Императрица Вольного Братсва

Планета Ориент, система Бета-2, созвездие Весы,

Галактика Млечный Путь

Глава 1

«И зачем я только согласилась на эту вылазку? Ведь нутром чуяла, что здесь попахивает паленым…» — подумала я, наверное, в тысячный раз за прошедшее утро. С трудом вырвав увязшую по колено ногу из вонючей жижи, с тоской взглянула на небо — спасательной шлюпки там по-прежнему не наблюдалось. «Сгоняете по-быстрому, выясните, в чем там дело и сразу вернетесь!» — некстати вспомнились напутственные слова моего непосредственного командира. Ага, как же! Его бы самого загнать в эту трясину и заставить пройти пару километров под палящим солнцем. Тоже мне — прогулка! Мало того, что мы потеряли половину отряда, так еще и оборудование вышло из строя в самый неподходящий момент. Оставалось только надеяться, что поданный нами сигнал о спасении был вовремя запеленгован пилотом.

— Если этот разиня Денис опять заснул у пульта, я ему сам лично таких звездюлей отсыплю — маму родную забудет! — пообещал Семеныч, как и я, с тревожной надеждой поглядывая в небо.

— Это при условии, что сигнал он не пропустил, — буркнул себе под нос Антон, третий из чудом уцелевших членов нашего отряда. — Иначе — хана нам…

— Ты, Антоха, лучше под ноги себе смотри, а то, не ровен час, с головой окунешься. А если еще раз услышу от тебя нечто подобное — помогу искупаться, — строго отчитал парнишку Семеныч. — Еще не хватало боевой единице нюни тут распустить.

Антон был самым младшим в разведотряде, и это было его первым заданием. Такой исход вылазки мог и более опытного бойца выбить из колеи, чего уж говорить о новобранце. С другой стороны, Антону неимоверно повезло: его шансы выжить в подобной переделке были минимальными, но парнишке улыбнулась удача. Как говорится — фортуна любит новичков.

— Сопли вытереть, излучатель держать наготове, — скомандовал Семеныч. — Доплюхаем вон до той кочки и устроим перекур.

Делая над собой неимоверное усилие, стала кое-как переставлять отяжелевшие конечности в нужном направлении. Что за планета такая — сплошные болота, не экосистема, а дикий ужас! Чтобы хоть как то выместить накипающую во мне злость, с мстительной жестокостью хлопнула себе по щеке, размазывая по лицу особо зарвавшееся кровососущее насекомое. Немного больно, но помогло. Притупляя собственные ощущения, стала прислушиваться к спутникам. От Антона прямо-таки веяло неуверенностью и страхом, зато Семеныч, как всегда, был спокоен. Интересно, бывали ли такие ситуации, в которых этот человек выходил из себя и терял самообладание? Наверняка, нет. Хотя, учитывая его стаж в подобных делах, это и не удивительно.

Уже у самого подступа к заветному бугорку суши, сиротливо возвышающемуся над зловонной жижей, я поскользнулась и полетела прямо вязкую массу. Да так, что над поверхностью осталась торчать только моя блондинистая макушка. Правда, насчет цвета своих волос в тот момент я сомневалась — это было не первое мое падение. С трудом смахивая с лица зеленоватую тину, попыталась подняться. Однако ноги, как завороженные, скользили по поверхности дна, не позволяя мне исполнить задуманное.

— Руку давайте, капитан, — предложил Антон.

— Я, помнится, просила обращаться ко мне по имени и на «ты»? — заметила я, хватаясь за протянутую ладонь.

— Проси… ла, — не очень уверенно ответил парнишка.

— А что я обещала сделать, если ты мою просьбу проигнорируешь?.. — напомнила я, дергая при этом Антона за руку и увлекая его за собой в болото.

— Так не честно, — заржал Семеныч, — я первым хотел его окунуть. И вообще, прекратить игрища! Нашли время…

Пока мы с Антоном совместными усилиями пытались подняться, Семеныч чуть ли не надрывался от смеха, что, впрочем, не мешало ему одновременно не терять бдительности.

— Вот и помогай после этого девушкам, — отряхиваясь от прилипших к нему водорослей, вздохнул Антон.

— Радуйся, что она этим ограничилась, — пошутил Семеныч. — Вот ткнула бы тебе своими пальчиками в нужное место, напускал бы здесь нам пузырей.

— Подобные приемы запрещено применять без особой на то необходимости, — поспешила я заверить немного струхнувшего парня. — Замучаюсь потом отчеты писать о своих несанкционированных поступках.

— Жаль, никогда не видел этих приемов в действии, — не унимался Семеныч, помогавший нам с Антоном вскарабкаться на замшелую кочку.

— И не советую смотреть, — отрезала я. — Нелицеприятное зрелище.

Не с первой попытки, но мне удалось-таки забраться на выступ. Твердая поверхность радовала как ничто другое. Вот только ноги гудели, а спина ныла так, словно была сломана в нескольких местах сразу. Не назвала бы себя хлипкой,  но пробежки по вязкой субстанции явно не мой конек — тут никакая спецподготовка не поможет.

Вынырнув на секунду из собственных болевых ощущений, прислушалась к Антону. Убедившись, что парень немного пришел в себя, удовлетворенно кивнула: новобранец перестал излишне волноваться и о чем-то усиленно размышлял. Наверняка прокручивал в голове все известные ему последствия воздействия на болевые точки человека.

— Вот одного не могу понять, — принялся озвучивать свои мысли Антон, — если можно вот так запросто вырубить человека простым нажатием на нужные места, то зачем нам в Академии десять лет преподавали другие техники боя? К чему эти излишние удары и подходы?

— Поверь мне, — фыркнул Семеныч, — если бы ты проявил нужные способности, то мастера в Академии тебя бы научили не только этому. Но и многому другому. И ты бы сейчас не болотную жижу месил, а летал на одном из элитных крейсеров в составе личной армады Императора Млечного Пути.

— Тогда почему она здесь? — задал резонный вопрос Антон, кивнув в мою сторону.

— Быть капитаном разведслужбы не самая плохая прерогатива для…гм… — смутился собственным словам Семеныч.

— Для эмпата, имеющего лишь вторую степень, — закончила я за него. — Ты ведь это собирался сказать?

— Прости, — извинился Семеныч, — не хотел обидеть, как-то само вырвалось.

— Ничего, — отмахнулась я. — И не такое слышать приходилось.

Несколько минут просидели молча, наслаждаясь кратким мгновением передышки. Но только я начала по-настоящему расслабляться, как глухая немного смутная вспышка чужеродного сознания ворвалась в мою голову. Будто кто-то невидимый на долю секунды выдал свое присутствие.

— Семеныч, — обратилась я к командиру отряда, — попробуй запустить пеленгатор.

— Что случилось? — встрепенулся Антон.

— Сама не могу понять, — призналась я. — Чувствую чье-то присутствие, но очень смутно.

Семеныч несколько раз смачно хлопнул ладонью по крышке прибора, тот захрипел, но заработал. Несколько чередующихся вспышек экрана — и устройство снова вырубилось. Но этих мгновений хватило Семенычу, чтобы понять, в чем дело. Он очень медленно, стараясь не производить лишних движений, повернулся к нам с Антоном и шепотом произнес:

— Отдохнули?.. А теперь — бегом марш! — Подавая пример, наш командир, с невероятной для его комплекции прытью, бросился вперед.

Нас с Антоном упрашивать тоже не пришлось. Не тратя времени на вопросы, мы побежали следом (если можно назвать бегом упорное преставление ног в вязкой массе). Буквально затылком я ощущала, как за нашими спинами из болота поднялось нечто и начало догонять нас. Доносившееся до моего слуха характерное бульканье достоверно сообщало о том, что наш преследователь просто так не сдастся.

«Руши! Как можно было о них забыть!» — упрекнула я себя. Еще перед отправкой мной были тщательно изучены все данные об Ориенте, в том числе о его обитателях. Видимо, усталость и нервное напряжение давали о себе знать. «Руши — хладнокровные рептилии, коренные жители Ориента, отличающиеся очень низким интеллектом, но огромной живучестью. Блокировать этих тварей эмпатически невозможно, так как им присущи лишь инстинкты, а показатель сознания практически нулевой. Притворяясь безобидными бережками, руши ждут, когда какая-нибудь замечтавшаяся живность удобно устроится на них. А после этого рептилия поднимает из-под брюха зубастую пасть и утягивает жертву под воду. Быстрый и бесславный конец», — так значилось в официальных сводках. Вот только в этот раз излишне доверчивой добычей должны были стать мы. Ни меня, ни моих боевых товарищей подобный расклад не устраивал.

Максимально ускорившись, чтобы не сгинуть в пучине, я устремилась за Семенычем. Антон дышал мне в затылок, но обогнать не пытался — по всей вероятности, из субординации. Только добравшись до спасительных зарослей некого подобия кустарника, мы остановились. Легкие разрывало, а ноги подкашивались. Но все были живы, а это главное!

— Зато как быстро мы стали продвигаться, — попытался обратить все в шутку наш командир, — скажите спасибо зубастику, придал нам ускорения.

Благодарить рептилию, пытавшуюся тебя съесть, вовсе не хотелось.

— А она сюда не доберется? — задыхаясь от стремительного бега, еле выговорил Антон.

— Расслабься, — успокоил его Семеныч. — У этой твари есть только небольшие наросты, больше напоминающие плавники. По суше ей не пройти.

Ответом стал протяжный стон Антона, развалившегося на плотно сплетенных корнях кустарников.

— Даже если на нас сейчас нападет сам Рыжебород, я с места не сдвинусь, — охнул парень.

— А вот мне бы хотелось встретиться с этим предводителем Вольного Братства, — размечталась я, — разберемся с ним — и дело с концом!

— Ага, — фыркнул Семеныч, — у нас в излучателях заряда осталось с гулькин нос. Еще пара перестрелок — и отбиваться будет нечем.

— Тогда я этого Рыжеборода зубами загрызу… — погрозилась я. — Да кто он вообще такой, чтобы за ним и его прихвостнями целый капитан разведки носился?!

— За ним сам Император гоняется, не то, что разведка, — вмешался в разговор Антон.

— Было бы желание Его Величества — имперские войска давно разгромили бы все Братство, — многозначительно заметил Семеныч. — Только вот этот самый Рыжебород официально закон не нарушил ни разу, а потому и изолировать его нельзя.

— Не понял, — смутился Антон, — тогда что мы здесь забыли? Ведь главной целью нашей операции и было обнаружение этого предводителя пиратов.

— Вот и дело-то в том, что обнаружение, а не поимка, — взвинтилась я. — И это больше всего бесит! Рыжебород, если он здесь и был, по всей видимости, уже покинул планету. Сидит себе где-нибудь в тепленьком местечке, а мы здесь грязь топчем!

 Я не удержалась и с досады пнула ботинком один из кустарников. Птицы, сидевшие на нем, перепугались и разлетелись в разные стороны, обделав нас напоследок продуктами своего страха.

— А на Земле говорят, что это к богатству… — мечтательно отозвался Антон, оттирая рукав форменной куртки.

— Дерьмо, оно до добра принципиально довести не может, — мрачно заметил Семеныч, тоже не миновавший артобстрела птиц.

Я с грустью посмотрела на свою и без того испорченную одежду и устало махнула рукой — отмываться в болотной воде не было смысла, только еще сильнее измараешься. Хотя, куда уж больше!

А все так замечательно начиналось…

 

Вензель — один из шайки Рыжеборода, или член Вольного Братства, как именовали себя сами пираты, — попал в руки разведке по нелепому стечению обстоятельств. Он прибыл в один из космопортов Марса, чтобы произвести некоторые закупки. Только вот приобретение большого количества оружия и боеприпасов на имя одного человека вызвало интерес у разведотряда, расквартированного неподалеку. Каково же было удивление и восхищение наших сотрудников, когда задержанный ими оказался не кем иным, как самим Вензелем, чуть ли не первым помощником Рыжеборода. Как его опознали? Нет ничего проще: все тело, в том числе и лицо, этого пирата покрывали разноцветные татуировки, многие из которых носили морскую тематику. Поговаривали, что предки Вензеля были моряками, освоившими ледовитые океаны Плума, одной из суровых планет созвездия Рака. Так вот, «расколоть» этого типа не удалось. Его отговорки, типа «закупился для личных целей экипажа собственного корабля» разведслужбу не впечатлили. И тогда к делу приступила я, эмпат второй степени на службе у Императора. Вензель, наверное, не единожды прощупанный подобным образом ранее, путался в мыслях и ощущениях. Мне, даже при помощи сверхсложной техники, оказалось не под силу «считать» достоверную информацию. Неклюдов, мой командир (чтоб ему пусто было!) решил не докладывать о задержании Вензеля вышестоящему руководству. Он предпочел пойти на хитрость и выяснить все своими силами. Предварительно напичкав всеми имеющимися в нашем распоряжении видами датчиков, пирата отпустили на все четыре стороны. И как не крути, но есть у меня подозрение, что этот член Вольного Братства был прекрасно осведомлен о том, что за ним установлена слежка. Он даже не пытался юлить, а прямиком направился на Ориент (сняв с себя все отслеживающие устройства еще в космосе).

И только один датчик — последнюю разработку нашего ведомства — ему не удалось обнаружить так быстро. Этот самый «маячок» и передал в Марсианский оперативный центр сведения о месте нахождения подозреваемого: планета Ориент, Система Бета-2. Попытка моего руководителя выслужиться перед начальством и самолично обнаружить одно из прибежищ неуловимого Рыжеборода, «императора» Вольного Братства, объяснимым образом привела к созданию небольшого разведывательного отряда. В состав коего была включена и я, так как успела «поработать» над Вензелем и вполне могла уловить его след. Нашей задачей было высадиться на месте, указанном последним из датчиков слежения, и отработать территорию на предмет выявления на Ориенте следов присутствия Вольного Братства. Именно эти данные надеялся предоставить Неклюдов в Разведуправление.

Командир отряда Владимир Семенович (он же Семеныч), пилот Денис, новобранец Антон, двое разведчиков, один инженер и эмпат Катерина, то есть я, — вот список изначального состава разведгруппы. Мне, как и остальной команде, вылазка представлялась легким приключением. Эдаким променадом по дикой планете. «Да, — подумалось мне тогда, — засиделась я в Марсианском Отделе, пора приобщиться к реальной работе. Сыта уже бесконечными прослушками эфира по горло!»

Лучше бы продолжала отслеживать радио- и ультразвуковые сигналы, надеясь среди всеобщего бреда выявить информацию, которую необходимо пустить в разработку. Доигралась в бесстрашного разведчика…

Но кто мог ожидать, что на этой ничем не примечательной планете обнаружится целая база, несомненно, принадлежащая Вольному Братству. К тому же так хорошо укрепленная. В том месте, где пропал сигнал датчика, установленного Вензелю, наш отряд натолкнулся на неприступный бункер, расположенный под слоем болотной жижи. Если бы не данные следящего прибора — разведке ни за что не обнаружить это место, зуб даю! Вход на базу пиратов (или что там у них?) был не только надежно сокрыт от любопытных глаз, но и оборудован новейшей и до жути дорогой системой безопасности. Настолько мощной, что все имеющееся у нашего отряда оборудование вышло из строя буквально за несколько минут пребывания в пределах ее действия. О том, чтобы проникнуть внутрь и речи идти не могло. Вышедшая из строя система ориентирования на местности успела на прощание моргнуть нам экраном, высветив на нем координаты, заданные программой корабля для эвакуации в случае подачи членами экипажа сигнала «SOS». Но вот успело ли пройти отправленное нами сообщение — оставалось загадкой.

Свою главную задачу наш отряд выполнил — обнаружил возможное место пребывания как членов Вольного Братства, так и самого Рыжеборода. Нужно было сразу топать к месту посадки спасательной шлюпки, но нет, наш инженер решил перехитрить сам себя. Он задумал раскодировать систему безопасности… и погиб. Невообразимо, даже как-то глупо: сгорел на наших глазах в одно мгновение, став частью местной топи.

А двоих разведчиков мы потеряли уже по пути к предположительному месту посадки. Непременно, это сработавшая система безопасности передала наши координаты пиратам. На нас напали неожиданно, когда мы меньше всего этого ожидали. Какая-то устаревшая модель транспортника с десятью бандитского вида «вольными братьями» на борту появилась из направления, противоположного тому месту, где мы засекли бункер (видимо, база Рыжеборода была больших размеров, чем мы предположили изначально, и имела несколько входов). Пираты предложили нам сдаться, пообещав оставить в живых. Но разведчики не привыкли отступать, да и не учло Вольное Братство того, что в составе разведотряда находился эмпат, пусть и второй степени. Радиус моего воздействия позволял одновременно блокировать от двух до трех сознаний, принадлежащих разумным существам. Благодаря слаженным действиям нашего отряда, отработанным еще на Марсе в ходе бесконечных учебных тренировок, нам удалось за несколько мгновений раскидать по болоту половину пиратов. Только после этого «братья» догадались, на кого им пришлось наткнуться.

И изменили тактику. Теперь они уже не пытались напасть на нас открыто, а гадили исподтишка. Первым погиб разведчик, шедший впереди отряда. Напоролся на взрывающее устройство — еще один пережиток былых времен. После этого я стала периодически прочесывать близлежащую территорию своими способностями. Но и пираты были не глупы — не подходили близко, а только оставляли на нашем пути свои «подарочки».

Второй разведчик был сбит парализующим лучом дальнего действия. Остальных членов нашего отряда спасла случайность — мы с Антоном в этот момент доставали из очередной ямы Семеныча, а потому находились ниже уровня пущенного в нас смертоносного излучения. Мокрый, грязный и донельзя разъяренный, наш командир отправил в ответ залп сразу из двух излучателей. И, судя по далекому дыму и возмущенным возгласам, попал точно в цель.

Нас осталось трое, мы продолжали движение, но каждый был на взводе. Нервное возбуждение, помноженное на неуверенность в том, что нас в скором времени эвакуируют, изматывало нечеловечески. Мне, как эмпату, приходилось особенно тяжело: постоянное сканирование местности отнимало последние силы. Но я прекрасно понимала, что моя роль на этом не заканчивается. Поддержание боевого настроя отряда, в особенности — его младшего состава, также легло на мои плечи.

За каждой кочкой, в каждом шорохе и всплеске воды нам чудилась опасность. Так и до помешательства недалеко! Мысль о том, что мы можем заблудиться на незнакомой планете, или быть уничтоженными Вольным Братством оптимизма не прибавляла. Только бы координаты места эвакуации, введенные Семенычем по памяти в чудом уцелевший и периодически вырубавшийся пеленгатор, были верными... Только бы Дениска принял наш сигнал и направил в нужный сектор спасательную шлюпку…

 

Глава 2

Семеныч продолжал колотить по пеленгатору, вымещая на ни в чем не повинном приборе всю свою злость. Мы с Антоном молчали, не желая попасться под горячую руку.

— Не для того я отслужил тридцать с лишним лет в разведке, чтобы сгинуть на богом забытой планете… — ворчал наш командир себе под нос. — Да работай же ты! — приказал он пеленгатору.

— Можно мне попробовать? — предложил Антон.

— Валяй, — разрешил Семеныч, протягивая парню небольшую коробочку, от которой в данный момент зависело очень многое (в том числе и наши жизни). — Сломаешь — пеняй на себя!

— Не волнуйтесь, товарищ майор, — возразил Антон. — Я в Академии лучшим на курсе был по наладке оборудования. Попробую и сейчас не подкачать.

— Так чего в инженеры не пошел? — удивился Семеныч. — А-а-а… понимаю: романтики захотелось?

В ответ парень смешно хлюпнул носом и насупился: командир, как говорится, попал не в бровь, а в глаз.

— Не дуйся, — смягчился Семеныч. — Я и сам когда-то таким был. Только вот после десятка другого подобных вылазок эйфория проходит, а обязательства перед Империей остаются. Не повторяй моих ошибок, как вернешься в Отдел, сразу катай рапорт. Еще годок в Академии — и ты штатный инженер. И мой тебе совет: сиди себе тихонечко, никуда не ввязывайся… как вон тот…

Упоминание об инженере нашего отряда, так нелепо погибшем из-за собственной самонадеянности, заставило всех загрустить. Допускать этого дало нельзя!

— А ты, Семеныч, почему остался? — спросила я, дабы разрядить и без того гнетущую обстановку.

— Я это… по убеждению, — с легким налетом самоиронии заявил  наш командир. — Хотел мир изменить, сделать его лучше…

— Может, и я хочу того же! — вскинулся Антон, чуть не выронив из рук пеленгатор.

— Ты сначала себя спаси, — предупредил его Семеныч. — И нас с Катериной заодно. Что там с прибором?

— Попробую включить, — пробормотал парнишка.

Пеленгатор как-то подозрительно крякнул, потом зашуршал. А через мгновение замигал экраном.

— Ура! — воскликнул Семеныч. — Заработало!

— Досюда блокирующий сигнал системы безопасности Братства практически не доходит, — пояснил Антон.

— Так чего же он раньше не работал?! — возмутился командир.

— У пеленгатора была выставлена наименьшая мощность, а потому блокирующие частоты, хоть и порядком разреженные, подавляли его действие, — произнес Антон, протягивая прибор Семенычу. — Возьмите, теперь все в порядке.

— Наверно, крутанул чего-то, когда падал, — смутился командир, принимая устройство. — Я с техникой не очень…

— Ясно, — согласился Антон и отвернулся, не желая подрывать авторитет командира.

Семеныч долго всматривался в прибор, а потом вдруг заулыбался.

— И что у нас там? — уточнила я. — Далеко еще топать?

— Не поверишь! — обрадовано охнул Семеныч, по-прежнему не отрывавший взгляда от пеленгатора. — Мы на месте. Плюс-минус пара километров.

И только я хотела вздохнуть с облегчением, как до моего слуха донесся грохот разряженной обоймы автомата. Громкие звуки вспугнули мирно отдыхавших в ветвях птиц, и те, громко гомоня, поднялись в воздух.  Мы, уже наученные горьким опытом, постарались укрыться под жалкими жиденькими кустиками.

— Вот ведь гадские птицы!.. — констатировал факт Семеныч, когда летуны немного затихли и вновь вернулись на ветви.

— Что это было? Кто стрелял? — поинтересовался Антон.

Я «прощупала» направление, но, вынуждена была разочаровать напарников:

— Слишком далеко. На таком расстоянии мой дар не работает.

— Тогда подойдем поближе, — решительно заявил Семеныч.

— Это не слишком опасно? — шепотом уточнил Антон.

— У тебя есть другие предложения? — не выдержала я.

— Или желаешь дождаться, пока они к нам придут? Так… посмотреть! — съязвил командир.

— И спросить нельзя, — обиделся Антон.

— Можно! — огрызнулся Семеныч. — Только думай, о чем. И вообще, приказы руководства не обсуждаются! Усек?!

— Ага… — промямлил совершенно выбитый из колеи Антон. — То есть, так точно, товарищ майор!!! — рявкнул он под строгим и недвусмысленным взглядом командира.

— Так-то лучше, — смягчился Семеныч.

И мы тронулись в направлении выстрелов. Шли осторожно, стараясь не вспугнуть едва затихших птиц. Каждый раз, когда кто-нибудь из нас наступал на сухой корень, трещавший под ногами, все замирали. Я, подавившись залетевшим прямо в рот насекомым, даже кашлянуть побоялась — слишком местные летуны пугливы, а привлечь к себе внимание стрелявших их криками было бы верхом глупости.

Продолжая двигаться вперед вместе с остальными, одновременно не переставала сканировать направление. В какой-то момент мне удалось «нащупать» нарушителей спокойствия.  Об этом я незамедлительно сообщила нашему командиру.

— Остановка, — шепотом приказал Семеныч. — Катюша, кто это, и как далеко от нас?

— Метров триста, не больше. Пять разумных существ, — стала отчитываться я. — От всех прямо-таки хлещет негативом. Чувствую ярость, недовольство и обиду.

— Все понятно, — отрезал командир. — Наши преследователи, не иначе. Чем они заняты?

— Судя по всему, просто играются. То ли по птицам палят, то ли по кустарникам.

— Хорошо... подойдем ближе.

Мы, подкравшись на максимально допустимое расстояние, залегли за небольшим валуном, образованным корнями кустарников. И только после этого позволили себе пристальнее рассмотреть предполагаемых противников.

Это действительно были пираты. Но стреляли они не просто так, а с целью. И ей оказалось не что иное, как наша спасательная шлюпка.

