая (в котором по условиям соглашения о «договорных портах» действовали европейские законы) и наказать его пожизненным заключением в тюрьме, если не смертной казнью. Власти Шанхая отвергли запрос об экстрадиции, и дело Цзоу Жуна рассмотрели на месте (in situ) на коллегии присяжных, состоявшей в основном из европейцев, а китайское правительство представлял один присяжный поверенный. Осужденного в соответствии с западным правом за подстрекательство к мятежу словом и делом в середине 1904 года автора приговорили к двум годам тюремного заключения и каторжному труду в тюрьме западного типа. Газету закрыли.