— Вот сволочи! — охнул наш командир и предостерегающе потряс кулаком. — Дайте мне только добраться до вас…

— Шлюпка настроена на членов экипажа, без кодов и наших микрочипов ее не вскроют, — шепнул в ответ Антон.

— Тем более, таким оружием, — добавила я, указывая взглядом на автоматы давно минувших времен. Где им только удалось раздобыть эти раритеты?

— Делаем так, — скомандовал Семеныч. — Ты, Катюша, блокируешь тех троих слева. Я отвлеку на себя остальных. Ты, Антон, пулей вскрываешь шлюпку, заводишь ее и подсаживаешь нас. Последний рывок, и — прощай, Ориент! Все уяснили? — командир дождался утвердительных кивков и пробасил: — Приступить к выполнению!

Как и оговорено, я «ввинтилась» в сознание сразу троих членов Братства и, заблокировав их нервные импульсы, временно обездвижила. Семеныч со своей ролью тоже справился великолепно — взятые на прицел сразу двух лазерных излучателей пираты даже не попытались сопротивляться. Антон метнулся к шлюпке, набрал нужный код и подтвердил его собственным идентификационным микрочипом. Парень оглянулся на нас с Семенычем и поднял вверх большой палец. Все было готово к тому, чтобы покинуть Ориент: на одной из стенок шлюпки, напоминавшей металлическое яйцо, образовался проход. Спасение было так близко…

 

Да, я была эмпатом второй степени, капитаном разведслужбы Императора Млечного Пути. Да, мои способности позволяли мне одновременно блокировать сознание сразу нескольких разумных существ. Да, я знала все болевые точки на теле человека, а также некоторых других живых организмов, владела навыками воздействия на них; умела пользоваться практически любым видом оружия, состоящего на вооружении Империи. Но могла ли я, обладая всем этим, избежать предательского удара дубиной по голове? Ответ до банального прост: нет, не могла!..

 

Глава 3

Сознание медленно возвращалось ко мне, принося жуткую головную боль, мешающую сконцентрироваться. Судя по ощущениям, я лежала в каком-то транспортном средстве, на огромной скорости мчащемся в неизвестном направлении. Каждая кочка, каждая яма на пути — все отзывалось в моем теле тупой болью. Стало быть, я пролежала так довольно долго: от неудобной позы затекли все конечности. Прежде чем пошевелиться, решила выяснить, где нахожусь и кто есть рядом. Попытка сканирования оказалась бесплотной — дар не ответил. Стараясь не привлекать к себе внимания возможных попутчиков, попробовала сесть: не с первой попытки, но удалось. Правда, при этом пришлось испытать на себе все прелести восстанавливающегося в теле кровообращения. Чтобы не застонать, пришлось закусить до боли кулак. Когда подносила руки к лицу, раздалось не очень-то мелодичное побрякивание. «Неужели «браслеты» нацепили?» — мысленно встрепенулась я. Стараясь разогнать кровавую пелену, застилавшую глаза, несколько раз помотала головой, поморгала. Голова загудела, но зрение восстановилось. На мои запястья действительно были одеты наручники, безоговорочно, сделанные из тримерина — единственного материала, способного блокировать эмпатические потоки. Осторожно потрогала шею. Опасения подтвердились: ее тоже заковали в тримерин.

— Ой, смотрите, кто у нас очухался… — раздался над самым моим ухом притворно слащавый голос. — Что, куколка, нравятся тебе новые цацки? От нас подарочек! — засмеялся говоривший. Мне в нос ударил тошнотворный запах не то чеснока, не то перегара.

Пытаясь сдержать рвотный рефлекс, вжалась спиной в металлическую обшивку транспортника, обретая опору: голова еще кружилась, а падать в обморок перед пиратами я не собиралась. Обойдутся!

— Отвечай, когда к тебе обращаются! — приказал все тот же «вонючка».

— Зубы чистить не пробовал? — мстительно поинтересовалась я.

В ответ пират решил меня ударить. Хлестко, безжалостно — целясь в солнечное сплетение. Но даже и без отсутствия эмпатического дара я кое-что могла. Успев сгруппироваться и поджать ноги буквально за секунду до удара, выставила правую руку в направлении противника. Одним мимолетным жестом, почти ласково, нащупала на его шее нужную точку. И слегка на нее надавила…

Темное нутро транспортника мешало видеть, но мне и так были прекрасно известны последствия моего выпада: судорога носоглотки и, как итог, прекращение подачи кислорода в легкие. Пират задергался и захрипел. Настала пора сказать «спасибо» преподавателям Академии — оточенные движенья пригодились как нельзя кстати.

Мне в висок уперлось что-то холодное и, очевидно, огнестрельное.

— Только попробуй, и твой товарищ моментально подохнет, — предупредила я.

Пойти на подобный риск подсказала логика: если еще жива, значит, нужна им. И меня не убьют… пока.

— Помоги ему. Живо! — рявкнул другой пират.

Оружие от меня отвели, но держали наготове.

Помедлив ровно столько времени, чтобы преподать напавшему на меня урок, не убив его при этом, я вновь прикоснулась к его шее. Пират несколько раз судорожно хватанул воздух и зарычал:

— Прикончи ее! А лучше — отдай мне…

— Нет! — раздался в ответ строгий приказ. — Если вернемся к Репе без добычи, он нас накажет. А эта девка может ему пригодиться.

Придушенный мной пират что-то злобно прошипел себе под нос, но открыто возражать не стал.

Мои руки, закованные в наручники, прикрепили к балке, служащей в транспортнике поручнем — после подобной предосторожности оказывать сопротивление было практически немыслимо. Но спутники потеряли ко мне интерес и дальше ехали молча. И только когда транспортник наскакивал на очередную колдобину, пираты периодически поминали чьих-то матерей, подпрыгивая и ударяясь головами о металлический потолок.

Мои мысли метались, как рой пчел, лихорадочно анализируя происходящее в поисках допустимого пути к спасению. Пока картинка не складывалась. Прежде всего, вопросы вызывали некоторые детали в поведении пиратов, а главное — их экипировка.  Как можно, установив навороченную систему безопасности на свой бункер, разъезжать на допотопных транспортных средствах и пользоваться огнестрельными автоматами? Нелепость какая-то.

Попыталась подвести некоторые итоги: к той группе, что нападала на наш отряд, прибыло подкрепление — это факт. Оставалось непонятным, как пиратам удалось обнаружить спасательную шлюпку, но они решительно не сомневались в том, что мы шли именно к ней. И устроили нам засаду. При этом кто-то из их шайки держался особняком, не позволяя мне почувствовать его биоритмы. Он наблюдал за мной, наверняка, используя при этом приборы дальнего видения. Когда же я блокировала нескольких его товарищей, израсходовав весь свой запас, пират смог беспрепятственно меня отключить.

Интересно, что случилось потом? Исходя из разговора пиратов, я уяснила, что кроме меня, «добычи» у них не было. А значит — Семеныч с Антохой сумели спастись. Аллилуйя!!! Разведчики своих не бросают — это я помнила хорошо. Оставалось только продержаться до прибытия подмоги.

«Репа… Репа-Репа-Репа…» — крутилось у меня в мозгу. Нет, об этом пирате мне ничего известно не было. Что это за тип, и чем он может заниматься? Я — «добыча»: неужели работорговля? До имперских «ушей» долетали иногда слухи о том, что в отдаленных уголках нашей Галактики имеются факты похищений людей. По большей части — девушек. Привлекательных. К таковым я в тот момент себя не относила. К тому же была наслышана, что подобные проделки караются самим же Вольным Братством. И очень сурово. Вспомнилось, что еще при первой стычке пираты предлагали сдаться всему нашему отряду, обещали оставить в живых. Для чего? Мои товарищи тоже должны были стать «добычей»?

Вопросов было намного больше, чем ответов на них. Самые смелые мои предположения вызывали противоречивые чувства: с одной стороны, пытливый ум разведчика пытался разобраться, что и зачем, а с другой, очень не хотелось принимать в происходящем личное участие. Вот только моего мнения на этот счет никто не спрашивал.

 

Когда мне уже начало казаться, что мы объехали весь Ориент по экватору, транспортник остановился. Его жестяное нутро разверзлось, выпустив своих хозяев (доставать меня из этой консервной банки никто не спешил). При свете заходящего солнца я смогла посчитать своих похитителей — их было семеро. На вид — типичные бандиты: грубые, неопрятные и хамоватые. Они долго толпились возле транспортника, разминаясь и перебрасываясь скабрезными шутками, всем своим видом давая понять, что моя особа их нисколько не заботит.

А я, пользуясь удобным случаем, пыталась отдышаться. Воздух, пропитанный болотными испарениями, в тот момент казался мне нектаром (еще бы — после многочасового пребывания в закрытом помещении рядом с вонючими пиратами!). Сквозь распахнутые двери транспортника было видно, что мы подъехали к видавшему виды кораблю, расположившемуся на относительно сухом участке суши. Насколько я помнила из истории, это было судно, именовавшееся в прошлом «скотовозом». Такие были в ходу в те далекие времена, когда переселенцы с Земли только-только начали осваивать близлежащие планеты. Эти «мамонты» могли вмещать на своем борту до пятисот пассажиров, а также огромное количество животных и всяческого скарба.

Спустя несколько минут, корабль разгерметизировался, явив в открывшемся проходе еще одного пирата. Судя по тому, как подобрались мои похитители при его появлении, это и был сам Репа. Неторопливо, переваливаясь с боку на бок, этот тип вальяжно прошествовал к транспортнику.

— Ну, чем похвалитесь, разбойнички? — спросил он у своих подопечных.

— Эмпата привезли, — похвастались те.

— И все? — напустился на них Репа. — Один человек за двое суток работы?!

— Она сильная очень…

— Она-а-а?.. — протянул пират и заглянул вовнутрь транспортника. — Ничего себе так, — присмотрелся он ко мне. — Сойдет если отмыть.

Репа глумливо загоготал, влез в кузов и протянул ко мне руки. Приподнял подбородок, вгляделся в лицо.

— Даже немного жалко будет с тобой прощаться, — посюсюкал он. — Слушай, кошечка, а может мне тебя не пускать в расход? А? Погреешь мою постельку, а я тебя поберегу немного. — С этими словами Репа приблизился ко мне вплотную и запустил руку под форменную куртку.

«Даже не мечтай, — подумала я. — Сдохну, но тебя терпеть не буду». В подтверждение мыслей потрогала языком заветную капсулу, вживленную в небо. Ту, в которой содержался смертельный яд — несколько правильных нажатий, и ты совершенно свободен. Но умирать не хотелось, по крайней мере, одной. Позволив потной ладони Репы нащупать желаемое, я резко отклонила голову назад и выгнула спину. Глаза пирата загорелись. Со стороны могло показаться, что я млела от удовольствия, даже мой стон протеста Репа заведомо принял за согласие. Он позволил себе увлечься, и это сыграло мне на руку. Когда Репа наклонился, чтобы поближе рассмотреть свою находку, я резко согнулась, вкладывая в удар максимальную мощность.  Отыскать нужную точку труда не составило — техника сработала на уровне инстинкта. Мой подбородок надавил на небольшой бугорок на голове Репы. Резкий выпад — и пират свалился на пол транспортника, из его носа хлынула кровь.

«Эх, жаль амплитуда была небольшой, — подумалось мне, — не будь я так плотно прикована к стене, он был бы уже мертв».

Дальше последовали крики, пинки и подзатыльники. Все они, конечно же, предназначались мне. Единственное, что я могла предпринять в тот момент, так это постараться сгруппироваться и сохранить неповрежденными жизненно важные органы. Остальное — мелочи, заживет. Еще сложнее было оставаться в сознании, но его потеря могла стоить мне жизни.

— Достаточно, — прохрипел Репа, когда немного пришел в себя. — Она отработает свое по-полной, я сам за этим прослежу!

Бить меня прекратили, но расслабляться было рано. Пытаясь подавить тошноту, я бессильно повисла на поручне, к которому была прикована, и принялась глубоко дышать.

— Кто она, черт ее дери, такая? — поинтересовался Репа, потирая затылок. — Где вы ее нашли?

— Здесь, на Ориенте, — последовал ответ. — Она тут со своими дружками-вояками по болотам лазила. Чего-то искали…

— Догадываюсь, чего, — нахмурился Репа. — А братья Терны где? И Сивка?

— Они их замочили.

— Что?! Как вы это допустили?

— Так это ж имперские! Судя по всему — элитное подразделение, предположительно — разведчики…

— Сколько же их было, что вы не справились? Взвод? Рота? — от ярости Репа перешел на крик.

— Шестеро. Один сам подорвался, двоих мы уделали.

— Еще двое где?

— Сбежали…

— Как? Куда? — Репу аж затрясло от ярости. — Нужно их поймать! Немедленно!

— Они на спасательной шлюпке ушли, — развели руками похитители.

— Это меняет дело, — просиял Репа. — Они на своем корабле уже никуда не улетят, да и пилота мы к рукам прибрали. Слышь, киса, — обратился он ко мне, — никто тебя спасать не придет! Сейчас запеленгуем шлюпку, и твои приятели к нам присоединятся.

Я сделала вид, что все сказанное мне безразлично: показать, что упала духом, значит, сдаться. Непроизвольно вновь прикоснулась языком к отравляющей капсуле. Мысли опять лихорадочно засуетились. Я понимала, что на спасательной шлюпке от корабля не побегаешь, а совершить прыжок через гиперпространство она самостоятельно не может. Следовательно, моим товарищам может помочь только чудо. «Нет, — решила я, — пока собственными глазами не увижу их пойманными, не отчаюсь».

 — Рябой, Хилый, — тащите девку на корабль. Определите ей нижнюю палубу, пусть прочувствует все прелести путешествия, — меж тем распорядился Репа. — Отловим тех, в шлюпке, и свалим отсюда. Не хватало еще разведку на хвост посадить…

Меня отстегнули от транспортника и, в дополнение к ошейнику и наручникам, скрутили найденными в транспортнике проводами, превратив в некое подобие куколки. Сопротивляться я не могла при всем желании, и безвольную меня поволокли на корабль.

«Бойтесь меня? — думала я. — И правильно делаете!» К сожалению, озвучить свои мысли не могла — разбитые губы слиплись от запекшейся крови. Мои руки и ноги превратились в сплошной синяк, стопроцентно было сотрясение мозга, а еще жутко хотелось пить. Успокаивало одно: пока что-то чувствую — я жива.

 

Открытый космос, Галактика Млечный путь

Глава 4

Как и было обещано, меня разместили на нижней палубе «скотовоза». В былые времена на этих уровнях располагались багажные отделения, амбары с продовольствием и загоны для скотины. Даже сейчас в воздухе ощущались запахи, присущие животным. Или мне это показалось?

Изначально вместительные отсеки были разделены новыми владельцами на крошечные комнатушки, позволявшие разместиться в них только одному человеку. Даже мне, при небольшом росте, удалось прилечь на полу, только подогнув под себя колени. Каково же приходилось другим узникам? В том, что у меня были «соседи» я не сомневалась — ропот и глухие стоны доносились со всех сторон.

Выпутаться из кокона, в который замотали меня похитители, удалось не сразу. Более того, пираты даже не удосужились развязать узлы, они просто надрезали провода в нескольких местах, предоставив мне дальше справляться самой.

Немыслимо было определить, сколько прошло времени, но в мою каюту заглянул Хилый (прозвище, кстати, ему очень шло). Он сообщил, что мои товарищи пойманы. На его торжествующий взгляд я ответила лишь легким пожатием плеч, чем открыто разочаровала похитителя. Хилый что-то буркнул себе под нос и вышел, бросив передо мной стандартный пищевой набор и пластиковую бутыль с водой. Я так обрадовалась, что чуть не прокричала вслед похитителю «спасибо». Хорошо еще, что вовремя опомнилась. Утолив жажду, я принялась за еду. Конечно, это был не тот продуктовый набор, который выдавался военным, а всего лишь его синтетический аналог, но привередничать было не время. «Что ж, — подвела я черту происходящему, — голодом не морят. Стало быть, хотят сохранить мне силы. Но вот для чего?» Этот вопрос не оставлял меня ни на секунду. Судя по происходящему, готовиться нужно было к самому худшему.

Когда корабль включил двигатели на полную мощность и приготовился к гиперпрыжку, стало уже не до вопросов: меня так трясло и подбрасывало, что пришлось упереться руками и ногами в стены. А уж когда корабль выходил в гиперпространство, я и вовсе забеспокоилась не только за съеденный обед, но и за все свои внутренности в целом. Нет, я, конечно, была подготовлена к перегрузкам, но явно не к таким! Хорошо еще, что на одной из стен каюты был предусмотрительно размещен утилизатор отходов (не думаю, что пираты заботились о пассажирах, скорее — о сохранности своего корабля).

Дни потекли за днями. Точнее: поползли, медленно, словно улитки. Корабль совершал прыжок за прыжком (по моим рассчетам, делалось это для того, чтобы сбить со следа возможную погоню). Мне приносили еду и питье. Вопросов не задавали и не били, что само по себе было неплохо.

В один из дней на нижней палубе неожиданно включилась система искусственной гравитации. Я от неожиданности больно ударилась затылком о металлическую поверхность пола (коврик, выданный мне в качестве лежанки, был не толще носового платка). Конечно, гравитацию можно было включить и во время полета, но пираты, видимо, решили меня проучить, плюс — экономили топливо. Судя по удивленным возгласам «соседей»,  такая же история случилась и в их «апартаментах».

Я напряглась, ожидая разгерметизации корабля, но ее не произошло. Получалось, что мы никуда не приземлились и по-прежнему болтались в космосе. Тогда к чему такие «нежности»?

Спустя несколько часов за мной пришли. Тяжелые гулкие шаги раздались в коридоре, щелкнул запор каюты. В дверном проеме показались донельзя довольные и улыбчивые лица троих пиратов. «Ага, Рябой и Хилый», — вспомнила я. Прозвище третьего мне было не известно.

— Пойдем! — оскалился Рябой.

— Куда? — сухо уточнила я.

— На прогулку, — коротко хохотнул Хилый.

Стараясь быть начеку, пираты вытолкали меня в коридор. Там мою скромную персону ожидала целая вереница таких же заключенных, сцепленных между собой наручниками. «Не тримериновые», — отметила я про себя. Пленников было десять, со мной — одиннадцать. Меня прикрепили к последнему из заключенных. Неизвестный мне пират приставил к моей спине дуло автомата и предупредил:

— Шагай! И не вздумай глупить!

Мне не оставалось ничего другого, как последовать за впередиидущими товарищами по несчастью. Кое-кто из них кашлял, кто-то и вовсе еле переставлял ноги. И без эмпатических способностей было понятно, что некоторые просто дрожат от страха перед грядущим. Другие пленники, напротив, отличались хорошо развитой мускулатурой и силой духа. «Интересно, где пираты изловили остальных?» — размышляла я, стараясь идти в ногу с остальной колонной. На ум пришли последние сводки о пропавших людях, но опознать среди разношерстной толпы мне никого не удалось. И не мудрено: все мужчины (среди которых затесалась единственная женщина — я) были до того ободранными, избитыми и грязными, что распознать их было немыслимо.

 Пока мы продвигались по коридору, пираты достали из кают еще четверых и скрепили их в общую связку. К моей безграничной радости среди пленников не было ни Дениса, ни других членов моего отряда. Это давало надежду, что их, вопреки сказанному пиратами, не поймали. Как ни крути, но ощущение предполагаемого спасения придало мне сил, и шагать я стала чуть бойчее.  

Меня вместе с другими пленниками провели в другой отсек, также располагавшийся на нижней палубе. Пираты остановили нас возле массивных ворот и заставили повернуться к ним лицами.

— Значит так, шалупень, — обратился к нам тот пират, клички которого я не знала, — сейчас мы вас расцепим и пустим внутрь отсека. Тот, кто сможет по нему пройти — останется в живых. Тех, кто попытается сбежать, я расстреляю лично, — предупредил он и в качестве подтверждения своих слов передернул затвор автомата.

— И что же ждет нас внутри? — поинтересовался высоченный лысый амбал, прикованный в нашей связке первым. Судя по кровоподтекам и ссадинам на его теле, он тоже без боя не сдался.

— Сюрпри-и-из, — гаденько протянул один из пиратов.

Хилый, заржав похлеще иного ишака, принялся отпирать запоры на наших цепях.

— Ей побрякушки оставь! — предупредил его Рябой, когда пират собрался снять с меня наручники и ошейник. — Так Репа распорядился.

— Так она ж не пройдет… — засомневался Хилый.

— Пусть помучается, — злобно прошипел неизвестный мне пират. — Чтоб никто не думал, что наших товарищей можно мочить безнаказанно.

— Друзей надо выбирать получше, — фыркнула я.

За что тотчас получила серьезную затрещину и чуть не опрокинулась назад. Но чьи-то сильные руки успели меня подхватить.

— Легко с бабами воевать? — уточнил подхвативший меня лысый мужик. — Не желаешь кого посерьезней для спарринга?

— Да пошел ты… — сквозь зубы процедил пират.

— Ой-ой-ой, — запричитал Хилый, глядя на нас с лысым. — Вы посмотрите, какая пара! Прям любовь с первого взгляда…

— Ага, — поддакнул Рябой, — сейчас там, — он кивнул в сторону загадочного отсека, — так налюбятся, что идти не смогут. Хилый, открывай ворота!

После этого замечания пирата я приуныла. Судя по всему, в отсеке нас не ждало ничего хорошего.

Когда проржавевшие ворота разъехались, мне в нос ударил удушающий запах нечистот и псины. Вероятно, до моих «апартаментов» вонь доходила именно из этого отсека. Когда я сделала несколько шагов в сторону, чтобы избежать удушающей волны, то заметила возле распахнутых створок небольшой металлический предмет, что-то вроде палки. «Это нужно обязательно заполучить», — промелькнула у меня шальная мысль. Я сделала еще шаг в сторону и лицом к лицу встретилась с дулом автомата.

— Куда собралась, куколка? — уточнил Хилый.

— В туалет хочу, — схитрила я.

— Потерпи чуток, — отмахнулся пират. — Там в отсеке и сходишь.

— И не раз, — поддакнул другой.

— Пусть идет! Косой, проводи, — неизвестно с чего раздобрел Рябой. — Последние желания положено исполнять.

Я непроизвольно вскинула голову вверх и самым нахальным образом уставилась на Косого, ища подтверждение кличке.

— Куда пялишься, дура?! — воскликнул тот. — Хочешь в туалет, так иди, пока мы не передумали. — Косой (и правда — такой!) махнул в сторону сиротливо стоящего в коридоре ящика. — Только поосторожнее там, у нас утилизаторы и так еле справляются с очисткой помещений.

«Судя по кучам мусора и вони кругом, на «скотовозе» вообще никогда не убирали, — заподозрила я. — А утилизаторы отходов, предназначенные для бесперебойной очистки и дезинфекции помещений, давно не работают. Или же эти приспособления вообще отключены — к чему им в переходах чистота? Благо, что в каютах утилизаторы более-менее справляются со своей задачей!»

— А можно мне вот тут, за воротами? — попросилась я. — До ящика не дойду, не дотерплю-ю-ю…

 Чтобы вышло совсем достоверно, я театрально сжала ноги и закрутилась, округлив глаза (ох, и какая актриса во мне умерла!).

— Иди, давай, — смилостивился Косой и, приставив ко мне свой автомат, проводил до нужного места.

— А ты не отвернешься? — пискнула я.

— Много чести будет, — отозвался мой провожатый.

Я пожала плечами и, перестав ломать комедию, начала расстегивать форменные брюки. Спустила их до колен. Под ними были только шелковые бикини, розовые в белый горошек. О чем я думала, когда собиралась в дальнюю дорогу — неважно, только вот Косого мой прикид впечатлил. Он, увлеченный происходящим, стал еще больше соответствовать собственному прозвищу. Я осторожно присела и сделала вид, будто стягиваю трусики. В этот момент металлический инструмент плавно перекочевал с пола в рукав моей куртки. Я резко поднялась и подтянула штаны.

— Ты чего это?.. — растерялся Косой.

— Передумала, — заявила я и, не дожидаясь пока пират придет в себя от впечатлений, вернулась к входу в отсек.

— Ладно, развлеклись, и будет, — махнул рукой Рябой. — Загоняй!

Нас, как стадо непослушных овец, стали заталкивать внутрь отсека. Лица у всех пленников были напряжены и сосредоточены. Вдруг, один из несчастных, довольно молодой мужчина, резко рванул вперед в бесплотной попытке сбежать. Пираты за ним не погнались — для этого у них были автоматы.

— Хилый, убери это, — распорядился Рябой, указав дружку на убитого им человека. — Еще кто-нибудь хочет отведать стали? — обратился он к нам.

Пленники, все как один, поспешили войти вовнутрь. Я тоже не стала задерживаться.

Внутри отсека было пусто, и только по бокам располагались металлические загородки, из-за которых доносились порыкивания и скрежет. Я про себя предположила, что за запертыми дверями находятся животные. Не успели мы, пленники, как следует рассмотреть помещение, как входные ворота закрылись, погружая нас в полумрак. Звуки из-за загородок усилились, и к ним добавились новые нотки. Теперь животные уже не просто принюхивались, они нескрываемо пытались освободиться из своих клеток.

Мои глаза постепенно привыкли к скудному освещению, и я вновь принялась осматриваться. Весь отсек был изгажен какими-то ошметками органического происхождения. Местами мой взгляд наталкивался на не успевшие высохнуть кровавые лужи. Пол, стены и даже потолок отсека были испещрены многочисленными отметинами когтей, зубов или чего-то еще.

— Судя по всему, мы здесь не первые гости, — мрачно заметил лысый амбал, стоявший рядом со мной.

Я судорожно сглотнула. Что за животные могут находиться в клетках? Сколько их? И, наконец, как можно их уничтожить голыми руками… Хотя, нет, не голыми! Я осторожно пощупала предмет, припрятанный в рукаве, но решила сразу не предъявлять козырь — им могли заинтересоваться другие пленники. В той мясорубке, которая нам предстояла, отобрать оружие у женщины — не такой уж серьезный проступок.  

Раздался щелчок, прозвучавший в тишине как выстрел. Одна из загородок отлетела в сторону. В этот момент мы узнали, какая смерть постигнет нас: вакши!!! Десять взрослых особей… сильных и очевидно голодных!

— Не-е-ет, — взвыл один из пленников и бросился к воротам. Он принялся стучать по металлу, взывая о помощи.

Там его и настигли звери, но одного куска мяса им определенно было мало. Они, как истинные представители своей планеты, сначала осмотрели весь «обед», а потом выбрали особо лакомые «блюда». Пленники бросились врассыпную. Все, кроме четверых: меня, лысого, и двух пожилых, но еще крепких мужчин, судя по одежде — окраинных колонистов. Мы стояли посреди невообразимого хаоса, творившегося вокруг, пытаясь оценить свои шансы на выживание. А они практически равнялись нулю.

Утолив первый голод, вакши обратили внимание и на нас. Колонисты встали спина к спине. Один из них достал из голенища кинжал (вот бы мне такой!). Второй сорвал с себя меховую куртку и стал использовать ее в качестве сети, которую он набрасывал на вакш. Чувствовалось, что эти двое давно знакомы и умеют работать в паре. Один накидывал на  животное сеть, второй ударял его кинжалом, целясь под кадык или в глаз.

Еще один вариант убить вакшу — крепко ударить ее посередине спины. Так, чтобы переломить хребет. Вот только нанести подобный удар мог только кто-то очень сильный (тело вакши покрыто броней, и только на определенном участке спины она чуть тоньше, чем в остальных местах).

Раздумывать было некогда. Я подскочила к лысому, достала из рукава палку и вручила ее незнакомцу. Показала закованные в тримерин запястья. Лысый утвердительно кивнул. Я положила руки на пол, а незнакомец одним резким ударом разбил сковывающую меня цепь (тримерин хоть и металл, но очень неплотный). С ошейником дела обстояли хуже — сбить его подобным образом было нельзя. Я прислушалась к дару, он отвечал, хоть и слабо. В таком состоянии можно было использовать лишь половину своих способностей. Но и пол-эмпата — уже кое-что!

Дело пошло как по маслу: я обездвиживаю вакшу, лысый перебивает ей хребет. Первая… вторая… шестая… десятая! «Уф, — выдохнула я, — сдается, отбились». Вновь раздался щелчок! Вторая загородка не просто открылась, она буквально отлетела в сторону. За ней были шесть ряжей, плотоядных полурастений-полуживотных. Эти твари не только двигались с неимоверной скоростью, но и могли отращивать утерянные части тела. «Уязвимые места — плодоножка, на которой растет соцветие-голова, и небольшой отросток, расположенный между третьей парой конечностей-лиан», — судорожно вспоминала я все, что мне было известно об этих представителях не то флоры, не то фауны. Чтобы справиться с подобными монстрами, нам с лысым пришлось занять вместе с колонистами круговую оборону. Действовать приходилось больше интуитивно, чем ориентируясь на собственное зрение — скорость передвижения ряжей была ошеломляющей. Даже мой эмпатический дар воспринимал тварей как единое целое, но блокировать всех сразу я не могла — ошейник не позволял. Двоих прикончили колонисты, трем отсек соцветие лысый. А до последнего дотянулась я, оторвав-таки твари заветный отросток.

Потом были крейваны — пресмыкающиеся, похожие на земных лягушек. Они плевались смертоносным ядом. Затем выползли тинги — гигантские змеи с акульими пастями. После них выпорхнули суры — крылатые ящеры, имевшие в своем арсенале шипы и колючки. Названий следующих я не знала. Меня закружило в жутком водовороте смертельной схватки. Я превратилась в машину, преследующую только одну цель — убивать. Рядом слышались выкрики моих новых напарников, крушивших монстров налево и направо. А те все не кончались, они ползли и ползли из своих убежищ. И только новые щелчки загородок сообщали нам о том, что к нашим противникам прибыло подкрепление. Я потеряла счет заблокированным сознаниям и тварям, убитым мной вручную. Скрежет металла о бронированные спины животных, хруст их переламываемых костей и треск выворачиваемых суставов — все это наверняка будет преследовать меня в ночных кошмарах всю оставшуюся жизнь. Как и душераздирающие стоны умирающих от наших рук тварей. Мои силы были на исходе, но окрики стоящего рядом со мной лысого не давали мне провалиться в пучину забытья.

И вдруг наступила тишина. Тело последнего убитого нами монстра шлепнулось на пол, и этот звук эхом прокатился по отсеку. Мы, молча, ждали нового щелчка. Но его не последовало. «Все, теперь можно и умереть», — подумала я и стала плавно оседать на пол.

 

Меня нещадно тормошили, не давая погрузиться в приятную негу, окутавшую мое тело. Я сопротивлялась, не желая возвращаться в реальность.

— Открой глаза. Немедленно! — приказал мне голос, доносившийся откуда-то издалека.

Я приподняла налитые свинцом веки и прямо перед собой увидела лицо низко склонившегося надо мной человека. Его глаза имели просто невероятный ярко-голубой оттенок. Они смотрели на меня так пристально, будто хотели прожечь насквозь. «Такие глаза не могут принадлежать человеку», — подумала я. Несколько раз моргнула, но видение не исчезло.

— Ты ангел? — спросила я у склонившегося надо мной незнакомца.

Сначала услышала звук пощечины, а уже потом почувствовала, как обожгло мою щеку. «Нет, ангел так треснуть не мог!» — рассудила я. Потерла глаза, помотала головой. А потом размахнулась и опустила собственную ладонь на щеку улыбающегося лысого. Он меня не остановил, даже не попытался. Только еще шире заулыбался и спросил:

— Помогло?

Я кивнула.

— Хочешь, ударь еще раз, — предложил он и подставил вторую щеку. — Только не теряй сознание. Не время!

— Хватит с тебя, — буркнула я.

— Встать сама можешь?

Я попыталась, но не смогла. Голова кружилась, а глаза застилало кровавой пеленой.

— Слишком много сил ушло на использование дара, — констатировала я.

Лысый не стал утруждать себя долгими разговорами. Он подхватил меня на руки и закинул к себе на плечо.

— А поаккуратнее нельзя?! — вскинулась я (уж очень не хотелось чувствовать себя мешком с земными корнеплодами, висящим на плече у этого гиганта).

— Потерпи, — отрезал лысый. — Мне нужно иметь хоть одну руку свободной. Хочу кое-кому врезать,  если не сделаю этого — не успокоюсь!

Так, придерживая меня одной рукой, лысый прошествовал к открывшимся воротам. К моему удивлению, проход в отсек открылся не с той стороны, с которой мы в него заходили, а с противоположной. У ворот, дожидаясь нас, топтались пираты. Они выглядели донельзя удивленными, если не сказать — обалдевшими.

— Мы отсек-то открыли, чтоб только выживших гадов обратно по клеткам распихать, — сообщил нам Хилый. — А тут вы… Че, правда — живые? — Он даже попытался ткнуть пальцем в одного из колонистов, чтобы убедиться, что тот действительно уцелел.

— Скажите спасибо, что сначала проверили, — заявил Косой. — А то б сразу усыпляющую гранату кинули, и дело с концом. Вы бы с такой убойной дозы снотворного, рассчитанной на тварей, точно коньки отбросили.

— Спасибо, — жестко обронил лысый и вмазал свободной рукой стоявшему рядом с ним Хилому, разбив тому нос.

— У-у-у… — взвыл пират. — Чуть че, сразу Хилый…

Чтобы не обижать других пиратов, лысый развернулся и направился в сторону Рябого. Колонисты решили присоединиться. И только я бесполезным грузом болталась на плече лысого. Сил моих не хватило даже на то, чтобы бросить в сторону пиратов уничтожающий взгляд, не говоря уж о большем.

— Но-но! — спохватился Рябой и тряхнул автоматом. — Не забывайтесь. Тут мы распоряжаемся.

— Тогда командуй своим принести бинты и обеззараживающую жидкость! — рявкнул лысый.

— Разбежались! — фыркнул Косой.

— Принеси, — возразил Рябой. — Заодно и Хилому нос промоем.

— Я что, прислуживать теперь им должен? — разозлился Косой. — Не много ли чести?!

— Ты лучше посчитай, какую они нам выручку принесут, — охладил напарника Рябой. — Столько никто до них не выдерживал.

Косой еще немного попричитал для приличия, а потом притащил требуемое. Среди принесенных им медикаментов оказались эластичные бинты, несколько заживляющих пластырей и самосшивающие скобы. Роль обеззараживающей жидкости предстояло выполнить бутылке виски, которую Косой вручил лысому с таким видом, будто отдает в чужие руки собственное дитя. У пирата даже руки подрагивали.

— Не совсем то, чего я ожидал, но сойдет, — объявил лысый, принимая медикаменты. Он привалил безвольную меня к длинной деревянной лавке, стоявшей вдоль стены, и спросил: — С кого начать? Кто больше всего пострадал?

Самые опасные раны обнаружились у одного из колонистов — его нога от бедра до колена была разодрана чьими-то когтями (а может — зубами или чем еще). Хуже было то, что в порез, похоже, попал яд крейвана — ткани уже начали чернеть. Когда лысый принялся срезать зараженную плоть кинжалом, предварительно облитым виски, колонист первые несколько мгновений смотрел на него удивленными глазами. И только потом к нему пришло ощущение происходящего. Эйфория боя улетучилась, мужчина начал чувствовать боль и принялся дико орать, щедро присыпая междометия смачными ругательствами в адрес пиратов, животных из отсека и их ближайших родственников (судя по выражениям, все вышеперечисленные не единожды вступали в интимные связи как с самим колонистом, так и друг с другом). Лысый, не отвлекаясь на гневные речи своего пациента, наложил на ногу бедолаги швы, обработал их спиртным и замотал бинтом.

— Это все, что я могу сделать, — сказал он колонисту. — Дальше все зависит от твоего собственного организма. Справится — выживешь, нет… — лысый поджал губы и многозначительно приподнял брови.

— С…спасибо, — заикаясь поблагодарил его мужчина. Было видно, что он до сих пор не мог поверить в то, что только что видел собственную рану.

Как ни удивительно, но кроме этого колониста серьезных травм не получил никто из выживших пленников. Лысый дотошно осмотрел каждого, не исключая меня, и пришел к заключению, что остальные легко отделались. Он обработал наши порезы и ссадины виски, самые большие — заклеил пластырем. В последнюю очередь он промыл кровоподтек на собственной руке, а потом  сделал несколько больших глотков из почти ополовиненной бутылки.

— Эй!.. — окрикнул его Косой и попытался вырвать вожделенное спиртное у него из рук. — Не много ли ты на себя берешь?

— В самый раз, — отозвался лысый и передал бутыль мне.

Я поморщилась, в голове и без того гудело.

— Пей! — не терпящим возражений тоном приказал мне лысый. — Это не выпивка, а лекарство! Черт его знает, чего мы наглотались в отсеке, а других анестетиков нет.

Под шумное сопенье Косого я сделала несколько глотков и вернула виски лысому. Тот передал бутыль колонистам.

— Мне оставьте! — проверещал Хилый, из носа которого продолжала сочиться кровь.

— Это тебе больше подойдет, — отрезал лысый и передал пирату бинт.

— А внутрь? — возразил Хилый.

— Ему нужнее, — парировал лысый, кивнув в сторону раненого колониста.

— Хватит! — внезапно скомандовал Рябой, до того наблюдавший за происходящим молча. — Повеселились и будет! Пора доложить о вас Репе.

При упоминании о главаре, пираты подобрались, и даже Хилый перестал разыгрывать из себя жертву. Нас снова расставили вдоль стены и сцепили наручниками, на этот раз — по двое. Мне достался лысый.

— Ты как? Идти сама сможешь? — поинтересовался он, когда пираты, вновь угрожая автоматами, приказали следовать за ними.

— Постараюсь, — еле выдохнула я. После виски по телу разлилась приятная нега, ноги подкашивались, и идти никуда не хотелось.

— Расцепите ее! — крикнул лысый пиратам.

— Вот еще! — фыркнул в ответ Косой. — Лучше пусть скажет, куда тримериновые «браслеты» дела?!

— В ломбард сдала… — едва дыша, все же пошутила я.

— Одни проблемы от тебя, — охнул Рябой. — Репа, между прочим, их стоимость из нашей доли вычтет…

— Сочувствую, — вырвалось у меня.  

Косой вскинулся и хотел меня ударить, но внезапно остановился. Как можно заключить, я была слишком ценной «добычей», чтобы меня добивать.

— Дотопаю как-нибудь, — заверила я лысого. Быть мужчине обузой мне не хотелось.

— Как хочешь, — согласился мужчина.

И мы тронулись следом за Рябым, понукаемые сзади двумя другими пиратами.

 

Глава 5

Похитители привели нас на верхнюю палубу, туда, где располагались лучшие каюты «скотовоза». Мы остановились у внушительной двери, оббитой красным деревом. Когда-то она, безусловно, была предметом гордости капитана, но сейчас, порядком обветшалая и изъеденная временем, являла собой убогое зрелище. Да и вся верхняя палуба представляла собой довольно мрачную картину: истрепанные ковровые дорожки, выеденные плесенью покрытия стен и пожухлые, как осенняя листва, портреты деятелей прошлых лет. Одним словом — остатки былой роскоши.

Пираты осторожно постучали (известное дело, боялись, что от сильных ударов дверь может попросту развалиться) и замерли в ожидании. На стук вышел не Репа, а еще один член его шайки, видимо, выполнявший роль личной охраны предводителя.

— Чего тебе?! — уточнил он у Рябого.

— Прошедших испытание привели, — отчитался тот. — Последняя партия.

Охранник скептически осмотрел нас, пленников, и покачал головой.

— Маловато их? Сколько продержались?..

— Они всех тварей укокошили! — встрепенулся Рябой.

— В смысле?

— Мы все клетки опустошили, а они выжили…

Нужно было видеть в тот момент глаза охранника: они буквально вылезли из орбит. Он, как рыба, выброшенная на берег, несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот. Потом вновь осмотрел нас, и в его взгляде читалось не только удивление, но и восхищение.

— Ни фига себе! — присвистнул он, наконец, обретя дар речи. — Пошли, сам доложишь.

Рябой вошел в помещение вслед за охранником, оставив нас, пленников, и своих товарищей топтаться у входа. Дверь за ними захлопнулась, но сквозь обветшалую перегородку слышалось практически все, что происходило в личных апартаментах Репы.

— То есть как: всех перебили?! — разъярился главарь шайки, когда выслушал доклад Рябого. — Чем?

— Не знаю, — соврал пират (он лично изъял у нас кинжал и железяку сразу после того, как их обнаружил). — Может, от прошлой партии чего осталось?

— Я проверю! — погрозил Репа. — Если что — и с тебя спрошу, и с Ворона. Если кого-то уличу в подлоге, то пеняйте на себя!

— Сто пудово это Ворон за собой не убрал, — доказывал свою непричастность Рябой. — Ты же знаешь, он уже не впервой пытается показатель повысить: то «своим» оружие даст, то животных снотворным опоит.

— Бывало такое, — поддакнул Репа. — Но с этим потом. Зачем всех животных истратил?

— Так ты же сам приказал, этих по-полной проучить.

— Кто именно выжил? — сразу оживился Репа.

— Два колониста с Энтемы. Правда у одного из них травма ноги серьезная, может и дуба дать… Девка-эмпатка.

При упоминании обо мне, Репа как-то подозрительно крякнул (судя по всему, моей удаче он был не очень-то рад!).

— Еще кто?

— Громила тот… который чуть наш корабль не угнал!

— И этот выжил?! — взвыл  Репа. — И даже травм не получил?

— Нет, — промямлил Рябой. — Исправить?

Репа долго размышлял, прежде чем ответить. Я буквально всем телом ощущала, как в его мозгу боролись личные амбиции и жажда наживы. Последняя победила.

— Не надо. Раз они всех тварей добили, то им их и вылавливать, — рассудил Репа. — В первый заход поручишь им добычу животных: посмотрим, на что они способны.

— Куда пленников девать? — осведомился Рябой. — Обратно на нижнюю палубу?

— Основную часть да, — распорядился Репа. — А тех двоих закинь в сто сороковую.

— Так там же гриверы?! Им это не понравится, — заметил Рябой.

— Вот и отлично, — загоготал Репа. — Выполняй!

Рябой вышел к нам. Выглядел он донельзя озадаченным.

— Слышали, что Репа приказал? — спросил он у своих товарищей.

— Ага, — поддакнули те.

— Если гриверы этих прикончат, — кивнул в мою с лысым сторону Рябой, — плакала наша доля в этой ходке.

— Точно, — подтвердил Косой.

— Че делать будем? — насторожился Хилый.

— Выполнять будем! — рассердился Рябой. — И так накосячили… Кстати, Хилый, это ведь ты пленников обыскивал? Что кинжал пропустил — полбеды. Как можно было шест железный не заметить?

 — Кто их знает, где они его прятали? — стал юлить Хилый.

— Везде нужно было посмотреть! — упрекнул его Рябой.

— И у девки? — ехидно уточнил Косой.

— Да я тебе сейчас так посмотрю — про женщин вообще думать забудешь! — распалилась я.

 Хотела прибавить что-то еще, но не успела — лысый громила зажал мне рот ладонью.

— Господа, — вкрадчиво произнес он, — не могли бы вы обсудить физиологические особенности наших тел позднее. Нам бы с дамой перекусить чего, и отдохнуть немного. Еще лучше помыться…

— А шампанского тебе в номер не подать?! — огрызнулся Косой.

— Не откажусь, — нисколько не смутился лысый. — Лучше всего, пару бутылок «Земного» — оно самое вкусное.

— Ага, и шоколадку не забудь, — размечталась я (а что: помирать, так весело!).

— Да ты сейчас!.. — встрепенулся Косой и рванулся в мою сторону

Но только я нацелилась на его сознание (в ошейнике, конечно, мало чего могла, но попытка не пытка), как меня на полпути заставил остановиться Рябой. Он буквально оттащил своего сопротивляющегося товарища в сторону и строго приказал:

— Отведи остальных вниз! И нечего бычиться, нам с Хилым вовсе не хочется оставаться без выручки из-за твоего гонора.

Недовольный Косой увел других пленников, а меня, по-прежнему прикованную к лысому, спустили вместе с ним на один уровень ниже. Там нас затолкали в небольшую помывочную. В центре этой комнатенки стояли две металлические емкости в человеческий рост. Одна из них была до половины заполнена водой, а на дне другой обнаружились вонючие обмылки. В дальнем углу валялись жестяные тазы, недвусмысленно намекая на свое предназначение.

— Вы это серьезно?! — уточнила я у пиратов.

— Лучшего предложить не можем, — развел руками Рябой. — Сами так моемся.

Я подошла к чистой воде и окунула в нее руку — она была холодной и пахла тиной. Не иначе пираты использовали местные ресурсы, прогнав их предварительно через фильтр. Очистка, надо сказать, была отвратительного качества.

— В такой воде мы не то, что вымоемся, еще грязнее станем, — рассудила я.

— Тогда пошли сразу к  гриверам, — не стал настаивать Рябой. — Грязными вы им даже больше понравитесь!

— Хоть средство моющее дайте…. — презрительно поморщил нос лысый. Его перспектива пачкаться в болотной воде тоже не прельщала.

— Вот, держите! — кинул нам Хилый небольшой кусок хозяйственного мыла, завернутый в полиэтилен (упаковка была целой,  и на том спасибо).

— «Браслеты» с вас, так и быть, сниму. На помывку каждому по десять минут и по ведру воды. Больше не расходовать! — предупредил нас Рябой. — И это… не баловать тут!

Сказав это, оба пирата вышли, не дав мне ничего возразить в ответ. А так хотелось!

— Не обращай на них внимания, — бросил мне лысый. — Лучше поторопись.

Он придирчиво выбрал из всей кучи таз почище, наполнил его водой и поставил в центре помывочной. Сам демонстративно отошел в сторону и отвернулся.

В помещении не было зеркал, но и без них я прекрасно осознавала, насколько отвратительно в данный момент выгляжу. Волосы слиплись, нос опален солнцем, одежда пропитана болотной жижей и густо усеяна пятнами крови и слизи, оставленными на память убитыми нами монстрами. Стоило мне только представить свое отражение, как меня передернуло. Холодная вода вряд ли смоет с меня все это безобразие, но попытаться стоило.

Стараясь не злоупотреблять отведенным мне временем, я торопливо намылилась, используя в качестве мочалки собственную майку, а потом ополоснулась ледяной водой. Бросила полный тоски взгляд на грязную одежду — натягивать ее на относительно чистое тело не хотелось. Выбрав меньшее из двух зол, я одела на себя мокрую майку, предварительно постиранные трусики и форменные штаны. Куртку я брезгливо взяла в руку. Пару раз вздохнула и оставшейся в моем распоряжении водой попыталась застирать особо отчетливые пятна на одежде. Даже сполоснула в тазике ботинки. После чего вылила ставшую абсолютно непригодной воду в специально предназначенную для нее емкость и сообщила лысому:

— Я готова, твоя очередь!

Мужчина резко обернулся, осмотрел меня с головы до ног и недоуменно вскинул темно-каштановые брови.

— Ты так идти собралась?

— А что? — Я придирчиво осмотрела себя, но сильно грязных отметин не заметила. Разве что штаны с курткой не удалось толком оттереть, ну да одного ведра воды для этого маловато.

— Куртку накинь, — потребовал лысый и принялся раздеваться.

Мне пришлось поспешно отвернуться. «Вот ведь мужчины! — внутренне возмутилась я. — Даже стоя на смертном одре, они не пропустят мимо девушку, одетую в мокрую майку!» С другой стороны, реакция амбала мне польстила. Было даже неплохо, что лысый видел во мне не только машину для убийства, но и женщину, сумевшую сохранить часть своего шарма, несмотря на изрядную потрепанность. «И ты тоже неисправима!» — огрызнулась я на саму себя за несвоевременные мысли.

Надевать куртку не спешила — синтетическая ткань майки сохла за считанные секунды. Я, молча, стояла возле закрытой двери, разглядывая  причудливо проявившееся на ней пятно ржавчины. До моего слуха доносились пофыркивания лысого, а также какой-то подозрительный плеск. «Как можно так булькаться в тазу? — подумала я. — Эта жестянка даже для меня маленькая!» Я не удержалась и резко обернулась. Лысый вальяжно развалился прямо в железном резервуаре с чистой водой, наплевав на предупреждения пиратов. Рядом стоял таз с замоченной в нем одеждой.

— Хочешь присоединиться? — уточнил мой новый знакомый.

 На мой недоуменный взгляд он даже внимания не обратил.

— Нет! — отрезала я и снова отвернулась.

Лысый продолжил, как ни в чем не бывало, плескаться. А вот мое приподнятое омовением настроение сошло на нет. Из себя выводило вовсе не то, что напарник пренебрег распоряжением наших похитителей, и даже не сам факт того, что я сама не догадалась поступить подобным образом. Раздражало другое — сколько самих пиратов и их пленников поступали до лысого подобным образом? «Лучше бы осталась грязной!» — рассудила я.   — Ты чего насупилась? — поинтересовался у меня лысый.

Пока я предавалась невеселым думам, он успел вылезти из резервуара с водой, выжать и натянуть на себя одежду.

 — Что тебе известно о гриверах? — задала я еще один мучавший меня вопрос.

— Что и всем, — отозвался лысый.

Вода попала ему в уши, и теперь он прыгал на одной ноге, пытаясь от нее избавиться. При его громадном росте и мощной комплекции, это смотрелось довольно забавно. Я не удержалась и криво улыбнулась. Лысый как-то подозрительно на меня посмотрел, но своего занятия не бросил.

— А что известно всем? — не унималась я.

Лысый тоже посерьезнел, перестал прыгать и ответил:

— Гриверы — один из неудачных экспериментов земных ученых. Несколько тысяч лет назад эти светила науки, пытаясь укрепить иммунную систему человека, немного перебрали с генной инженерией и создали этих звероподобных существ. В отличие от результатов других подобных экспериментов, эти мутанты не только выжили, но и заявили о своем праве на существование как вида. И их отправили на Гриверу, одну из самых отдаленных колоний Земли. Собственно после этого они и стали именоваться «гриверами».

— Это известно каждому школьнику, — перебила я лысого. — Как и то, что после истории с гриверами подобные эксперименты были запрещены под угрозой смертной казни. Что про этих существ знаешь лично ты? Тебе приходилось с ними встречаться?

— Работал с ними пару раз, — пожал плечами лысый. — Неплохие ребята. Своеобразные немного, но не более того.

Я на несколько секунд онемела: по моим сведениям гриверы были самыми злобными и жестокими тварями, каких только можно встретить в нашей Галактике. Чтобы вести с ними какие-то дела? Тем более, назвать их «неплохими ребятами»?

— Чувствую, что ты гриверов не встречала ни разу, — ухмыльнулся лысый.

Я не могла с этим не согласиться: этих полулюдей-полуживотных вообще редко кто видел. Гриверам было запрещено покидать Гриверу, ставшую их резервацией. Для Императора и его служб эти создания были бельмом на глазу: и избавиться от них нельзя, и контакт наладить недостижимо. Гриверы, затаив злобу на весь человеческий род, отрицали власть Императора Млечного Пути и не соблюдали установленных им правил. Нередко они покидали свою планету и принимали участие в рискованных и, чаще всего, незаконных, мероприятиях. Но поймать с поличным никого из них пока не удалось даже разведслужбе.

— Веди себя с гриверами естественно, — предупредил меня лысый. — И при первой встрече не разглядывай их слишком откровенно — они этого не любят.

— Кто бы сомневался… — заметила я.

— Слушай, раз уж нам довольно долгое время придется коротать вместе, может, познакомимся? — предложил мне новый напарник.

— Давай, — согласилась я. — К тебе как обращаться?

— А как бы тебе хотелось?

По ответу этого амбала я предположила, что ему тоже есть, что скрывать. И он, похоже, не хотел представляться собственным именем. Мне подобное сохранение инкогнито было только на руку.

— Может, «Лысый»? — предложила я.

Уж не знаю, что такого смешного нашел мужчина в этом прозвище, но он буквально скорчился от смеха.

Его истерический гогот привлек к себе внимание наших похитителей. Дверь распахнулась, и в проеме появилась голова Хилого.

— У-у-у… — расстроенно потянул он. — Вы че? Ржете что ли?

— А ты чего думал? — вскинулась я.

 У меня аж руки зачесались, так захотелось съездить по наглой физиономии этого дурня.

— Закончили? — строго спросил Рябой, тоже заглядывая вовнутрь. — Цепляй их, Хилый! И так времени истратили о-го-го сколько!

Нас с лысым вновь скрепили наручниками и повели по коридорам. Упирающийся в спину автомат Хилого отчего-то уже не пугал нисколько, а потому мой товарищ по несчастью решил продолжить прерванную беседу.

— Хорошо: «Лысый», так «Лысый», — согласился он. — Но ты будешь «Дюймовочкой».

«Только этого мне не хватало?! — внутренне возмутилась я. — И как этот тип догадался, что именно Дюймовочкой меня дразнили еще в Академии? И так продолжалось ровно до тех пор, пока я не отвоевала свое право отзываться на собственное имя». Конечно, росту за прошедшие годы во мне не много прибавилось, но мои метр сорок пять и худощавая фигура — вовсе не повод так обзываться.

— Вот чтоб тебя… подбросило и перевернуло! — выругалась я.

Лысый сдержанно хохотнул. А вот Хилому и Рябому чувство такта было чуждо.

 

Глава 6

Пообещать не пялиться на гриверов было проще, чем выполнить это условие на деле. Когда нас с Лысым закинули в довольно просторную каюту (располагавшуюся, кстати, на верхней палубе корабля), мои глаза словно зажили собственной жизнью. Как бы я не старалась подавить свое безграничное любопытство, мой взгляд то и дело выхватывал из окружающего пространства то одну, то другую фигуру звероподобного существа. Всего гриверов было четверо. По крайней мере, именно столько насчитала я. Они были довольно высоки и мохнаты. Шерсть каждого из них немного отличалась: у одних она больше напоминала серую волчью, у других, напротив, — отливала в синеву. Пальцы на их руках и босых ступнях оканчивались длинными загнутыми вовнутрь темно-желтыми когтями. Такой же оттенок имели их зубы. Особенно меня впечатлили клыки — они поблескивали в их разинутых пастях каждый раз, когда гриверы что-то говорили друг другу, рассматривая нас с Лысым. «Им, значит, можно на меня пялиться, а мне на них — нет?!» — внутренне взбунтовалась я при этом. В остальном гриверы больше напоминали человеческие особи, и, вопреки распространенному мнению большинства людей, были прямоходящими. Одеты зверолюди были в одинаковые кожаные безрукавки и штаны, доходившие им лишь до колен. Подобный прикид позволял отчетливо разглядеть вздувающиеся мышцы на их конечностях. У этих гриверов даже шеи были мощными и больше напоминали не человеческие, а бычьи. Я сглотнула, пытаясь подавить в себе нарастающую панику. Даже одно подобное существо голыми руками (пардон — лапами) могло уложить с десяток человек. Что уж говорить о четверых. Интересно, они подаются эмпатическому воздействию? Пробовать применить свой дар, находясь в ошейнике из тримерина, отчего-то не хотелось.

Меж тем, гриверы, закончив обсуждение, подошли к нам ближе и принялись нас обнюхивать, совсем как заправские собаки. Я старалась смотреть в пол. И только нервно вздрогнула, когда мокрый и холодный нос одного из них прикоснулся к моей шее. Лысого обследовали дольше. Гриверы тщательно принюхивались к нему, пристально приглядывались. Я напряглась.

— Здорово! — вдруг рявкнул один из зверолюдей и по-братски обнял Лысого, похлопывая мохнатыми ладонями по спине мужчины. — Вот уж кого не ожидал увидеть здесь, так это тебя! Какими судьбами?

— Да вот, — развел руками Лысый, — хотел эту посудину к рукам прибрать. Как видишь, не удалось.

— Так это ты был?! — охнул другой гривер. — Стоило догадаться. Заставил ты их тут всех побегать!

— А вы тут как оказались? — в свою очередь поинтересовался Лысый.

— Нас Репа нанял, — нехотя ответил один из гриверов. — Условия, прямо скажу, не ахти какие, но подзаработать можно.

— Вы, вроде, на Тинее добычей урана занимались? — переспросил Лысый.

— Так Империя планетку в обиход пустила. Как только узнал старикашка-Император, что на Тинее поживиться можно, — так сразу и передал ее в руки одной из крупных компаний, специализирующейся на добыче урана. А нас, сам знаешь, ни до каких разработок не допускают. Возвращаться на Гриверу к унылой участи скотоводов нам не захотелось. А тут вот работка подвернулась.

— Ясно, — кивнул головой Лысый. — Ни где порядочным гриверам нет места, кроме как в резервации.

— В точку, — хмуро поддакнул зверочеловек. — Так что ж ты кораблик-то не увел? Мы бы лучше под твоим началом покуролесили. А, Р-р-р…

Договорить гриверу Лысый не дал. Он прижал свою ладонь к его пасти, запретив тем самым мохнатому товарищу назвать его по имени.

— Лысым меня тут кличут, — улыбнулся мужчина и убрал свою ладонь ото рта гривера.

— А-а-а… вот оно как! — оскалился лохматый и перевел взгляд на меня: — Твоя?

Наконец-то! И на мою скромную персону обратили внимание! Резко задрала голову и нагло уставилась прямо на морду гривера. Поджилки тряслись, но я не подавала виду. Буйный нрав, как всегда, взял верх над здравым смыслом.

— Не его! — нагло заявила я. — Своя. Собственная!

— Ух ты!!! — восхитился зверочеловек. — Хороша-а-а! Люблю таких... собственных!

Я перевела изумленный взгляд на Лысого, требуя его пояснений.

— Для тех, кто никогда не имел дел с гриверами, это может показаться безумством, но многие из них действительно вступают в союзы с обычными женщинами, — пояснил мне мужчина. — Кстати, наоборот тоже бывает. Но женских особей у гриверов рождается мало, потому их девушкам хватает кавалеров среди своих.

«Безумство? — мысленно взвилась я от заявления Лысого. — Нет, пожалуй, это неподходящее слово. Не представляю, чтобы женщина могла добровольно польститься на зверочеловека». Но это было только мое субъективное мнение, высказать которое вслух я не посмела.

Меж тем, все тот же гривер, вероятно, являвшийся главным в своей группе, расстегнул ворот своей безрукавки и выпятил объемную грудь, поросшую длинными густыми волосами. Потом он оттопырил нижнюю (почти человеческую) губу и предъявил мне ряд блестящих зубов. От неожиданности я отпрянула. Успев, правда, при этом отметить про себя тот факт, что гриверы, в отличие от пиратов, за полостью рта ухаживали. Более того — от моего нового ухажера пахло свежестью, почти приятно.

— Ну же, Дюймовочка,  — хохотнул Лысый, — зацени Спайка. Он тебе, между прочим, сейчас предъявляет лучшие атрибуты здорового самца — шерсть и зубы! Представляешь, какими красавцами могут быть ваши детки?!

Мне стало совсем худо. «Как бы так этому гиверу намекнуть, что мне он не интересен?» — подумала я.

— Дюймовочка, значит, — продолжил знакомство зверочеловек. — А я, как уже сказал… гм… Лысый, — Спайк. Там, — он мотнул головой в сторону других гриверов, — Тим, Рем и Николь.

Представленные поочередно кивнули. «Николь? — отметила я. — Неужели женщина?» Осторожно, чтобы не быть замеченной, бросила еще один быстрый взгляд в сторону троих гриверов: один из них действительно отличался более длинной шерстью на затылке, пухлыми губками и имел большее сходство с человеком. Мускулатура у звероженщины была чуть менее развита, зато под типичной безрукавкой отчетливо выделялась округлая грудь. «Надо же! — восхитилась я. Сегодня мне довелось не просто увидеть гриверов, но и удостоиться чести лицезреть представительницу их прекрасной половины».

— Так как? — вырвал меня из раздумий Спайк. — Будешь моей самкой, то есть — подругой?

Я отрицательно мотнула головой. Ответить просто не смогла. Мой язык, должно быть, впервые в жизни отказался мне повиноваться.

— Жаль, — печально вздохнул гривер. — Рем и Николь вместе. У Тима дома жена и двое мальцов. А я  все один да один…

Спайк вновь вздохнул. В его глазах пробежала истинно человеческая тоска.

— Прости, — обрела я дар речи и даже свободной рукой прикоснулась к ладони гривера, — но мы действительно не подойдем друг другу.

— Ничего, Спайк, где-то на просторах Галактики есть и твоя суженая, — вмешалась в разговор Николь. — И ты ее обязательно встретишь.  А эту не тронь. Видишь: ей и так несладко пришлось.

Я посмотрела в сторону звероженщины и благодарно кивнула ей. Она в ответ мне задорно подмигнула. Вот уж где-где, а среди гриверов я никак не ожидала найти поддержку.

— Слушай, Спайк, — перешел к более насущным проблемам Лысый. — Тут такое дело: нужно сделать вид, будто вы нам с Дюймовочкой не рады.

— Что так? — удивился гривер.

— Да нас к вам в наказание подселили. С тем расчетом, чтобы вы нам трепку задали. Как — организуем?

— Запросто! — махнул рукой Спайк. — Эй, ребята, поможем?

— Не вопрос, — легко согласились Рем и Николь.

— Э-эх, разомнемся заодно! — протянул Тим и расправил плечи, ввергая меня в ужас своей мускулатурой.

Лысому вручили металлическую плошку, которой он должен был бить об пол. Мне сунули в руки пучок какой-то травы.

— Ты пожуй пока, — сказал мне Спайк (надо полагать, он не оставлял надежды завоевать мое расположение).

Гриверы стали носиться по просторной каюте, перепрыгивая друг через друга и кувыркаясь в воздухе. Они то протяжно подвывали, то рыкали, как заправские тигры. Все это сопровождалось бранью, чаще — просто междометиями и ударами металлической посудины по полу.

Восхищенно наблюдая за процессом, я оторвала от стебля и сунула в рот листик незнакомого растения. Немного пожевала. Во рту появился привкус мяты и лимона — класс! Я так увлеклась процессом, что не заметила, как сжевала все листочки. Стебельки предусмотрительно убрала в карман куртки, на случай, если больше такого угощения не предложат.

Внезапно ко мне подпрыгнул Спайк и, нависнув надо мной, грозно рыкнул:

— А ты чего отлыниваешь? Ну-ка, тявкни что-нибудь!

Я послушно набрала в легкие воздуха и заверещала так, что шерсть гривера встала дыбом. Не знаю: или я настолько вжилась в роль раздираемой зверолюдьми жертвы, или свое действие оказала гриверская травка, но звук, изданный мной, больше напоминал вой серены.

Дверь каюты мгновенно отворилась, и в помещение ворвались Рябой с Хилым. У меня создалось впечатление, что все это время пираты стояли рядом с каютой и слушали, что у нас тут происходило. Увидев склонившегося надо мной гривера, Рябой направил на Спайка автомат.

— Да будет тебе, — принялся оправдываться гривер. — Это мы так, пошутили.

— За подобные шуточки могу лишить вас доли! — предупредил Спайка Рябой.

— Что у вас, кают больше нет?! — притворно возмутилась Николь. — Не могли их в другое место отправить?

— Личное распоряжение Репы, — отрезал Хилый.

— Я сейчас сама к нему схожу, — продолжила свою триаду звероженщина, — пусть немедленно этих отселяет!

— Не, сейчас нельзя, — заметил Хилый. — Репа в это время уже отдыхает. А он очень не любит, когда его понапрасну будят.

Гриверы еще немного поворчали ради приличия и пообещали нас с Лысым больше не трогать, а все разборки оставить до утра. Точнее — до того момента, пока Репа не соизволит принять их у себя.

Нам с Лысым пираты принесли по пищевому набору и бутылку воды на двоих, а вот гриверам на ужин подали по настоящему мясному бифштексу. Огромному! Средней прожарки! Надо сказать что Спайк, заметивший мой завистливый взгляд, отрезал часть своей доли и предложил мне. С Лысым поделилась Николь.

— Мне столько ни к чему: берегу фигуру! — пояснила она и шутливо хлопнула себя по массивному бедру.

Уплетая за обе щеки деликатес, я отметила его необычный вкус. Давно не ела такого сочного и свежего мяса (даже в родимом Марсианском Разведотделе нам подавали только искусственно выращенную говядину, и ту — по большим праздникам).

— Интересно, откуда здесь взялась эта вырезка? — все же спросила я уже вслух.

— Как откуда?! — всплеснул лапами Спайк. — Сама добыла, сама теперь и лопаешь!

Я чуть не подавилась съеденным куском. Уже проглоченное мясо комом встало в желудке: неужели мы ели тех тварей, с которыми дрались совсем недавно?

— И кто именно стал бифштексом? — задала я вопрос, приглядываясь к ставшему уже не столь аппетитным куску мяса.

— Ты точно хочешь это знать? — уточнил Лысый.

— Нет, — мотнула я головой.

 Есть совершенно расхотелось, но урчащий желудок настойчиво требовал продолжения трапезы. Я отодвинула от себя бифштекс и с тоской глянула на пищевой набор — что лучше: пахнущая резиной синтетика или мясо, еще пару часов назад пытавшееся меня убить?

Лысый, глядя на мои терзания, одним ловким жестом откинул пищевой набор подальше и вновь подсунул мне под нос деликатес!

— Ешь! — потребовал он. — Я не собираюсь и дальше носить тебя на руках!

— Можно подумать, что тебя об этом просили?! Сам навязался! — фыркнула я.

Но разум подсказывал, что Лысый прав: полноценная еда быстрее восстановит не только мои физические, но и эмпатические способности.

— Странные вы, люди, — многозначительно заметила Николь. — Считаете себя вершиной эволюции, но, при этом, отрицаете многие качества, которыми наделила вас природа. Но ведь именно они делают вас уникальными.

— О чем ты? — изумилась я.

— Конец чего-то одного, означает начало другого, — принялась пояснять мне звероженщина. — Когда хищник съедает свою добычу, он становится достаточно сильным для того, чтобы воспроизвести потомство. Один умирает для того, чтобы другой смог появиться на свет. Таков закон жизни.

— То есть: выживает сильнейший?! — резко перебила я звероженщину.

— Не всегда, — не поддалась на мою уловку Николь. — Если волк убьет зайца, то тот уже не сможет съесть молодой побег лиственницы. И тогда она выживет, вырастет и даст миру множество новых деревьев.

— Хочешь сказать, что хищник, поедая травоядных, тем самым спасает часть флоры? — высказала я свои домыслы.

— Не намеренно, конечно, — поддакнула Николь. — Но общую суть ты уловила верно!

— Вот уж не ожидала встретить среди вас философов, — бросила я и осеклась (язык мой — враг мой!). Обижать гриверов, выворачивающих передо мною душу, не входило в мои намерения.

— Люди, закрывшись от реальности в своих душных городах, не только стали иначе смотреть на мир, они утратили с ним связь, — нисколько не обиделась Николь.

— Но мы продолжаем жить, следуя законам мироздания, — вклинился в разговор Тим. — Возможно, именно поэтому нас так недолюбливают и считают животными.

— Но мы гордимся этим! — неожиданно заявил Спайк и стукнул себя кулаком в грудь. — Пусть мы — звери, но мы гораздо честнее и правильнее многих из людей.

— Ты только что открыла ящик Пандоры, — шепнул мне на ухо Лысый. — Рассуждать на эту тему гриверы могут бесконечно!

Слушая разошедшихся не на шутку зверолюдей, я уныло посмотрела на предмет, вызвавший столь ожесточенные дебаты. Мясо по-прежнему лежало возле меня и вновь выглядело заманчиво. «Интересно, а что могу дать миру я в обмен на несколько загубленных мной жизней? — подумалось мне. — Или эти твари сегодня все же умерли только потому, что мы оказались сильнее их?»

— Круговорот жизни и все тому прочее, безусловно, очень интересно, — заверил гриверов Лысый. — Но нас с Дюймовочкой сейчас интересуют несколько другие проблемы. Не поймите меня превратно, но что за чертовщина творится на этом корабле?

— А ты еще не понял? — удивленно вскинул мохнатые брови Спайк.

— Ну, кое-что до меня определенно дошло. Например, то, что все убитые нами твари были с Омфима. И, в таком случае, доставать новых животных нам придется именно на этой планете. Вот только для чего Репе нужны эти монстры?

— Ему нужны не они, а то, что они охраняют! — как на духу выпалил Спайк.

— А животные нужны для того, чтобы определить, кому из похищенных людей Омфим позволит добыть свои сокровища? — начала въезжать я.

— Как-то так… — признался зверочеловек.

— Это бесчеловечно! — напустилась на гриверов я. — И вы, только что рассуждавшие о чести и законах мироздания, добровольно принимаете в этом участие?

Меня затрясло от гнева и возмущения. Я даже не знала, чего мне хочется больше — побить гриверов или попытаться воззвать к их совести. Только что мне казалось, что этим существам можно доверять, но они бессовестно растоптали мое хорошее мнение о них. Свели его на нет.

— Прости, малышка, — растрогался Спайк, глядя на вскочившую с места меня сверху вниз. — Наверное, мы и на самом деле не настолько хороши, насколько хотим самим себе казаться.

— В этом вопросе следует учесть и еще одну заинтересованную сторону, — напомнил Лысый, глядя на свои порядком потрепанные ботинки. — Есть еще и Император, вынудивший гриверов вести себя так.

— А он здесь причем, — накинулась я уже на Лысого. — Неужели во всех бедах, что происходят в Галактике, виновен Император? Ха! Проще всего свалить все на правителя. Это гораздо лучше, чем чувствовать вину за собой!

— Ты не права, — сухо и как-то устало пробормотал Лысый. — Именно политика Императора и его предшественников привела к тому, что гриверы и многие другие оказались в безвыходной ситуации. Я не снимаю с самих отверженных часть вины, но пойми: всем тем, кто не пригодился Империи, тоже нужно как-то жить. И что делать, если все законные пути добычи средств к существованию для них заказаны?

Я не знала, что ответить. Не скажу, будто совсем запуталась, но направила свои мысли уже по другому руслу. Никогда раньше не рассуждала о делах, творящихся в Галактике, в подобном ключе. Я села рядом с Лысым и тоже уставилась на свои ботинки. Гриверы, унылые и смущенные, присели рядом.

— Скажи, Спайк, сколько людей уже погибло в этой безумной погоне за фимианами? — отважилась я задать вопрос зверочеловеку.

— Не знаю, не считал, — рыкнул тот в ответ. — Мы подрядились лишь добывать Репе животных. К остальному мы не причастны.

— Ты во многом права, — обратилась ко мне уже Николь. — Мы действительно пытаемся снять с себя ответственность за массовую гибель людей. А потому стараемся как можно реже сталкиваться с пленниками и предпочитаем не знать, сколько их вообще находится на корабле.

— Точно, — поддакнул Рем, — мы делаем лишь то, за что нам платят.

— И много вы получаете за поимку омфимских тварей? — оживился разговором Лысый.

— По пять имперских тысяч за каждого, — устало махнул рукой Спайк. — За одну ходку получается поймать не больше десятка. Плюс мы получаем туши убитых — Репа от свежатины нос воротит.

— Не густо, — усмехнулся Лысый.

— Да в имперской службе самый рядовой сотрудник получает в три раза больше. И это только за месяц! — встрепенулась я. — Чтобы согласиться на подобный опасный труд нужно находиться в абсолютно безвыходной ситуации.

— Мы в ней и находимся, не сомневайся, — кивнул головой Спайк.

— И много тебе известно о рядовых сотрудниках Империи? — насторожился Лысый.

— Не больше, чем всем! — парировала я (настала пора прикусить язык: навряд ли гриверам понравится тот факт, что в их каюте находится некто, имеющий самое прямое отношение к делам Империи).

— Ну да! Несомненно, — пошутил Лысый. Но развивать эту опасную тему не стал.

— Все, хорош трепаться, — констатировал Спайк. — Спать пора! На Омфим прибудем уже через пару земных суток. За это время нужно отдохнуть и набраться сил. Они нам ох как понадобятся!

Если до этого замечания зверочеловека я действительно испытывала легкую сонливость, то после — абсолютно пробудилась. Для Спайка и его команды Омфим может быть и был единственным способом наживы, но мне он представлялся сущим адом. Подумать только, меня и других несчастных вскоре доставят на самую печально известную планету созвездия Волосы Вероники. Захотелось разбежаться и разбиться головой о стену — такой итог жизни казался мне гораздо более гуманным (все лучше, чем быть растерзанной тысячами кровожадных тварей, населяющими Омфим). «Надеюсь, срок годности отравляющей капсулы, вживленной мне в небо, еще не истек!» — подумала я.

— Не грусти, Дюймовочка, — попытался утешить меня Лысый. — Где наша не пропадала?!

— То, что мы видели в отсеке, лишь мизерная доля того, с чем нам предстоит столкнуться на Омфиме, — возразила я.

— Это вовсе не повод опускать руки. Вспомни, как ловко мы справились. К тому же, Репа упомянул, что в первый раз нам с тобой нужно будет добывать животных, а не фимианы.

— Да, — согласилась я. — И если мы выживем в первый раз, то будет второй, потом третий… Как думаешь, сколько мы продержимся?

— Будем терпеть столько, сколько потребуется. Скажи, тебя кто-нибудь ищет?

— Пожалуй, — кивнула я. — Но может статься и так, что мои товарищи тоже находятся на этом корабле. В этом случае есть вероятность, что искать меня придется очень долго. А тебя?

— Меня уже ищут, я уверен, — объявил Лысый. — Но допустимость того, что найдут, очень мала. Моим друзьям нужны координаты, хотя бы малейшая зацепка, указывающая на мое местоположение. Спайк! — окликнул он уже придремавшего гривера.

— Да?! — встрепенулся тот.

— Вы имеете связь с внешним миром?

— Не-а, — зевнул Спайк. — На время работы Репа запретил нам любые контакты, нас даже обыскивают каждый раз, когда мы возвращаемся на корабль.

— Откуда возвращаетесь? — уточнил Лысый.

— Мы сбываем часть свежатины на одной из планет, расположенных недалеко от Омфима. Там находится частная мясоперерабатывающая компания, она с удовольствием покупает все, что можно хоть отдаленно назвать дичью.

Я громко сглотнула. «Интересно, куда эта компания поставляет свои концентраты? Надеюсь, у нашего Разведотдела нет с ней контракта».

— Это наш шанс! — потер руки Лысый. — Сможешь передать от меня послание?

— Я бы рад помочь, но нас всегда сопровождает кто-то из команды Репы. При нем передать твое сообщение не удастся.

Лысый задумался.

— В каком виде вы поставляете мясо? — уточнил он спустя мгновение.

— В виде тушек, — растерялся Спайк. — Мы их плотно скручиваем проволокой и опускаем в специальный раствор азота, максимально промораживая. А что?

— А сегодняшнюю партию уже обработали?

— Нет, пока только в холодильную камеру закинули.

— За вами наблюдают, когда вы готовите мясо к доставке?

— Вроде нет, — пожал мохнатыми плечами Спайк.

— Поступим так, — распорядился Лысый, — ты укажешь на любой удобной тушке координаты Омфима и подпишешь их моим именем. Дальше оставишь сообщение, что передавший сведения получит любую желаемую сумму от получателя послания. Насколько я знаю владельца этой компании, он не преминет воспользоваться своим шансом. Кому и как передать сведения тоже догадается. Да, Спайк, не сомневайся, вы с ребятами в доле.

— Ты чего?! Обалдел? — возмутился Спайк. — Я с тебя денег не возьму.

— Еще как возьмешь! Любая работа должна оплачиваться. А ты не просто выполняешь поручение, ты рискуешь своей головой. Так как, по рукам?

Спайк немного неуверенно пожал протянутую ему ладонь, соглашаясь с предложением Лысого. А я крепко задумалась: как ни крути, а выходило, что мой новый напарник — довольно известная личность в, скажем так, не совсем честном на руку мире. К тому же, он располагал достаточно большими средствами, чтобы предлагать союзнику самому указать его вознаграждение. Что бы это могло значить?

— Вот видишь, Дюймовочка, — почти нежно шепнул мне на ухо Лысый, когда Спайк вернулся на свою лежанку, — все проблемы решаемы.

— Значит ли это, что ты поможешь и мне сбежать из этого ада? — поинтересовалась я, отодвигаясь от мужчины.

— Разумеется… — немного удивился он.

— И что потребуешь взамен? — уточнила я (лучше сразу расставить все точки над i).

— Там, в отсеке, ты помогла мне. Если бы не твои, пусть и немного урезанные, способности, меня бы не было сейчас здесь. Вызволю тебя — и будем в расчете.

— А что станет с остальными пленниками?

— Могу пообещать, что помогу стольким, скольким только смогу. Репа тоже в стороне не останется — ему предстоит узнать, с кем он связался!

— Кто ты такой? — не удержалась и задала я вопрос, буквально слетевший с моего языка.

— А ты? — пригвоздил меня к месту Лысый.

«Интересно, — подумала я, — какова допустимость того, что этот мужчина откажется мне помогать, если узнает, что обещал спасти не просто девушку, а имперского разведчика?». Решив не будить лихо, замолчала и отвернулась. Но, похоже, мужчина и не ждал от меня вразумительного ответа.

— Давай спать, — хмыкнул Лысый и тоже отвернулся.

— Угу, — буркнула я в ответ.

Так, откатившись друг от друга на максимальное расстояние (спать порознь нам мешали наручники), мы с Лысым дружно вырубились.  Ни жесткое покрытие пола, ни храп сразу четверых гриверов, ни даже дрожание корабля, совершающего очередной гиперпрыжок, не могли разбудить меня в тот момент. 

 

Глава 7

Я снова брела по болоту. Со всех сторон ко мне подступал туман, тяжелый и липкий, словно щупальца какого-то монстра. Я падала и вновь поднималась, с трудом пробираясь по заросшей водорослями жиже.  Мои силы иссякали с каждой секундой, но помочь было некому. Я вновь споткнулась и болото, жадно раззявив свою пасть, попыталось поглотить меня целиком. Водоросли скрутили меня своими плотными стеблями, не позволяя разогнуться. Я вскрикнула. Дико. Истошно. Но никто этого не услышал. А туман все приближался ко мне. Из его глубин стало доноситься утробное рычание, и тысячи светящихся огней загорелись в нем. Я с ужасом поняла, что это глаза. Не мигая, они наблюдали за своей жертвой. За мной! Я обратилась к дару, но тот не ответил. Резко вскинув голову, набрала полные легкие воздуха, и вновь погрузилась под воду. Наконец, мне удалось распутать часть облепивших меня водорослей. Я встала на четвереньки и поползла вперед — на большее была просто не в силах. Стена тумана почти сомкнулась надо мной. Теперь стали уже различимы не только горевшие злобой глаза тварей, скрывавшихся в этом мутном омуте, я видела их тела, больше напоминавшие гигантские тени. Еще секунда, и они набросятся на меня. Вдруг краем глаза я уловила неясное движение впереди. Там был человек. Он уходил вперед, и туман расступался перед ним.

— Помоги мне! — что есть силы крикнула я. — Не уходи, не оставляй меня здесь одну…

— Да никуда я не собираюсь, — пробасил мне прямо в ухо Лысый. Его голос был немного хриплым спросонья. — И вообще: слезь с меня, а то я за себя не ручаюсь.

 Приснившийся кошмар никак не хотел выпускать меня из своих цепких лап. Я даже не сразу поняла, о чем говорит мне Лысый. Попыталась пошевелиться и к своему ужасу обнаружила, что в попытке спастись от преследующего меня кошмара, буквально взобралась на мужчину верхом. Одна моя нога была закинута на его бедро, а обе руки обнимали Лысого за шею.

— Извини, — буркнула я, скатываясь с мужчины. — Просто плохой сон.

— Угу, — поддакнул он и принялся растирать шею (как видно, я немного придушила его в своих объятьях). — Пошли, в туалет меня проводишь!

— В смысле? — не совсем поняла я.

Вместо ответа Лысый приподнял свою руку, пристегнутую к моей.

— Да, конечно, — охнула я, поднимаясь вслед за мужчиной. Исподлобья взглянула на гриверов — наблюдавшие за нашими действиями зверолюди сразу притворились спящими. При этом в глазах Спайка успело промелькнуть что-то вроде сожаления. «Да, — вынужденно признала я, — представляю, как утренняя сцена смотрелась со стороны». Глубоко вздохнула и пошла вслед за Лысым.

Каюта гриверов, обладавших отменным чутьем и немалыми габаритами, имела не только много свободного пространства, но и была снабжена отдельной ванной комнатой (она же — уборная).  Благо, что длинна наручников была достаточной, чтобы мы с Лысым могли по очереди посетить специальную кабинку, не смущая при этом друг друга. В уборной, к моей неописуемой радости, также обнаружилась канистра воды, из которой можно было напиться и умыться. Чтобы завершить утренний ритуал, я предложила Лысому пожевать по стеблю приятно пахнущего растения, которым меня угостили накануне. Мужчина благодарно кивнул и принял мое подношение.

А вот следующее действие Лысого меня немало удивило. Он зачем-то выпросил у Спайка огромный тесак, при помощи которого гриверы разделывали туши животных. Я наивно предположила, что мой напарник решил попытаться избавить меня от порядком надоевшего тримеринового «украшения». Но мои выводы были неверными. Вместо того чтобы освободить мою закованную шею, Лысый решил прихорошиться. Он несколько раз тщательно намыливал тесак «одолженным» у пиратов куском мыла и также невозмутимо промывал его водой. Потом он взбил густую пену и нанес ее на голову и подбородок. Местами сдирая кожу плохо наточенным и неприспособленным для подобных действий инструментом, Лысый побрился и даже ни разу при этом не поморщился. «Интересно, для чего ему такие сложности? — подумала я. — Неужели всему виной раннее облысение, или чего похуже? С другой стороны, каждый из нас имеет право на собственные странности». Глядя на блестевшую круглую голову Лысого, покрытую многочисленными порезами, я нервно покусала нижнюю губу. И передумала просить мужчину воспользоваться тесаком для избавления меня от ошейника.

Свежие и относительно чистые, мы с Лысым вышли в общий зал. За то время, что мы отсутствовали, гриверы успели раздобыть завтрак и теперь уплетали его за обе щеки.

— Угощайтесь, — пригласили нас зверолюди.

К моему удивлению, на одном огромном блюде, кроме ломтиков мяса, лежали еще несколько аппетитных ярко-алых фруктов. Таких мне видеть прежде не доводилось.

— Что это? — поинтересовалась я у гриверов, рассматривая находку.

— Это плоды с Омфима, — не прекращая жевать, ответил Спайк.

— Как они называются?

— Не знаю, — чавкнула Николь. — Хочешь, сама придумай им название.

Я надкусила неизвестный мне фрукт и испытала огромное удовольствие: вкус у него был отменным.

— Надо же, — заметила я, — оказывается, эта планета может не только убивать.

— О-о-о! — воскликнул Спайк. — На этой планете столько всего водится!.. Если бы все это не пыталось тебя укокошить, то там был бы настоящий рай.

— Так и думали первые колонисты, поселившиеся на Омфиме, — подтвердила я. — Только, сколько из них выжило? Человек пятьдесят?

— Меньше, — мрачно заметил Лысый. — Если я не ошибаюсь, то из нескольких тысяч человек, пожелавших освоить новую колонию, уцелело не больше десятка. И сколько погибших было потом, когда там обнаружились фимианы?!

— До того момента, пока Император личным указом не запретил их добычу, может статься, что сгинули многие, — поморщилась я.

— Как видишь, — развел руками Лысый, — ни опасность, ни запреты не могут остановить желающих разжиться лишними империалами. И одного указа тут решительно недостаточно.

— А сколько стоит на черном рынке фимиан? — полюбопытствовала я.

— Около пятисот имперских тысяч. Цена напрямую зависит от размера, — сказал Спайк и задумчиво почесал подбородок.

— Если фимианы так дороги, то почему ваша команда занимается лишь отловом животных? — продолжила я выпытывать у Спайка важную информацию.

— По той же причине, по которой и Репа не отваживается добывать их самостоятельно, — буркнул Спайк. — Мы жить хотим! И как можно дольше.

— Ты хочешь сказать, что если вы не добываете фимианы, то Омфим щадит вас? — изумилась я.

— Даже не знаю, что и ответить, — задумался Спайк. Он настолько погрузился в свои мысли, что даже ненадолго перестал жевать. — Мы почему-то думаем, что чем меньше мы берем, тем дольше Омфим терпит наше присутствие. И мой вам обоим совет, если придется добывать фимианы — берите один и сразу возвращайтесь. Не искушайте судьбу. И еще: ни в коем случае не берите в руки оружия. Если придется защищаться — используйте только подручные средства.

— Спасибо, — поблагодарил гривера Лысый. — Но будем надеяться, что нам вообще этого делать не придется.

— А что из себя вообще представляют эти фимианы? — спросила я у гриверов. — Вы их когда-нибудь видели?

— Да, — ответил за всех Тим. Глаза его загорелись. — Однажды я держал в руках это чудо. Не знаю, почему это вещество считают металлом, мне оно больше напомнило каплю росы. Фимиан — это серебристо-белый сгусток жидкости, которая всегда стремиться быть единым целым. Если эту каплю поделить на две части, а потом набраться терпения и понаблюдать за происходящим, то можно заметить, как половинки начнут стекаться вместе. Это, пожалуй, самое завораживающее зрелище из всех, которые я когда-либо видел.

Тим описывал свои ощущения так вдохновенно, что у меня по телу побежали мурашки. Я даже слегка вздрогнула, словно прикоснулась к чему-то сокровенному, неизмеримо древнему, как сама жизнь.

— Если учесть, что эта «капелька» может позволить самому крупному из торговых судов сделать более тысячи гиперпрыжков подряд, то представляю, какой у Репы имеется спрос на фимианы, — рявкнул Лысый и с досады даже хлопнул себя ладонью по колену. — Кто покупатели вам известно? — обратился он к гриверам.

— Репа нам таких сведений не давал, — процедил Спайк, — но я краем уха слышал, что он поставляет фимианы крупным частным компаниям, занимающимся перевозкой людей.

— И все это происходит под самым носом у старикашки-Императора! — возмутился Лысый.

— Его власть не распространяется на торговые предприятия! — возразила я. — И прекрати звать Императора «старикашкой» — ему, между прочим, нет и пятидесяти.

— Мне прекрасно известно, сколько ему лет! — вспылил Лысый. — Император должен, точнее — обязан, контролировать все, что происходит с теми, за кого он отвечает. Дав столько воли частным компаниям, разве старикашка не подставил под удар все население Империи. Спрос, моя дорогая, рождает предложение. До тех пор, пока торговые и другие предприятия будут иметь возможность безнаказанно использовать в своих кораблях в качестве топлива фимианы, найдутся новые и новые Репы, которые пойдут на все ради прибыли.

— Император просто не в состоянии держать на контроле все частные предприятия, число которых растет день ото дня! — возразила я.

— На что тогда нужны все его многочисленные службы? — не унимался Лысый. — Чем они занимаются там у себя? Объедают мирное население?

Я была зла, как тысяча чертей. Что может знать этот тип о имперской службе? Кто дал ему право осуждать всех тех, кто стоит на страже закона?

— Почему бы тебе самому не попытаться что-то изменить в Империи, вместо того чтобы болтаться по космосу в поисках наживы? — вскинулась я.

 По мере разговора все больше убеждалась в том, что Лысый, вероятнее всего, является одним из членов Вольного Братства. Иначе откуда все эти рассуждения о недальновидности Императора и его служб?

— Прислуживать старикашке я не намерен! — рыкнул на меня Лысый.

— Ты еще можешь дождаться того момента, когда на престол взойдет его сын, — ехидно заметила я. — Быть может, Тосек Второй сможет тебе угодить?

— Эта безвольная тряпичная кукла?! — разъярился Лысый. — Да он кроме как девок лапать, да водку лакать больше ни на что не способен! Типичный папенькин сынок.

— Откуда у тебя столько ненависти и пренебрежения к Императору и его семье? — спросила я у Лысого.

— А откуда у тебя к ним столько любви и почтения? — не остался мужчина в долгу.

Мы с Лысым разом замолчали, и только наше недовольное сопенье разносилось по каюте. Даже гриверы притихли и не вмешивались в шумный спор.

— Нет, ребята, — наконец нарушил тишину Спайк, — если вы хотите выжить, вам лучше забыть о разногласиях. Или попробовать при высадке выбрать себе других напарников.

— Вот еще! — насторожилась я и посмотрела на Лысого в упор. — Сработались в отсеке, сможем и на Омфиме продержаться.

— Мир? — предложил Лысый и протянул мне ладонь.

— Мир! — согласилась я и энергично потрясла протянутую руку.

— Это хорошо! — заохал Спайк. — Это правильно. Репа производит высадку по двое, обычно позволяя пленникам самим определиться с напарником. Он говорит, что так больше шансов выжить.

— Но разве мы не вместе с вами будем работать? — уточнила я у гриверов.

— Мы тоже разделяемся, когда идем на охоту, — попыталась утешить меня Николь. — Уж не знаю, срабатывает ли правило Репы, но, как видишь, мы до сих пор живы. Хотя и побывали на Омфиме больше десятка раз.

Это было пусть слабым, но утешеньем. И все же, имея рядом с собой гриверов, мне, безусловно, было бы не так  страшно оказаться там, куда нас везли. С другой стороны, Лысый был не самым плохим вариантом напарника. Хоть и был пиратом (в этом я была уже полностью уверена).

Завтрак и сопутствующий ему разговор прервался неожиданно. В каюту гриверов заглянул сам Репа, сопровождаемый Рябым и своим личным охранником. Он окинул меня и Лысого ненавидящим взглядом и поинтересовался у гриверов:

— Что? Как вам подкидыши?

— Ничего. Пойдут, если полить маслицем, — притворно облизнулся Спайк. — Выделишь граммов двести?

Лицо Репы озарила довольная улыбка. «Надо же, как он нас ненавидит?!» — мелькнула у меня мысль.

Я решила подыграть Спайку.

— А нельзя ли нас отселить? Не может быть, чтобы в этом «скотовозе» не имелось свободных кают, — заметила я, изобразив на лице нечто вроде испуга.

— Да проще пареной репы! — восхитился пират. — Ночуешь в моей каюте и я, так и быть, прощу тебе твой прошлый проступок. Согласна?

— Тащи маслице, — вздохнула я, с удовольствием отмечая, как Репа переменился в лице.

— Рябой! — окрикнул пират своего подчиненного. — Сунь ее обратно на нижнюю палубу. Ишь, отмылась немного и сразу себя королевой возомнила!

Рябой кинулся выполнять приказ, но нерешительно остановился возле меня.

— Этого отцепить? — спросил он у главаря, поглядывая на Лысого.

Репа бросил еще один уничтожающий взгляд в сторону моего напарника и бросил:

— Обоих в одну камеру сунь. И гравитацию у них отключи, пусть «покувыркаются».

Чрезвычайно довольный собой, Репа ушел, оставив Рябому в подмогу своего охранника. Нам с Лысым предстояло вновь поменять «место проживания».

 

Глава 8

Двое пиратов вывели нас, неугодных Репе пленников, в коридор и повели на нижнюю палубу. Однако мы проследовали не на тот уровень, где располагались крохотные «клетки», а туда, где были загоны, занимаемые ранее животными с Омфима.

— Тут вам будет посвободнее, да и трясет не так сильно, — заметил Рябой, заталкивая нас в каюту. В его голосе я уловила нечто похожее на сочувствие.

— Боишься, что подохнем по дороге и лишим тебя выручки? — проворчал Лысый.

— Радуйся, что я уговорил Репу не отдавать вас Ворону. Тот бы никого не пожалел, — огрызнулся в ответ Рябой.

— С чего вдруг этому Ворону нас изводить? — поинтересовалась я.

— Да хотя бы с того, что ты его еще по дороге к кораблю чуть не придушила, да опозорила вдобавок перед всеми, — заключил Рябой. — Про то, что из-за тебя погибла большая его команды, я вообще молчу. Братья Терны, к слову, были у Репы любимчиками.

— Тогда понятно, — сменила я гнев на милость. — Скажи, а это ты со своей командой на выручку этому Ворону пришел? Там, на Ориенте?

— И че? — поинтересовался неизвестно откуда появившийся Хилый. — Я, между прочим, даже дубинку поменьше отыскал. Ты ж баба все же…

«Так вот кто меня по башке огрел! — чуть не взорвалась я. — Держись, Хилый: долги я привыкла возвращать!»

— Слышь, ты чего тут треплешься?! — разозлился на напарника Рябой. — Тебе куда было идти велено?

— Пайки пойманным разносить… — опомнился Хилый.

— Вот туда и иди! — приказал ему Рябой и отвесил подзатыльник.

— За что?! — взвыл тот.

— Чтоб лишнего не болтал, — еще больше озлобился Рябой, спеша закрыть дверь каюты, чтобы мы с Лысым случайно еще чего не выведали.

— Вот если бы мамке его не обещал присмотреть за парнем, ни за что бы этого придурка к себе не взял, — пожаловался Рябой товарищу.

— Да брось ты! — фыркнул в ответ личный телохранитель Репы. — Я же вижу, что ты сам к нему привязался, хоть и пасынок он тебе. Скажешь не так?

— Жалко бедолагу, — стал оправдываться Рябой. — Куда он без меня?..

— То-то же! Слушай, а ты не боишься, что Репа тебе за самоуправство долю снизит? Он ведь велел этих пленников на другой уровень вести?

— Не-е-е… — возразил Рябой. — Он велел их на нижней палубе разместить и гравитацию не включать. А в какие камеры сажать, ни словом не обмолвился.

— Ну, ты даешь! — восхитился телохранитель. — И приказ выполнил, и «добычу» сохранил!

Дальнейшего диалога похитителей мы с Лысым уже не слышали, слишком далеко отошли от нашей каюты говорившие.

— Итак, — поморщился прикованный ко мне мужчина, — посмотрим, что у нас тут имеется.

Оглядываться долго нам не пришлось — квадратное помещение, переделанное в загон для животных, не представляло собой ничего особенного. Стандартный утилизатор отходов на стене; небольшое углубление, заполненное водой; куча сухой травы, брошенной в одном из углов, и несколько коряжистых стволов деревьев, — вот и все убранство выделенных нам «апартаментов».

— Похоже, все здесь готово к тому, чтобы встретить тварей Омфима, — констатировал Лысый.

— Хорошо еще, что эти монстры не побывали здесь до нас, — заметила я, с трудом представляя, как смогла бы провести двое суток в помещении, изгаженном животными.

— Ты недооцениваешь наших похитителей: они, как пить дать, наводят в этих клетках чистоту, прежде чем запускать сюда животных, — заметил Лысый.

— Это еще почему? — поинтересовалась я.

— Омфимские твари, несмотря на свою внешнюю отвратительность, очень прихотливые создания, — изъяснился мужчина. — Они не могут долго жить в заточении, тем более — в непригодных условиях.

— Откуда тебе столько известно про этих тварей? — принялась выведывать я. — Ты бывал на Омфиме раньше?

— Нет, планету смерти я не посещал, — разочаровал меня Лысый, — зато знаком с людьми, которые пытались разводить омфимских тварей на других планетах. Но тех скотоводов постигла неудача — животные сдохли, так и не долетев до места назначения. Более того: чем дальше эти жители Омфима удалялись от своей родной планеты, тем слабее они становились.

— Зачем кому-то понадобилось разводить этих животных? — удивилась я. — Ведь существует множество способов искусственным путем вырастить мясо, пригодное для употребления в пищу?

— Эти методы пригодны для жителей Земли и других развитых планет, — пояснил мужчина. — Там, докуда не доходят блага цивилизации, люди живут по другим законам. К тому же, многие считают мясо омфимских тварей деликатесом.

— Кажется, теперь я начинаю понимать, почему пойманных пленников сразу не отправили в отсек на испытание, — вырвалось у меня. — Пока мы находились слишком далеко от Омфима, твари, заключенные вместе с нами на корабле, были слишком слабыми и не могли дать полноценный отпор!

— Умница! — похвалил меня Лысый. — Это также означает, что Репа со своей командой обычно далеко не отклоняется в своих маршрутах от Омфима. Следовательно, найти нас будет довольно просто.

— Проще пареной репы? — пошутила я.

— Примерно! — хохотнул в ответ Лысый.

— А ты уверен в Спайке? — решила я задать волновавший меня вопрос. — Он точно сделает то, о чем ты его просил?

— Он человек слова, — не раздумывая заверил меня Лысый.

— Человек? — переспросила я.

— Самый настоящий, — подтвердил Лысый, ясно давая мне понять, что в первый раз он не оговорился. — Спайк гораздо более человечен, чем многие из людей, с которыми мне приходилось сталкиваться.

— Это хорошо, — решила согласиться я (других способов спастись все равно пока больше не намечалось).

— Пойдем, отдохнем немного, пока корабль не принялся совершать гиперпрыжок, — потянул меня за руку Лысый. — Без искусственной гравитации нам несладко придется.

Мы с Лысым вольготно развалились на охапке сухой травы, предназначавшейся в качестве подстилки для животных. Подобная лежанка была гораздо мягче, чем в моей предыдущей каюте, и от нее приятно пахло не то свежестью, не то пожухшими цветами.

— И почему бы Репе самому не летать, используя фимианы? — заметила я. — Слышала, это топливо не перегревает двигатели, по этой причине отпадает необходимость делать долгие передышки между гиперпрыжками.

— Да Репа скорее удавится, чем позволит себе истратить столь драгоценный материал, — отозвался Лысый. — Судя по кораблю  и обмундированию его шайки, он тот еще скряга.

— Это точно, — поддакнула я. — Но ведь и Омфим — своеобразная планета. На ней не работают абсолютно никакие приборы, она действует почетче любой сверхсовременной системы безопасности. Некоторое время даже бытовало мнение, что Омфим — база внеземной цивилизации.

— Эти данные не нашли подтверждения, — перебил меня Лысый, показывая тем самым, что тоже осведомлен о многом.

— Для изучения было получено слишком мало материала… — разочарованно протянула я.

— Это как раз в духе Императора — проще объявить планету неприкасаемой и непригодной для проживания, чем попробовать изучить ее вдоль и поперек, — вновь принялся за старое Лысый. — Еще бы: в нашей Галактике полно места, к чему зацикливаться на одной планете, когда их миллионы?

— А ты побывал на многих участках Галактики? Много видел планет? — поинтересовалась я у Лысого, пропустив мимо ушей его обычную песню о недальновидности Императора (очень не хотелось вновь ругаться с ним из-за наших принципиально различающихся точек зрения).

Мужчина ответил не сразу. Он достал из вороха соломы пожухлую травинку и принялся неторопливо пожевывать ее. Я почувствовала, что разговаривать на предложенную тему Лысый не очень хочет, а еще — что он не до конца доверяет мне.

— Ничего не скажешь, — все же отозвался мужчина, — побросала меня судьба по разным уголкам Галактики. Чаще всего приходилось колесить по отдаленным планеткам, многие из которых находятся в совершенно запущенном состоянии. Для людей, проживающих там, каждый день — это победа над обстоятельствами.

— Такая жизнь закаляет характер, — подчеркнула я. — Наверное, именно это обстоятельство сделало тебя стойким перед лицом любых неприятностей.

— Пытаешься сказать мне комплимент? — улыбнулся мужчина.

 В этот момент на его щеках показались очаровательные ямочки, совершенно не вязавшиеся с его огрубевшим лицом и волевым подбородком.

— Нет, — как можно равнодушнее произнесла я, — просто высказываю свое субъективное мнение.

— Тогда позволь заметить, что и ты держишься молодцом! — поддержал меня Лысый.

— Для женщины? — криво ухмыльнулась я.

— Мне довелось видеть мужчин, которые тряслись от страха при виде дохлой крысы, — на полном серьезе заметил Лысый. — И там, в отсеке, ты была больше похожа на демона мести, чем на женщину.

— А сейчас? — сама не зная зачем, спросила я.

— Теперь ты внешне больше напоминаешь школьницу, — улыбнулся краешком губ мужчина. — И если бы не та мокрая майка, я мог подумать, что Репа принялся воровать подростков. Ты куда более органично смотрелась бы на выпускном балу, чем среди здешних декораций.

Я что-то невнятно пробурчала в ответ, немного обалдевшая от подобного замечания.

— Не обижайся, — попытался оправдаться Лысый. — Хотел сделать тебе комплимент, только вот я в этом деле не мастер.

— Считай, извинения приняты! Раз в комплиментах ты не мастер, расскажи о чем-нибудь другом, — попросила я мужчину. — Например, о том, как ты чуть не угнал корабль Репы.

— О-о-о! — радостно воскликнул Лысый. — В этом я мастак! Проникнуть на «скотовоз» труда не составило, так же как и отыскать рубку управления. Было даже немного скучновато: на этом гиганте стоит настолько примитивная система распознавания владельца, что простейшего отпечатка пальца Репы хватило, чтобы привести корабль в действие. Не встретив абсолютно никакого сопротивления, я заблокировал вход в рубку, став полновластным хозяином «скотовоза».

— Постой, каким именно образом ты получил доступ к управлению кораблем? Где раздобыл отпечаток пальца Репы? — спохватилась я.

История с попыткой похитить корабль у Репы обещала выйти очень интригующей, и мне было так жаль, что тримериновый ошейник не позволял прочувствовать ощущения рассказчика.

— Я столкнулся с Репой еще несколько месяцев назад, и этот человек показался мне крайне подозрительным, — начал свое повествование Лысый. — В разговоре с одним из моих товарищей этот тип держался очень скованно, все время пытался юлить и сильно дергался — все в его поведении свидетельствовало о том, что он пытается о чем-то умолчать. Я пригласил Репу, скажем так, к себе «в гости» — поговорить по душам. Эмпатов в моей команде нет, поэтому пришлось полностью положиться на интуицию. И она подсказала мне, что к новой встрече с Репой стоит подготовиться заранее. В том, что эта встреча обязательно состоится, я не сомневался. Мои ребята незаметно, так, чтобы «гость» ничего не заподозрил, скопировали его идентификационные данные, позволяющие открывать ту консервную банку, которую он именовал кораблем. Также я навел некоторые справки о Репе и смог узнать много интересного. Например, то, что этот тип уже участвовал в некоторых темных делах, хотя и не был в числе главных действующих лиц.

«Именно по этой причине Репа не попал в картотеку субъектов, разыскиваемых имперской разведкой, — добавила я про себя. —  А у Вольного Братства, похоже, есть свои собственные информационные базы. Вот бы получить к ним доступ!»

— Одного не пойму, — сказала я вслух, — если ты завладел кораблем Репы, что произошло потом? Как ты оказался в плену?

— Называй это неудачным стечением обстоятельств, — вздохнул Лысый. — Когда я понял, что Репа промышляет отловом людей, рядом со мной, как назло, не оказалось никого, кто мог бы помочь с ним разобраться (свой корабль вместе с командой мне пришлось одолжить на время другу). Но сидеть, сложа руки, — не в моих правилах. Я решил все сделать в одиночку, и у меня бы это получилось, если бы не мстительность Репы. Обнаружив, что его кораблем завладел кто-то другой, он погрозился убить всех тех, кто заточен на корабле. Я заблокировал доступ к отсекам, в которых находились пленники, но одного не предусмотрел — в тот самый момент прибыла еще одна группа Репы, которая пригнала новую партию пойманных. Их было с десяток. Все они были теми, за кого я в ответе… Мне пришлось предложить Репе обмен: корабль на свободу моих людей.

— Корабль с тобой в придачу?! — поразилась я.

— Поступить иначе было для меня не приемлемо, — согласился Лысый. — Если я хоть раз подведу своих людей, то навсегда утрачу их доверие.

— Оно для тебя так важно? — искренне удивилась я.

— Более чем, — кивнул мужчина. — В этом вся моя жизнь.

Подобной самоотверженности можно было только восхититься, что я не преминула сделать:

— Знаешь, впервые в жизни встречаю человека, столь ответственно относящегося к своим подчиненным. Ты прирожденный лидер!

— Да уж! — фыркнул Лысый. — Когда я соглашался на эту сделку, еще не знал, для чего именно Репа ловит людей. У меня было множество версий по этому поводу, но только в отсеке с омфимскими тварями понимание происходящего затопило мой разум. Сейчас даже нельзя с достоверностью утверждать, живы или нет те, кого я пытался спасти. Что если они не прошли испытание? — Лысый посмотрел на меня, и в его ангельских глазах пробежала ярость, перемешанная  с сожалением (взрывоопасная смесь!). — Если бы на борту этой посудины не находилось столько ни в чем не повинных людей, я давно бы разнес здесь все к чертям собачьим.

 Лысый сжал свои руки в кулаки так сильно, что они побелели. В порыве ненависти и бессильной злобы мужчина с ожесточением нанес резкий удар по металлической стене нашей с ним тюрьмы. Раздался гулкий звук, заставивший меня непроизвольно вздрогнуть.

— Прости, не хотел тебя пугать, — заверил меня Лысый. — Накипело…

— Ничего, — отмахнулась я. — Мне прекрасно понятны твои чувства.

А потом… Я даже толком не поняла, как это произошло, но в каком-то безумном порыве Лысый обеими ладонями обхватил мое лицо и слегка приподнял его, приближая к себе. Его губы были мягкими и теплыми; поцелуй, вначале яростный и страстный, постепенно становился все более нежным, завораживающим. Никогда не считала себя легкомысленной, но сопротивляться я и не помышляла, напротив — отвечала с полной самоотдачей. То ли произошедшее было следствием сильного морального потрясения, то ли нам обоим в этот момент хотелось просто почувствовать себя живыми, способными испытывать что-то, кроме ненависти и злобы, но поцелуй вышел просто восхитительным!

Не знаю, как далеко мы с Лысым смогли бы зайти, но все очарование момента разрушила реальность, бессердечно ворвавшаяся в наш водоворот страсти. Двигатели «скотовоза» врубились на полную мощность, и корабль, кряхтя от натуги, принялся совершать очередной гиперпрыжок. Несмотря на то, что внешняя оболочка судна покрыта специальным составом, позволяющим максимально снизить воздействие перегрузок на его внутренности, без включенной в каюте искусственной гравитации пассажирам приходилось несладко. Особенно при непосредственном входе и выходе их гиперпространства. И пусть сам прыжок длился не больше нескольких минут — нам с Лысым они показались вечностью.

— Похоже, Репа решил на своей посудине совершить невозможное, — заметил Лысый, когда стал понемногу приходить в себя после гиперпрыжка. — Нельзя же так гонять на такой рухляди?

— Этот пират никого не жалеет, — буркнула я, потирая ушибленный локоть, — ни людей, ни техники.

— Пират?! — вскинулся Лысый. — Говоря это, ты имеешь в виду Вольное Братство?

— Кого же еще? — искренне изумилась я.

— С чего ты взяла, что Репа имеет какое-либо отношение к Братству? Что за нелепая мысль?!

— Кто еще мог похищать людей и использовать их в качестве приманки для омфимских тварей? — вскинулась я.

— Вольное Братство никогда, слышишь — никогда не участвовало в подобных мероприятиях, — отчего-то рассердился мужчина.

— И ты можешь поручиться за каждого его члена? — ехидно уточнила я.

— Могу, — не задумываясь, ответил Лысый. — Ручаюсь за каждого! Головой!

Мужчина словно бы хотел добавить что-то еще, но вовремя умолк.

— Тогда кто такой Репа? — совсем растерялась я.

— Тот, кто не пожелал примкнуть к Братству, — стал поучать меня Лысый. — Таких не много, но они, все же, есть. И, позволь заметить, именно этих отщепенцев Вольное Братство именует пиратами.

«Да, — подумала я, — кому рассказать, не поверят. Надо же: пираты среди пиратов разделяются на пиратов и не пиратов. Полный абсурд!»

— А Вольное Братство, по-твоему, объединение Робин Гудов, борющихся с произволом Империи? — вспылила я. — Так?

— Просто кучка отребья, пытающаяся выжить, — уже чуть спокойнее объяснил Лысый. — Вольное Братство объединяет тех, кто не пригодился Императору, давая им некое подобие защищенности от внешнего произвола. Как со стороны Империи, так и со стороны людей, подобных  Репе. Да, Вольное Братство порой нарушает имперские законы, но делает это исключительно по крайней необходимости. Другой дороги к выживанию просто не существует. Что ты прикажешь делать гриверам, заточенным на Гривере; колонистам, исчерпавшим ресурсы выделенных им планет; людям, единожды преступившим закон и выдворенным за пределы благоустроенных обиталищ? Им нужно опустить руки и ждать, когда они сдохнут от голода? А что, если все эти люди не согласны с участью, предписанной им Императором? Если они тоже хотят жить, а не выживать? Что? — напустился на меня Лысый.

Как ни странно, но я почувствовала себя слегка виноватой. Ощущение было не из приятных.

— У Императора нет ни способов, ни необходимого количества людей и ресурсов, чтобы содержать тех, о ком ты говоришь, — попыталась оправдаться я.

— Как можно, владея Галактикой, иметь ограниченность в средствах? — воскликнул Лысый.

— Почти все предприятия, приносящие доход, находятся в руках частных компаний; на долю Империи приходится лишь малая часть получаемых ресурсов, — кинулась в объяснения я. — Все новые и новые планеты, которые могли бы принести немалую прибыль, осваиваются толстосумами. Империя просто не в состоянии проводить разработки самостоятельно. И дело даже не в неумении или нежелании, а в элементарном отсутствии человеческих ресурсов. Мало кто желает служить на благо Империи, гораздо проще и прибыльней прибиться к частной компании. И остановить этот процесс, а уж тем более — повернуть его вспять, не в силах даже Император.

— Но это вовсе не означает, что старикашка должен ничего не предпринимая наблюдать за тем, как рушится Империя! Ведь он даже не пытается что-либо изменить!

— У тебя есть конкретные предложения? — поинтересовалась я. — Ты знаешь, как обратить вспять процесс распада Империи и разделения ее частей по карманам частных компаний?

Лысый не ответил, да и что он мог сказать? Мир катился под откос, с каждым новым поворотом набирая все большую скорость. И не существовало преграды, способной остановить это безумное падение в пропасть.

Из тяжелых раздумий нас вырвало характерное подрагивание «скотовоза», производящего разгерметизацию. Мы с Лысым напряглись — скоро должна была решиться наша судьба. По приблизительным расчетам выходило, что корабль прибыл в то самое место, где гриверы сдавали туши животных. Если Репа поймает Спайка с поличным, зверочеловеку несдобровать. Да и нам с Лысым.

Минуты ожидания тянулись бесконечно. Я, чтобы убить время, принялась скручивать сухие стебли травы из подстилки, пытаясь придать им форму различных предметов. Лысый, глядя на мое занятие, пару раз иронично фыркнул, но комментировать столь увлекательное занятие не стал. Сам же он что-то сосредоточенно прокручивал в уме, морщась и подсчитывая на пальцах только ему ведомый результат. Разговаривать мы не пытались — боялись спугнуть удачу. 

Двери нашей каюты распахнулись и подозрительно серьезный Хилый, одной рукой придерживая автомат, закинул нам синтетический пищевой набор и бутылку воды.

— Почему один? — поинтересовался Лысый. — Нас же двое?

— Завтра высадим вас на Омфиме, там и пожрете, — проворчал Хилый и нехотя добавил: — или вас пожрут!

— А ты чего веселый какой? — поинтересовалась я у парня. — Случилось чего?

Ожидая ответа, внутренне напряглась, готовя себя к худшему (не переставая при этом надеяться на лучшее).

— Че-че? — передразнил меня Хилый. — Рябой велел, чтоб я при пленниках не болтал лишнего. А то, говорит, у вас обоих слух слишком острый!

Я немного расслабилась. Стоявший сзади меня Лысый тоже тихонечко выдохнул.

— Да ты, вроде, и так всегда немногословен, — попытался он польстить парню.

— Вот и я ему: всегда все только по делу. А он напустился на меня, мол, трепло ты, Хилый, и все тут!

— Это он зря, — заметил Лысый. — Ты ведь разве так, пошутить малость.

— Ага, — поддакнул Хилый и по-ребячьи утер нос рукавом.

— Говоришь, завтра на Омфим прибудем? — вклинилась в разговор я, уловив, что парень расслабился. Очень-очень осторожно, чтобы не спугнуть свою жертву, направила на Хилого эмпатическое воздействие, помогая ему разговориться. — А зачем сейчас останавливались?

— Да гриверы туши сдавали, — подтвердил наши догадки Хилый. — Но они вернулись уже, так что ща дальше поедем! Эй! — внезапно опомнился парень. — Ты че? — он уткнул дуло автомата мне в грудь.

— Ты не волнуйся так, — успокоил Хилого Лысый. — Дюймовочка в ошейнике и котенка не обидит.

— Ага, видел я, как вы в отсеке тех котят распотрошили. Ничего вам не скажу, не на того напали!

— Да мы и не собирались ничего выведывать, — промурлыкала я.

Хилый скорчил серьезную гримасу и с силой захлопнул дверь каюты. Мы с Лысым рассмеялись: сначала тихо, а потом — во всю глотку. Я так истерически хохотала, что у меня слезы потекли из глаз. Лысый поднес свою руку к моему лицу и тыльной стороной ладони стер с него соленую каплю.

— Не плачь, Дюймовочка, прорвемся! — ласково шепнул он мне.

И я ему поверила.

 

Планета Омфим, система Береника, созвездие Волосы Вероники,

Галактика Млечный Путь

Глава 9

Настал день икс. Провожать нас с Лысым в путешествие, может статься, последнее в нашей жизни, явились не Рябой с товарищами, а четверо других пиратов (из числа тех, которые не принадлежат к Вольному Братству). С двоими из них я уже встречалась — в тот день, когда меня забрали на «скотовоз».

— А где Рябой? — изумился Лысый, когда  нас выводили из каюты.

Один из пиратов презрительно сплюнул на пол, даже не взглянув в сторону пленника. Отвечать на наши вопросы эти отморозки, видно, не собирались. Наглядно демонстрируя оружие, молчаливый эскорт доставил нас к одному из аварийных люков. «Так-так, — сообразила я, — Репа настолько боится Омфима, что даже не рискует на него приземляться».

В довольно просторном помещении, заполненном спасательными шлюпками вековой давности, находилось еще трое дружков Репы, а также гриверы, поприветствовавшие нас дружным рычанием. «Скотовоз», зависший над Омфимом, подрагивал и, как мне показалось, готовился в любую секунду рухнуть вниз, не выдержав творившегося на нем безобразия. К моему сожалению, высадка других обреченных либо уже была завершена, либо производилась из другого люка. А, предположительно, Репа решил вначале ссадить на проклятую планету неугодных ему пленников, а уже потом заняться остальными. Но в любом случае — кроме гриверов, нас с Лысым и наших сторожей — возле люка никого не наблюдалось. Этот факт меня расстроил и обнадежил одновременно: увидеть своих товарищей, спускаемых на планету смерти, или вовсе не встретить их среди прошедших испытание, было бы одинаково тяжело.

— Чего мы тут толпимся без толку? — уточнил Спайк у одного из пиратов. — Кого-то ждем?

— Сейчас Ворон двоих своих притащит, и спустим вас, — буркнули в ответ.

Судя по всему, товарищи Репы гриверов не особенно жаловали и относились к ним не намного лучше, чем к пленникам. 

Верно говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Томимые непредвиденной задержкой, мы с Лысым немного приуныли. «Уж лучше поскорее оказаться на месте, чем бесцельно топтаться в неопределенности», — рассуждала я.

Прошло минут двадцать, и в смежном с аварийно-посадочным отсеком коридоре раздался топот ног. Ворона я узнала сразу, этого «вонючку» просто нереально было с кем-то спутать. С ним было трое напарников, буквально тащивших за собой двоих пленников, обмотанных цепью. Взглянув на прибывшее пополнение, Лысый замер. Нет, надо отдать ему должное — внешне мужчина оставался невозмутимым, но внутри него бурлили такие чувства, что даже мое тримериновое украшение едва сдерживало этот напор эмоций. Пленники тоже узнали своего капитана (или как там у Вольного Братства обозначаются командиры?); они, до того сопротивлявшиеся и не желавшие подчиняться Ворону, сразу немного обмякли. Как я поняла, Лысый пользовался немалым авторитетом среди своих подчиненных, раз при одном взгляде на него эта парочка перестала дергаться и спокойно взглянула в глаза приближавшемуся кошмару.

— У нас есть традиция, — нехотя произнес Ворон, обратившись к своим невольникам, — каждый из вас может выбрать себе напарника по своему усмотрению.  На раздумья у вас есть минута.

Я многозначительно посмотрела на Лысого, предлагая ему пойти с кем-нибудь из своих; он отрицательно мотнул головой и сжал мою закованную в «браслет» руку.

— А нельзя ли объединиться с гриверами? — отважился спросить один из людей Лысого.

— Они работают своей командой! — отрезал Ворон.

Пираты сняли цепь с двоих пленников, автоматически ставших второй «парой», готовящейся к спуску. Ворон обдал всех нас ненавидящим взором и продолжил:

— Значит так, спускаем вас по двое на шлюпках, рассредоточивая по основным местам отлова животных. Сразу после приземления вы выходите и отправляетесь на охоту. Задерживаться и пытаться угнать спасательные шлюпки настоятельно не рекомендую — они снабжены взрывчаткой. Дальше: каждой команде мы вручим сигнальные ракеты и самораспаковывающиеся клетки. Как ими пользоваться все представляют?

 Все пленники, за исключением меня, кивнули.

— На месте все объясню, — шепнул мне Лысый.

Ворон окинул меня снисходительным взглядом и криво усмехнулся. «Зря радуешься, — подумала я, — не дождешься ты, «вонючка», моей кончины».

— Как любит поговаривать наш командир, все проще пареной репы, — продолжил хохмить Ворон. — Накидываете клетку на как можно большее количество тварей и, если останетесь при этом в живых, пускаете ракету.  Мы засекаем сигнал и отправляем к вам шлюпку.

— Между запуском ракеты и эвакуацией нас с Омфима может пройти слишком много времени, — мрачно заметила я. — Тварям не понравится, что мы пленили их сородичей,

— Ты главное нам посылочку как следует запакуй, а сама можешь не возвращаться, — зашипел на меня Ворон. — Я даже рад буду, если ты и твой дружок подохнете.

— Кто бы сомневался! — заключил Лысый.

Ворон испепелил мужчину взглядом, но дальше этого не пошел. Он приказал своим дружкам распихать пленников по шлюпкам и лично выдал каждой паре по вместительному вещмешку, заполненному чем-то ровно до половины. Нас с Лысым грузили последними, и сделать это вызвался Спайк. Зверочеловек лично проследил за тем, чтобы мы плотно пристегнулись ремнями, и разомкнул на наших руках «браслеты». На вопросительный взгляд Лысого он ответил утвердительным кивком. «Ура! — возликовала я. — Ему удалось передать сообщение!»

За несколько секунд до отбытия, пока двери нашей кабинки еще были открытыми, Спайк резко приблизился ко мне и щелкнул своими острыми зубами возле моей шеи.

— Это тебе от меня презентик, Дюймовочка, — рыкнул он мне в ухо и ретировался.

Уже за закрывшимися дверями, когда Ворон не смог бы обнаружить предательство Спайка, я осторожно сняла с себя ошейник.

— Брось его в вещмешок, — предложил мне Лысый, пытаясь переорать шум двигателя спасательной шлюпки. — На обратном пути прилепим обратно.

Я кивнула и засунула тримериновое «украшение» на самое дно вещмешка.

— Почему Спайк не снял его раньше? — крикнула я.

— Что?! — не расслышал меня Лысый.

— Почему Спайк не снял ошейник раньше? — что есть мочи заорала я. И обнаружила, что шлюпка уже приземлилась и в кабинке наступила тишина.

— Пожалуй, у него были на это основания, — предположил Лысый, прочищая заложенные от моего крика уши. — Ну что? Будем вскрываться?

Неимоверно волнуясь, я набрала код разгерметизации на шлюпке. Двери плавно открылись; в кабинку ворвался яркий луч света, ненадолго ослепивший нас. Я зажмурилась от острой рези в глазах.

— Нужно выходить, — напомнил мне Лысый и потянул за руку к выходу. — Кто знает, на какое время рассчитано взрывное устройство.

— Ворону только дай повод, — согласилась я.

Омфим встретил нас не только обжигающим солнечным светом, но и моросящим дождем, грозившим промочить нас до нитки.

— Пойдем вон туда, — скомандовал Лысый, первым привыкший к необычайно яркому освещению.

Я послушно последовала за ним — глаза все еще слезились.

— Ты как? – уточнил мужчина, когда завел меня в укрытие, защищавшее нас от мелких капель, сыпавшихся из прорвавшегося омфимского неба.

— Все еще не могу смотреть, — призналась я. — Глаза буквально разъедает этим светом.

— Сейчас… — Лысый оторвал от своей рубахи длинную полосу ткани и обмотал ее вокруг моей головы. — Попробуй так.

Я несколько раз моргнула и поблагодарила мужчину — теперь мои глаза были достаточно защищены и могли видеть. Я осторожно выглянула наружу, желая сориентироваться на местности. А посмотреть было на что! Лысый увлек меня под раскидистый куст неизвестного мне растения, чьи широкие листья и стали нашим прибежищем от дождя. Все пространство, докуда хватало взгляда, было заполнено зеленью, купавшейся в падавших с неба каплях. Почва под нашими ногами была темной и рыхлой, усеянной многочисленными слоями уже пожухлой листвы. Вся растительность — от травы и до листьев гигантских пальм, возвышавшихся над нами на несколько метров, — была плотной и мясистой и напомнила мне изображения флоры тропических лесов Земли. Высоко над нами светило солнце Омфима — чуждое нам, но столь желанное для его коренных обитателей. Я высунула руку из-под листа и к своей радости обнаружила, что этот слепящий свет вовсе не припекает, как мне подумалось вначале, — он скорее приятно греет, не давая дождевым каплям чрезмерно охлаждать поверхности.  

— Однажды на одной из отдаленных планет я видел парник, в котором местные жители выращивали для себя овощи, — заметил Лысый. — Внутри этого сооружения был примерно такой же микроклимат — тепло и влажно.

— Да, — согласилась я. — Похоже, здешней растительности это действительно идет на пользу, только посмотри, как тут живописно!

— Надеюсь, тебя не введет в заблуждение кажущаяся безопасность этого места? — предупредил мужчина.

— Ни в коем случае. Я прекрасно осознаю, что за каждым из этих кустов и гигантских стволов может скрываться смертоносный монстр, готовый в любую минуту на нас напасть. Но и ты помни про мой эмпатический дар: сейчас, без ошейника, он вновь работает в полную силу. И в данный момент опасности рядом нет.

— Это очень неплохо, — заверил меня Лысый и кивнул в сторону стремительно исчезавшей за тяжелыми дождевыми облаками спасательной шлюпки. — Потому что теперь нам нужно либо выполнить задание, либо пойти на корм местной фауне.

— Предлагаю сперва осмотреть вещмешок и выяснить, что в него закидал Репа, — предложила я.

Лысый сгреб в кучу сухую листву, плюхнулся поверх нее и приступил к ревизии. В вещмешке обнаружились несколько сигнальных ракет, два длинных проржавевших ножа (и на этом спасибо), коробка самораспаковывающихся клеток, а на самом дне отыскался коробок непромокающих спичек. Все эти предметы мне были знакомы только по голографиям из прошлого, в руках я никогда ничего подобного не держала. Лысый подробно мне объяснил, как нужно запускать ракету и куда ее лучше направить; потом показал, как раскрывается и скручивается клетка.

— По-моему, эти штуки были изначально задуманы как метод обездвижения преступников, — вспомнила я. — Но после изобретения парализующих излучателей они стали ненужными.

— Типичное рассуждение имперской элиты, — фыркнул Лысый. — На отдаленных планетах все еще идут в ход и клетки, и наручники, и прочая дребедень. Иногда старые проверенные средства оказываются куда более действенными.

При упоминании о «прочей дребедени» и моя порядком затекшая от ношения ошейника шея заныла, и я принялась ее массировать. На выпад Лысого не ответила — не самое время вступать в полемику с единственным человеком, способным спасти мою шкуру.

— Мне все понятно, — сообщила я. — Не волнуйся, накинуть клетку и запустить ракету не так уж трудно. Гораздо сложнее изловить тварей и продержаться до момента прибытия спасательной шлюпки.

— У меня по этому поводу имеются некоторые соображения, — ввернул Лысый.

— Выкладывай! — потребовала я.

— Предлагаю отыскать самое безобидное животное, которое только можно найти на Омфиме. Во-первых, это значительно повысит наши с тобой шансы на благополучный исход операции, а во-вторых, поможет спасти несколько жизней новым пленникам Репы.

— Думаю, гриверы следовали этим же правилам, — рассудила я, — все те твари, которые находились в отсеке, как раз и были самыми безобидными. Правда, есть еще стагмы, похожие на земных зайцев животные. Их рост составляет примерно метр в холке, звери снабжены мощными задними лапами и длинными острыми резцами. Несмотря на все это, стагмы считаются одними из самых «дружелюбных» представителей Омфима. Эти твари обычно ходят поодиночке и редко нападают первыми.

— Подходит! — выпалил Лысый.

— Есть одна загвоздка, — предупредила я, — стагмы обитают в самой непроходимой части планеты, там, где помимо них водятся и другие, более смертоносные экземпляры.

— Ты готова рискнуть? — с надеждой предложил Лысый.

— Почему бы и нет, — согласилась я. — Жаль, Репа не снабдил нас хоть каким-то навигационным устройством. Как мы узнаем, в какую сторону идти?

— Есть у меня идейка, — краешком губ улыбнулся Лысый, — видишь то дерево? — Он кивнул в сторону высоченного ствола, верхушка которого находилась так высоко, что ее даже не было видно. — Сможешь взобраться?

Я недоверчиво окинула взглядом эту махину: кое-где на ней виднелись хлипенькие  отросточки-сучки, за которые можно было попробовать зацепиться. Эти крошечные «ступеньки» были до того ненадежными, что нечего было и предлагать мужчине самому карабкаться наверх. Однако, кое-что Лысый не учел: сучки находились выше моего роста, сам ствол на вид был слишком гладким, а его поверхность покрывала вязкая полупрозрачная субстанция.

— Попробую, если подсадишь, — примерялась я.

Лысый присел на одно колено и помог мне поставить свои ступни на его плечи. После этого он поднялся. Я встала на цыпочки и честно попыталась дотянуться до ближайшего отростка. Тщетно.

— Не выходит, — разочарованно проворчала я.

— Эх ты, Дюймовочка… — промямлил Лысый и принялся подпрыгивать, чтобы хоть немного сократить расстояние до желаемой цели.

М-да, понаблюдать за нами со стороны, наверное, было бы очень забавно. А вот нам с Лысым было не до смеха. Прочесывать весь Омфим в поисках нужных зверей было слишком долго и крайне опасно, а потому выбрать направление движения было крайне необходимо, и сделать это нужно было как можно скорее. Лысый уже взмок от усилий, а я все еще болталась на нем мертвым грузом. Нужно было срочно что-то предпринять. В какой-то момент, когда мужчина подпрыгнул достаточно высоко, я встала одной ногой на его лысую голову, оттолкнулась и тоже подпрыгнула. И достала-таки до хлипенького сучочка, в который немедленно вцепилась мертвой хваткой. Держась за ненадежную опору одной рукой, я подтянулась и ухватилась за другой отросточек. Он немного хрустнул, но мой небольшой вес выдержал. Я попыталась обхватить огромный ствол ногами — получилось с трудом: все дерево было словно обмазано густой скользкой субстанцией, мешавшей мне по ней подняться. Кое-как приноровившись, я оглянулась вниз, дабы убедиться, что, выполняя свой головокружительный цирковой трюк, не сломала Лысому шею.

— Не отвлекайся, — крикнул мне мужчина, — продолжай карабкаться.

— Конечно, тебе там, внизу, легко говорить! — проворчала я себе под нос. — Не удивлюсь, если слизь этого дерева вообще ядовита.

Напрягая все мышцы своего тела, я, попеременно перехватываясь то одной, то другой рукой за ненадежную опору, продолжала подьем, иногда соскальзывая вниз и отчаянно чертыхаясь при этом. Когда мне удалось проделать путь примерно в три человеческих роста, сучки стали попадаться чаще и были уже гораздо плотнее своих нижних собратьев. Теперь я могла использовать и ноги, упираясь ими в крепкие отростки. Еще чуть выше пропала слизь, облепляющая ствол, и дело пошло быстрее. До макушки дерева я добралась примерно через полчаса — вспотевшая, измоченная дождем, высушенная солнцем. И о-очень злая! Надежно расположившись в кроне, глянула вниз и обомлела. Нет, высоты я не боялась, но спуск вниз представляла себе с трудом. «Не отвлекайся, Катерина! Сначала делай то, зачем сюда забралась». Надавав себе мысленных пинков под зад, я стала осматривать джунгли, живописно простиравшиеся у моих ног. Изобилие красок, среди которых можно было встретить все оттенки зеленого, поразило мое воображение. На долю секунды я даже забылась и, разинув рот, оторопело оглядывала окрестности. Дух захватывало от той красоты, которую я лицезрела с высоты птичьего полета, даже близкая смерть, вечная спутница Омфима, не была мне в тот момент страшна. «Если где-то и существует рай, то он должен выглядеть именно так», — подумалось мне.

 Из состояния немого восхищения меня выдернула стая суров, пролетевших прямо над моей головой. Их было больше двух десятков, и выглядели они вполне свирепо. Я пригнулась к ветвям и затаила дыхание. Птицеящеры явно что-то выискивали. И вот они, вначале пролетевшие мимо, уже вновь устремились в мою сторону. Их громкие крики заставили меня заледенеть. Когда крылатые твари уже вплотную подлетели к кроне дерева, я, набравшись храбрости перед последним выпадом, резко встала и чуть дрогнувшим от страха голосом рявкнула: «Пошли прочь! Я ядовитая!!!» Для убедительности мне пришло в голову даже взмахнуть пару раз руками и заорать что есть мочи девиз имперских разведчиков: «Никогда не сдаваться — никого не сдавать!» То ли эти твари впечатлились моей решимостью, то ли подумали, что от такого горластого обеда у них случится несварение; но они резко замерли на месте, а потом взмахнули своими шипастыми крыльями и улетели прочь. Я вновь села на ветку и дрожащими руками откинула с лица прядь волос, упавшую на глаза. Несколько раз глубоко вздохнула, приводя участившийся пульс в норму. Потом поднялась и принялась вновь осматриваться в поисках самых плотных, почти непроходимых зарослей — излюбленных мест обитания стагмов.

По-прежнему оставаясь в некой прострации из-за только что пережитого ужаса, даже не заметила, как спустилась почти до самого низа. И только на расстоянии чуть менее пяти метров от вожделенной тверди моя нога поскользнулась на вязкой массе, и я, не удержавшись, полетела вниз. Хорошо, что Лысый подоспел вовремя. Он поймал меня, но высота придала моему телу ускорение, и мужчина тут же опрокинулся назад, увлекая меня за собой.

— Ты живой? — спросила я у Лысого, гордо восседая на нем по праву только что спасенной.

— Угу, — кивнул мужчина, избегая моего взгляда.

— Что-то не так? — осведомилась я.

Лысый промолчал. «Не хочешь говорить, сама посмотрю». Я прислушалась к биоритмам мужчины и уловила недоверие вперемешку с отстраненностью.

— Сканируешь меня… — Лысый не спрашивал, он утверждал.

— А что мне прикажешь делать?! — вспылила я. — Ждать пока ты наберешься храбрости взглянуть мне в глаза? Пока соизволишь объяснить, что произошло? Сейчас не лучшее время играть в молчанку.

— Имперская разведка?.. — Вопрос Лысого пригвоздил меня к месту.

«Ах да, девиз! — спохватилась я. — Он все понял…»

 — А ты думал, что я и правда Дюймовочка? Невинная жертва произвола, которую Репа поймал по ошибке, когда та собирала цветочки на полянке?

— Нет, я предположил, что тебя сняли с какого-то торгового судна частной компании вместе с другими членами команды, — честно признался Лысый. — Толстосумы любят таскать за собой эмпатов…

— Получается: ты бы предпочел иметь дело с продажной дрянью, которая отказалась служить правому делу, предпочтя набивать собственный карман?! — взбесилась я и неверяще вперила взгляд в Лысого.

— Каждый крутится, как умеет, — попытался оправдаться мужчина. Он уже не отворачивался от меня, но по-прежнему глядел с некой долей упрека. — К тому же у женщины, даже эмпата с первым уровнем, мало шансов обогатиться на службе у Империи. Если бы ты предпочла работать на крупную компанию, никто не стал бы принуждать тебя к службе Императору. Насколько я помню законы, желание жить в достатке не является изменой Галактике.

— И это говоришь мне ты?! — возмутилась я. — Тот человек, который рассуждал о необходимости что-то изменить в существующем укладе. Теперь ты предлагаешь мне работать на какого-нибудь зарвавшегося частника, деятельность которого отбирает последние крохи у таких как Спайк! Где логика?

— Я считаю, что тебе нет нужды убивать свой талант понапрасну. Чтобы что-то изменить, тебе придется очень сильно попотеть, пробиваясь в верхние круги имперской власти. Если, конечно, у тебя нет высокопоставленного дружка, способного оказать тебе поддержку! — На последней фразе Лысый осекся, но было уже поздно.

Он разбудил спящий вулкан. Сама не пойму почему, однако подобное предположение мужчины не только вывело меня из себя, но и откровенно насторожило. «С чего бы ему интересоваться моей личной жизнью?» — подумала я.

— У меня нет дружка! Но в отличие от тебя, я хотя бы пытаюсь что-то изменить. И мне претит мысль оставаться в стороне, даже если моя служба Империи не принесет особых плодов, — как на духу выпалила я. — Это честнее, чем в трудные времена отсиживаться на собственном корабле и рассуждать о несправедливости.

 Окончив гневную речь, я уставилась на Лысого, ожидая ответа. Увлекшись перепалкой, не сразу сообразила, что по-прежнему сижу верхом на мужчине и упираюсь своими руками в его грудь.

— Я рад, что в Галактике еще остались такие как ты, — немного грустно произнес Лысый. — Только боюсь ни Империя, ни сам Император не оценят твоей жертвы. Когда отдашь все свои силы, то тоже перестанешь быть угодной. И тебя вышвырнут как ненужную вещь. Отправят куда-нибудь подальше, чтобы ты не мозолила имперские глаза.

Слышала ли я о том, что многие из тех, кто верой и правдой служил Империи долгие годы, отработав положенный срок, отказывались от предложенных им небольших удобств и тихой старости и переходили к Вольному Братству? Да, слышала. Более того — некоторых из этих людей я встречала лично. Что влекло их к Вольному Братству: поиск приключений, неумение жить спокойной жизнью или нежелание полагаться на те крохи, которые им выделяла Империя? Этого я не знала. Как не знала и того, где сама окажусь, если Разведуправление откажется от моих услуг.

— Если бы мне пришлось расстаться с разведкой, ты взял бы меня к себе в команду? — неожиданно даже для себя самой спросила я.

— Только если от тебя откажутся? Не раньше? — поинтересовался Лысый.

— Пока Император лично не даст мне отставку — не уйду! — не терпящим возражений голосом отчеканила я. — Да, и у меня только вторая степень…

— Годится! — заверил меня Лысый. — Только я бы предпочел, чтобы эмпат на моем корабле был привлекательной женщиной, а не дряхлой старухой с бессвязной речью.

— Не думаю, что разведка будет держать меня так долго, — расхохоталась я.

Разумеется, прибиваться к пиратам, пусть даже к относительно честным — последнее дело. Но сам факт того, что один из их капитанов готов принять меня к себе, невзирая на прошлое, приятно грел душу.

— Значит, ты признаешь, что Вольное Братство не является прибежищем зла и жестокости? — с тенью недоверия произнес Лысый.

— Я согласна с тем, что за последние дни мне довелось узнать гораздо больше о вас, не пиратах. И мне не претит мысль работать на человека, не нарушающего закон и отвечающего за свою команду. Вот и все. Вольное Братство и Рыжеборода я признавать отказываюсь!

— Тогда слезай с меня! — неизвестно с чего разъярился Лысый. — Хватит прохлаждаться! Давай, показывай, в какую сторону нужно идти?

Я сползла с мужчины и с невозмутимым видом поправила на себе одежду. Смотрелось это, вероятно, нелепо, но мне нужны были несколько секунд, чтобы прийти в себя. «Это как же Рыжебород промыл этому парню мозги, что он готов защищать того с пеной у рта, — задумалась я. — Ха! Не больно и хотелось! А предложила я свою кандидатуру лишь потому, что хотела проверить реакцию Лысого: согласится или нет? Именно так… наверное».

— Нам нужно туда, — взмахом руки я указала нужное направление, — там самые густые заросли. Для стагм — самое место.

— Далеко идти?

— Пару километров. Но по пути придется пересечь водную преграду.

— Насколько большую?

— С высоты птичьего полета она показалась мне совсем неглубокой, — пожала плечами я.

— Хорошо, на месте разберемся, — заключил Лысый. — Плавать умеешь?

— Еще как!

— Тогда вперед!!!

Лысый лихо закинул вещмешок за спину и, вооружившись тесаками, принялся расчищать дорогу в нужном направлении.

— Сканируй территорию, если заметишь хоть малейший проблеск сознания — сразу дай знать, — через плечо предупредил меня Лысый. А потом, развернувшись всем корпусом, добавил, — Хотя, если учесть, как мастерски ты спугнула стаю суров, моя помощь тебе ни к чему.

— Совпадение, — отмахнулась я. — Бесспорно птицеящеры почуяли какого-нибудь крупного хищника поблизости, вот и улетели.

— Как знать, как знать… — философски заметил Лысый, и мы продолжили свой путь.

 

Глава 10

До водоема добрались почти без потерь, если не считать моих ноющих ног, стертых форменными ботинками. Кроме этого немного ломило руки — давало о себе знать долгое восхождение по скользкому древу. К моему удивлению, на Омфиме не было кровососущих насекомых, вечных спутников тропиков; даже кончики веток, обрубленных Лысым при проложении пути, при соприкосновении не царапали кожу, а плавно отклонялись в сторону, будто резиновые. Животных рядом практически не ощущалось, и только изредка я улавливала некое присутствие посторонних сознаний, к слову, не заинтересовавшихся инопланетниками. Такое поведение Омфима только сильнее настораживало — казалось, что кто-то пытается усыпить нашу бдительность. Пока мы пробирались сквозь заросли, дождь успел кончиться, заставив нас пожалеть об этом. Несмотря на то, что солнце припекало не сильно, идти по пропитанным влагой джунглям было нелегко. И пить очень хотелось.

— Сделаем небольшую передышку? — поинтересовался Лысый когда мы вышли на песчаный пляж реки, прочертившей наш путь широкой голубой лентой.

— Обязательно, — сообщила я и плюхнулась на прибрежный песок. — Как думаешь, эту воду можно пить?

Лысый подошел к реке, зачерпнул пригоршню и с шумом из нее отхлебнул.

— Можно, — заключил он. — В сравнении с той, которую подавали на «скотовозе» — она просто чудо, только немного отдает металлом.

— Не пей сразу много, — предупредила я Лысого, — вдруг там яд!

— Это вряд ли, посмотри-ка вот сюда!

Поднялась на ноги и подошла к воде. Заглянула в прозрачную как стекло гладь и восхищенно ахнула:

— Ничего себе, даже в  искусственных водоемах Марса, где разводили рыбу, я не видела подобного изобилия!

В воде, сверкая отливавшей на солнце чешуей, плавало такое неимоверное количество рыбы, что ее можно было ловить голыми руками. Или черпать ведрами, если бы они у нас имелись. Пестревшая различными оттенками живность перемещалась небольшими стайками и казалось, будто невидимый волшебник партиями вливает в прозрачную воду струи жидкого серебра.

— Не знаю как ты, а я проголодался, — заявил Лысый, наблюдая как я жадно припала к воде.

Он отрубил от ближайшего кустарника длинную прочную ветку, очистил ее от листьев и заточил один из концов. Вооружившись самодельным гарпуном, Лысый направился на охоту (упс — рыбалку. Как все же я далека от примитивной первозданности!).

Прошло пятнадцать минут, двадцать — улова так и не было. Мой растравленный обещанным угощением желудок настойчиво требовал своего.

— А ты уже пробовал так делать раньше? — поинтересовалась я у Лысого.

— И не один раз, — заверил меня мужчина.

— Получалось?

— Всегда. Только здесь, похоже, водится не рыба, а неуловимые призраки. Едва я заношу гарпун для броска, как вся живность мгновенно исчезает из поля зрения. Но стоит мне только отвести руку — она тут как тут.

— Помнишь, Спайк что-то упоминал насчет неиспользования оружия на Омфиме? Помнится, он говорил, что поймать живность подобным образом нельзя.

— Вряд ли эту палку можно считать оружием, — засомневался Лысый, подозрительно оглядывая свой так и не пригодившийся гарпун. — Попробуй ты, если хочешь.

Я сильно сомневалась, что сознание рыбы настолько сильно, чтобы воспринять эмпатический сигнал, но мой урчащий желудок взмолился о пощаде. Пришлось ответить на его зов. Я осторожно подкралась к самому краю берега, присела на корточки и запустила обе руки в воду. Замерла. Пораздумав долю секунды, рыбы приняли мои конечности за часть окружающего их мира и перестали обращать на них внимание. Мириады прохладных скользких от воды тел касались меня своими округлыми бочками. Вопреки моим ожиданиям это не напугало меня и не вызвало неприятных ощущений — мне даже понравилось. Я приготовилась послать эмпатический сигнал одной из приглянувшихся мне особей; но мой раздраженный желудок, буркнув что-то невразумительное, спутал все планы. Чтобы унять тянущую боль своего порядком проголодавшегося нутра на секунду прикрыла глаза. Когда же я вновь их открыла, в моих ладонях уже лежал довольно увесистый экземпляр омфимской живности. Вместо чешуи тело этой рыбины покрывали костяные щитки, на хребте имелось несколько шипообразных наростов, а на удлиненной плоской голове располагались длинные бахромистые усики. Я вытащила свою добычу из воды — она конвульсивно вздрогнула и обмякла, прикрыв глаза.

Лысый оторопело посмотрел на меня и задумчиво почесал макушку.

— Все-таки полезно иметь при себе эмпата, — восхитился он и отбросил ненужный гарпун в сторону.

— Мой дар тут ни при чем, — призналась я, держа рыбину на вытянутых руках (мне стало отчего-то ее жаль). — Она сама пришла ко мне.

— Это как?! — еще больше опешил Лысый.

— Просто приплыла и все…

— Дела… — охнул мужчина. — Будем считать, что рыбалка удалась. Бери нож — потроши, а я за дровами схожу. Нас сегодня ожидает отменный обед!

— Вот еще! — вспыхнула я и всучила замечтавшемуся мужчине свою добычу. — Развести костер и мне под силу. Раз я поймала — ты готовишь!

Лысый немного стушевался, но возражать не стал. Чтобы не видеть, как мужчина будет разделывать рыбу, я поскорее пошла за сушняком. Когда вернулась — улов был уже выпотрошен, почищен и надет на ветку. Теперь рыбина больше походила на еду и вызывала уже не жалость, а аппетит.

— Жаль Репа не догадался соли в вещмешок бросить, — заметил Лысый, поджаривая над костром наш долгожданный обед. — Как там у нас? Твари не объявились? — уже привычно поинтересовался он у меня. 

— Пока все чисто, — отозвалась я. — Можем поесть спокойно.

Даже без соли рыба была настолько вкусной, что я глотала куски, практически не прожевывая. Вода из реки стала скромным дополнением к трапезе.

После еды Лысый решил заняться усовершенствованием имевшегося у нас оружия — он нашел у воды крепкий камень и принялся затачивать им ржавые ножи. Чтобы не тратить время попусту, я решила последовать его примеру: взяв щепотку песка, начала оттирать им огрубевшую кожу на подушечках пальцев. Мои руки, умеющие отыскать нужную точку за мгновение, должны быть не только ловкими, но и очень чувствительными. Лысый, глядя на мое занятие, многозначительно вскинул брови.

— В следующий раз, когда полезешь во сне обниматься, будь поосторожнее, — предупредил он. — Не хотелось бы пострадать от твоих плохих сновидений.

— Следующего раза не будет, — насупилась я, продолжая свое занятие.

— Попробуй снять повязку, — предложил мне Лысый, не обращая внимания на мое недовольство. — Сейчас солнце не такое яркое, да и твои глаза должны были немного адаптироваться.

— Интересно, а почему ты можешь спокойно смотреть на Омфим без защиты, а мне приходиться приноравливаться?  — спросила я, осторожно стягивая с глаз тряпку.

— Ты откуда? — уточнил у меня Лысый.

— С Марса, — призналась я, пытаясь привыкнуть к освещению Омфима.

— Вот тебе и ответ, — рассудил мужчина. — Твои глаза слишком привыкли к искусственному свету.

— А ты откуда? — поинтересовалась я.

— Отовсюду. Мой дом — открытый космос! — полушутливо отмахнулся Лысый.

Я кивнула, удовлетворившись таким ответом: все еще оставались темы, поднимать которые не стоило. Мое излишнее любопытство могло стать очередным поводом столкновения наших с Лысым интересов. «Что было бы, если мы с этим мужчиной встретились при других условиях? — подумала я. — Смогли бы мы, сохраняя определенную дистанцию, свести воедино наши интересы? Или общая цель всегда объединяет людей, даже если они изначально являются противниками?»

— О чем задумалась, Дюймовочка? — вырвал меня из рассуждений голос Лысого.

— Нужно было подробнее расспросить гриверов о поимке животных, пока был шанс, — объявила я. — Думаю, им было, о чем еще упомянуть.

— Кто мог знать, что Репе взбредет в голову переселить нас, — проворчал мужчина. — Да и что толку рассуждать об этом, теперь мы сами за себя.

Лысый взял один из наточенных тесаков и, морщась от боли, принялся скоблить свою голову.

— Зачем ты это делаешь?! — не удержалась я. — Неужели для тебя так важно оставаться лысым?

— Очень, — ойкнул мужчина, проделав на своем подбородке длинную царапину. — Не хочу, чтобы Репа меня узнал раньше времени.

— Точно! — воскликнула я. — Ведь ты же приглашал его к себе на корабль! Но неужели ты всерьез полагаешь, что Репа запомнил только растительность на твоей голове? Ты считаешь его настолько тупым?

— Он далеко не глуп, к тому же, очень рискован, — морщась от боли, ответил мужчина. — Но Репа видел меня лишь издалека. Я вообще предпочитаю как можно реже бывать в тесном зрительном контакте с посторонними. И в лицо меня мало кто знает.

— Значит, у меня появилось эксклюзивное право? — хохотнула я.

— Надеюсь, что ты проявишь ко мне сострадание и не станешь выкладывать всю правду Неклюдову.

— Ты знаешь моего начальника?! — не на шутку встревожилась я. — Встречался и с ним?

— К счастью — нет. И очень надеюсь, что ты не дашь этому случиться, — сказал Лысый и испытующе уставился на меня.

Я призадумалась: скрывать факты от руководства — прямая дорога к отстранению от работы. А вероятнее всего — к кое-чему похуже…

— Просто пообещай мне не выдавать некоторых подробностей моей внешности, — предложил Лысый, видя мое замешательство. — Тебе ведь не обязательно рассматривать близко всех, с кем ты имела несчастье оказаться в одной передряге. Так?

«Так-то оно конечно так, но как можно забыть эти необыкновенные небесно-голубые глаза? — поинтересовалась я у самой себя. — Они еще долго будут преследовать меня…»

— А ты уверен, что мне придется докладывать о своем пребывании на Омфиме? — спросила я. — Давай для начала выберемся отсюда, а потом будем думать, кому и что говорить!

— Не пойдет, — настаивал Лысый. — Я должен быть до конца уверен в напарнике. Не хочу давить на тебя, но от твоего решения может зависеть не только моя судьба, но и судьба многих вверенных мне людей.

— Ты же утверждал, что не связываешься ни с чем незаконным? — наседала я. — Тогда к чему конспирация?

— Когда-нибудь ты это поймешь, — вздохнул Лысый.

— Вот тогда и приму решение! — выпалила я.

— Хорошо, — сдался Лысый. — Но очень прошу: рассуждай здраво и учитывай все факты.

— Постараюсь, — пообещала я, не до конца понимая, к чему клонит Лысый. — Если ты поможешь мне выбраться отсюда, сделаю все, что смогу, дабы сохранить твое инкогнито.

— Другое дело! — оживился Лысый. — Раздевайся!

— Не поняла?.. — насторожилась я.

— Одежду, говорю, снимай, — рассмеялся Лысый, — и бросай ее в вещмешок — он непромокаемый. Или ты хочешь по джунглям в набухшем шмотье таскаться?

— Не хочу, — заверила я мужчину.

Сняла с себя куртку, ботинки, засунула руки под резинку брюк и замешкалась. «А, была не была», — махнула я рукой и осталась в одной майке и пресловутых бикини.

— Ого, — присвистнул Лысый, рассматривая мой прикид. — Да-а-а, с девочкой-подростком я определенно переборщил. Вот зачем тебе, скажи на милость, сдалась эта разведка?  С такой фигурой не то, что к частнику на борт, даже в жены можно было попробовать…

— Мне мужчины в форменной одежде нравятся, — не осталась в долгу я. — Вот и пошла в разведку, чтобы к ним поближе быть!

Лысый бросил на меня яростный взгляд. Я мило улыбнулась и показала ему язык.

— Ну тебя, — бросил мужчина, закинул за спину вещмешок и, не дожидаясь меня, поплыл на другой берег.

Сам он предпочел снять с себя только куртку и ботинки, оставшись в штанах и рубашке (не исключено, что ему просто хотелось поглазеть на меня — вот нахал!).

Все еще ликуя в душе от того, что смогла вывести из себя этого заносчивого типа, рванула следом. Живя на Марсе, заполненном внутренними озерами, привыкаешь к воде лучше, чем рыба, а потому я первой преодолела реку и расположилась на берегу в ожидании Лысого. Ему приходилось гораздо тяжелее, плюс тянул ко дну вещмешок.

— Уже собиралась тебя спасать, — сообщила я мужчине, когда тот достиг берега. — Нужно было мне вещи переправлять.

— Вот еще! — возразил Лысый. — И сам неплохо справился.

— Почему тогда пыхтишь как паровоз? — осведомилась я.

— Откуда ты знаешь, как они пыхтят? — попытался отшутиться мужчина.

— Видела, — заявила я. — В музее, рабочий экземпляр — он пыхтел точь-в-точь как ты сейчас!

— Тебе показалось, — увильнул от поражения Лысый и отошел от меня подальше.

— Я и сейчас слышу, — нахально заявила я.

— Одевайся лучше, — буркнул мужчина и кинул в меня одежду (кстати — промазал!).

Пока я дурачилась, солнце Омфима успело пересечь горизонт. На планету опускалась ночь, таившая в себе множество опасностей. Кто мог знать: вдруг хищники, дремавшие днем, выходили на охоту именно с наступлением сумерек?

— Ночью будем дальше продвигаться? — вмиг посерьезнев, спросила я у Лысого.

— Попробуем переждать, — предложил он. — Сдается мне, что в темноте у нас еще меньше вариантов не только заполучить животных, но и сохранить целой собственную шкуру.

Я подозрительно осмотрелась и невдалеке приметила раскидистое дерево. Оно было сородичем того, на которое я карабкалась, только еще молодым и не столь высоченным. К тому же, на нем имелось чуть больше «ступенек». Я предложила свой вариант Лысому.

— Подойдет, — подтвердил он, — попытаемся раскинуть в ветвях одну из клеток: получится нечто вроде гамака.

Задуманное Лысым осуществилось, хотя и не с первой попытки. Клетка не только самораспаковывалась, но и самозапаковывалась, а потому угрожала замуровать нас в своем чреве живьем, если не закрепить ее с особой тщательностью. Наконец, вполне довольные собой, мы с Лысым улеглись. Сначала как можно дальше друг от друга. Потом — чуть ближе: на Омфиме вновь пошел дождь, и в воздухе ощутимо пахнуло прохладой.

Пробудилась я неожиданно с явным ощущением того, что только ненадолго прикрыла глаза. Но чувства меня подвели: уже занимался рассвет. Лежала я на Лысом (кто бы сомневался!), прижавшись к нему как к родному, всем телом. Потихоньку сползла с напарника и попыталась прикинуться спящей. Снизу до моих ушей донеслось подозрительное чавканье и пофыркивание. Я свесила голову и остолбенела: на земле копошилась целая стая ряжей. Осторожно, чтобы не привлечь к себе внимание тварей, растолкала Лысого. Он попытался возмутиться, но мой прижатый к губам палец заставил его вовремя притихнуть. Жестами я указала мужчине на ряжей.

— Чего они там возятся? — шепотом произнес Лысый.

В  слабом освещении Омфимской зари полурастения-полуживотные представлялись выползшими прямо из пекла исчадиями ада, сторожащими своих жертв. Их было больше полусотни; они издавали гортанные звуки, перемежавшиеся откровенным чавканьем. «Кого-то жрут! — решила я. — Поймали жертву всей стаей и теперь пытаются поделить трофей». Пытаясь лучше рассмотреть происходящее внизу, я так сильно свесилась с «гамака», что Лысому пришлось придерживать меня за ноги.

— Совсем сума сошла! — зашипел он на меня. — Хочешь стать добавкой к их раннему завтраку?

— Подожди, — отмахнулась я.

Происходящее у подножия ствола заинтриговало меня настолько, что заставило на секунду усомниться: а не обманывает ли меня зрение? Ряжи ели вовсе не пойманную в полутьме дичь, они смачно и самозабвенно слизывали с дерева студенистую массу, причмокивая от удовольствия. Потом я заметила, как к стволу подполз еще один экземпляр — на его соцветии-голове имелась глубокая вмятина. «Неплохо его потрепали! — подумала я, рассматривая этот ходячий корнеплод. Раненый ряж протиснулся ближе к дереву и стал тереться об него поврежденным соцветием, обмазываясь вязкой массой. Закончив с этой процедурой, он тоже принялся вылизывать сочившийся влагой ствол. Я посмотрела на его соцветие, имевшее ранее следы повреждений, — оно прямо на моих глазах стало приобретать свой здоровый первоначальный вид. Ошалевшая от подсмотренного действа, я втащила свое тело обратно на «гамак».

— Что там? — поинтересовался Лысый, рассматривая мое донельзя удивленное лицо.

— Они поедают ту скользкую массу, которой покрыт ствол дерева, — отрешенно заявила я.

— Да ладно?! — не поверил мне мужчина.

— А один из них потерся поврежденной головой об эти древесные выделения, и его рана почти мгновенно начала затягиваться, — добавила я, не обращая внимания на скептицизм напарника.

Заинтригованный Лысый тоже свесился вниз, желая лично лицезреть то, что довелось увидеть мне.

— Как думаешь, — задала я вопрос мужчине, когда тот вдоволь насмотрелся на ряжей, — эта штука только на местную живность действует?

— Я это глотать не буду, — помотал головой Лысый. — Еще козленком стану после такой жижицы.

— А если попробовать смазать твои порезы на голове? Хуже уже все равно не станет, — заметила я и многозначительно покосилась на порядком развороченную ржавым тесаком кожу Лысого.

Мужчина потрогал пальцами особо припухшую ссадину на скуле и согласился, не преминув предупредить меня:

— Если начну превращаться в ряжа — тебя сожру первой!

Лысый растопырил пальцы рук, изображая щупальца-отростки и шутливо попер на меня.  Я легко увернулась и, давясь от смеха, чтобы не привлечь к себе внимание копошащихся внизу существ, шепотом заявила:

— Если превратишься в ряжа — сдам тебя Репе на опыты!

Лысый мне не поверил, но озоровать перестал.

Оставалось дождаться, когда ряжи отойдут от облюбованного ими дерева.

— А что если попробовать поймать нескольких из них? — предложила я Лысому.

— Всех сразу мы не изловим, — отрицательно покачал головой мужчина, — а обороняться от ряжей, сидя на дереве, очень рискованно.

— А если мне блокировать нескольких из них, а клетки накинуть на тех, кто избежит эмпатического воздействия?

— Скольких ты сможешь обезвредить? — загорелся идеей Лысый.

Я осторожно прощупала ряжей, примерялась к их сознаниям и сообщила:

— Десяток осилю.

— Мало, — признался Лысый. — Клетка зацепит не больше пяти разом, следовательно — сразу три с лишним десятка ряжей моментально вскарабкаются к нам. А здесь даже развернуться негде.

Пришлось отложить охоту и придерживаться первоначального плана действий.

Когда насытившиеся ряжи уползли от нашего убежища, мы с Лысым, предварительно собрав свои вещи, спустились вниз по практически чистому, полностью осушенному от скользкой массы, стволу. Возле одного остро торчащего сучка мне все же удалось отыскать небольшое количество покрывавшей ствол дерева субстанции, и я незамедлительно растерла эту массу по недовольной физиономии Лысого. Мужчина сопел от негодования, но послушно терпел мое самоуправство.

— Как? — уточнила я, с долей иронии осматривая его затылок. — Что чувствуешь?

— Кроме того, что выгляжу полным идиотом? — хмыкнул Лысый.

Я не стала язвить в ответ, мой эмптический дар и так подсказывал, что мужчина и без того ощущает неловкость и легкую степень раздражения.

— По-моему на меня это не действует, — отрезал Лысый по прошествии нескольких минут.

— Возможно, эта штука лечит только коренных жителей Омфима, — предположила я.

— Пора трогаться, — сообщил мужчина. — Нет времени на дальнейшее ожидание. Хочется надеяться, что следующую ночь мы проведем уже вне Омфима.

— Знаешь, а мне больше нравится ночевать под открытым небом, чем на корабле  Репы, — заметила я, приноравливаясь к размашистой поступи спутника. — Если бы не постоянное беспокойство о предполагаемом нападении тварей, можно было бы вообще остаться на планете до того момента, пока нас спасут.

— Неплохая идея, — оживился Лысый. — А что если нам действительно удастся отыскать укромное местечко и отсидеться там до прихода моего экипажа? Как ты смотришь на кратковременный отпуск в компании лихого пирата?

 Мужчина вытянулся во весь свой могучий рост, выпятил и без того широкую грудь и поправил на голове несуществующую шляпу.

— Если кто-нибудь еще пару недель назад сказал мне, что я добровольно выберу в напарники пирата и доверю ему свое спасение, скажу честно, — плюнула бы тому шутнику в лицо, — разоткровенничалась я.

— А сейчас? — нахмурился Лысый. — Твое мнение изменилось?

— Даже не знаю, — призналась я. — Наверное, все дело в том, что теперь ты воспринимаешься мной иначе, не как пират. Здесь, на Омфиме, мы союзники. О том, что ждет нас дальше — даже загадывать не стану.

— Все верно, Дюймовочка, — промурлыкал Лысый. — В настоящий момент мы с тобой живем одним днем, и у нас пока только одна общая цель — выжить. Все остальные проблемы решим по мере их поступления.

Вдохновленный доверительным тоном разговора, Лысый обвил свою руку вокруг моей талии и ласково чмокнул меня в макушку. Этот неловкий жест нарастающей симпатии неожиданно вызвал во мне куда больше ощущений, чем я могла предположить. Чтобы вконец не расчувствоваться, пришлось слегка грубовато скинуть облапившую меня ладонь. Сразу стало как-то тоскливо и неуютно. «Это в Омфимском воздухе дело, — попыталась самооправдаться я, — он оказывает на меня невидимое воздействие, заставляя так остро ощущать свою потребность в мужском внимании. Или же виноват сам Лысый, обладающий прямо-таки нечеловеческим магнетизмом?» О том, что меня попросту тянет к Лысому, как муху к фонарю, я старалась не думать. «Отвлекающийся на собственные ощущения эмпат — мертвый эмпат», — говаривал один из моих наставников в Академии. Максимально сосредоточившись на выполнении задания, я хвостом пристроилась за Лысым и принялась сканировать окрестности. Но агрессии к нам по-прежнему никто не проявлял.

Через несколько часов пути мы с Лысым забрались в такие непроходимые заросли, что выданные Репой ножи перестали справляться с отведенной им ролью. Нам приходилось руками разбирать свисающие до земли лианы, толщиной в мою ногу, перепрыгивать через причудливо извивающиеся корни растений, кое-где даже ползти, пытаясь протиснуться сквозь сплошную стену зелени.

— Есть что-нибудь? — спросил у меня Лысый, вытряхивая из-за пазухи вездесущую листву.

— Ничего, — пришлось признаться мне. — Такое ощущение, что все твари вымерли и нам некого будет предъявить Репе.

— Очень своевременно, — протянул мужчина, примеряясь взглядом к аппетитно свисавшим с одного из деревьев плодам. — Как думаешь, это те самые, которыми угощали нас гриверы?

Я внимательно присмотрелась к ярко-алым шишкообразным наростам и нерешительно пожала плечами:

— Прежде всего, нужно их достать, а там определимся.

Лысый вынул из мешка один из ножей и полез на дерево. Дотянувшись до ближайшей ветви с плодами, он принялся ее отпиливать у самого основания. Его план был предельно прост: чтобы не утруждать себя утомительными телодвиженьями, лучше сразу добыть максимальное количество еды. Вот только само дерево поступок Лысого не одобрило — оно резко встряхнуло ветвями и сбросило с себя вандала, пытавшегося лишить его веток. Лысый больно приложился копчиком о землю и глухо застонал. Я хотела подойти к нему, но не смогла, застыв от изумления. Дерево оказалось не только способным двигаться, но и видоизменяться. Гладкий доселе ствол выпустил наружу острые шипы, а плотные ветви покрылись зазубринами и колючками. И я бы не удивилась, если этот взъерошившийся «баобаб» погнался за нахалами, польстившимися на его плоды.

— Пойдем, — шепнул забывший о собственной боли Лысый и потянул меня в сторону. — Не стоит его еще больше раздражать.

Продираясь сквозь высокую цепкую траву, доходившую мне до пояса, я периодически оглядывалась — на случай, если дерево погонится следом. Но стоило нам с Лысым отойти на достаточное расстояние, как ожившее полено вновь встрепенулось, принимая свой первоначальный вид. Этот факт не только не успокоил меня, скорее наоборот — заставил прибавить ходу.

Вконец измотанные пробежкой, мы добрели до относительно чистой от растительности проплешины и упали на землю, чтобы прийти в себя и восстановить дыхание. Подняв глаза вверх, я горько рассмеялась: прямо над моей головой свисала гроздь  ярко-алых фруктов.

— Гриверы же их как-то добывали! — воскликнула я. — Эй, ты, баобаб-переросток, можешь и нас покормить?!

  От метившей прямо в меня шишки увернуться я не успела, и переспелый фрукт разбился о мою голову, залепляя мне глаза клейким соком.

— Ай молодец! — воскликнул Лысый, снял пальцем с моего лица кусочек ярко-алой мякоти и отправил ее в рот. — А для меня достанешь?

— Сам добывай, — фыркнула я, сняла с головы остатки фрукта и принялась есть, не обращая внимания на по-детски радостную физиономию Лысого.

Мужчина, наученный моим горьким опытом, был хитрее. Он оторвал от одного из кустов широкий гладкий лист, растянул его под гроздью фруктов и только потом прикрикнул:

— Сим-сим откройся! Нет, не то… — осекся он, —  баобаб, накорми меня!

В «корзинку» Лысого ссыпалось несколько фруктов. Я оттерла глаза и потянулась за добавкой.

— Куда?! — воскликнул мужчина и шутливо хлопнул меня по ладони. — Умойся вначале. Где твои манеры?

— Что ты можешь знать о манерах! — презрительно бросила я.

— Побольше твоего, — уклончиво отозвался Лысый.

Мне стало досадно: еще не хватало, чтобы пират учил меня этикету!

— Чем мыться? — растерялась я.

Лысый указал на небольшой ручеек, слабой струйкой бивший из расселины в одном из гигантских валунов, сгрудившихся неподалеку.

— Прямо не планета смерти, а эдемский сад, — ворчала я, плеская на лицо ледяной водой.

Мое уязвленное самолюбие, охлажденное и умытое, понемногу пришло в себя. Когда же Лысый любезно предложил мне несколько свежих фруктов, галантно раскланявшись, я уже вовсю улыбалась. Даже подозрительная близость дерева, умеющего менять очертания, не могла прогнать моего проснувшегося аппетита.

— Похоже, нам все же придется провести еще одну ночь на Омфиме, — заметил Лысый, вольготно развалившийся на земле, закинув руки за голову.

— Опять полезем на дерево? — поинтересовалась я.

— Нет, сегодня будем играть по другим правилам. Разведем костер и будем ждать гостей!

— Ты это всерьез?

— Я понял одно: чтобы что-то получить с Омфима, нужно действовать, а не ждать, пока твари придут первыми.

— Но ночью?.. — засомневалась я.

— Так даже лучше: сигнальную ракету быстрее заметят.

Готовясь к решительным действиям, мы разбили импровизированный лагерь прямо посреди зарослей. Из имевшихся в наличии клеток Лысый соорудил загон, оставив открытым только небольшое отверстие, достаточное, чтобы сквозь него пробралось одно животное. Или несколько — но по очереди.

— Действовать будем так, — распорядился Лысый. — Как только учуешь рядом тварей, загоняешь несколько экземпляров к нам, после чего блокируешь открытое отверстие еще одной клеткой, чтобы другие монстры не смоги порвать нас на куски. Я упаковываю животных и подаю сигнал Репе. Сидим в загоне до тех пор, пока за нами не придут: прутья клетки прочные, должны выдержать даже мощный напор сразу многих атакующих.

— Хороший план, — одобрила я. — Но в нем есть один пробел: мой дар не сумеет распознать подвид тварей. И если гады, заманенные в ловушку, окажутся ядовитыми, загон нас не спасет.

— В таком случае, Дюймовочка, будем считать, что нам не повезло, Лысый всмотрелся в мои глаза, выискивая в них неодобрение.

— Я готова, — отрезала я, — все или ничего!

 

Глава 11

Тьма давно окутала Омфим, но «гости» так и не пожаловали. Несколько раз в рядом проходили обладавшие разумом существа, но держались они на приличном расстоянии от разведенного костра и не позволяли мне «приманить» их ближе. Лысый даже попытался издавать грозные звуки, походившие на рев монстров, с которыми мы сражались в отсеке. Но его действия сделали только хуже: вместо того, чтобы наброситься на проявляющих агрессию незнакомцев, твари вообще перестали приближаться к нам. В довершении к неудавшейся охоте небеса Омфима вновь разверзлись, измочив нас с Лысым до нитки и затушив костер.

— Под таким ливнем к нам точно никто не подойдет, — мрачно заметил Лысый, отжимая полы рубахи. — От неиссякаемого потока воды, падающего с неба, нас может спасти только надежная крыша, а не жалкое нагромождение металлических прутьев.

Но дождь остановился также внезапно, как и начался. Пропитанная за день теплом земля принялась усердно испарять лишнюю влагу, и над поверхностью планеты пополз туман, густой как сметана. Заметно похолодало.

— Попробуем влезть на дерево? — слегка неуверенно предложила я.

Лысый взглянул на ближайший к нам исполин и отрицательно мотнул головой:

— После того как дождь кончится, скопившаяся на листьях вода будет стекать прямо на нас. Лучше попробуем снова разжечь костер и просушить одежду.

Лысый достал из непромокаемого вещмешка наши куртки, предусмотрительно убранные им на время ливня, и кинул их мне:

— Закутайся, пока я поищу сушняка. Если появятся твари — крикни.

— Хорошо, — немного неразборчиво ответила я: от промозглой сырости мои зубы стучали почище кастаньет.

Пользуясь отсутствием мужчины, стянула с себя одежду и, пытаясь унять дрожь во всем теле, отжала ее и развесила на прутья клетки для просушки. Накинув поверх нижнего белья обе куртки, с подозрением покосилась в сторону Лысого, но решила: пусть лучше он сочтет меня нескромной, чем я загнусь от воспаления легких.

Мужчина вернулся как раз к тому моменту, когда мои зубы перестали выбивать барабанную дробь, и на меня накатила легкая дремота.

— Сумел раздобыть дров? — зевая, поинтересовалась я.

— Нет, — бросил Лысый. — Все отсырело, даже смысла искать не было.

— Куда же ты ходил? — растерялась я.

— Давал тебе время обсушиться, — слабо улыбнулся мужчина. — Согрелась?

— Ага, — бросила я. — Теперь мне гораздо лучше.

Как-то не по-товарищески выходило: он, значит, дрожит от холода (хоть и тщетно пытается это скрыть), а я сижу под двумя куртками? Напарники так себя не ведут. Принялась стягивать с себя его куртку, но Лысый меня остановил:

— Я крепче и привычней к подобным условиям. Выдержу.

— А трясешься от чего? — усмехнулась я. — По привычке? Не глупи, снимай сырую одежду и придвигайся ко мне. Вдвоем будет теплее. Если стесняешься — я глаза закрою.

— И так ни черта не видно, — мрачно заметил Лысый, трясущимися от холода руками стягивая рубашку. — Сквозь этот туман даже звезды не проглядывают.

Расстелив мою куртку на земле, мы с Лысым уселись на нее, накрывшись сверху еще одной. Мужчина, как настоящий друг, пытался держать дистанцию, отодвинувшись на самый край.

— Так ширины куртки не хватит, чтобы закрыться полностью, — пришлось возразить мне.

В итоге я уселась впереди Лысого, придав колени к груди, а мужчина прильнул к моей спине. Несколько секунд мы молчали, согреваясь.

— Твари не объявлялись? — поинтересовался Лысый. — Не хотелось бы гоняться за ними голышом.

— В такую погоду даже самый голодный зверь предпочтет отсидеться до утра в своей берлоге, — невесело пошутила я и снова зевнула.  

— Пожалуй, я заблокирую проход, и мы немного вздремнем, — предложил Лысый, глядя на мои тщетные попытки не заснуть. — Иначе мы рискуем проснуться у какой-нибудь из тварей в животе.

Мужчина выполз из теплого убежища и обмотал вокруг бедер мокрую рубаху (надо же, какая галантность!), всунул ноги в хлюпавшие от сырости ботинки. Пока он выставлял защитный барьер между нами и притаившимися в тумане монстрами, я успела задремать. Прикосновение холодной мужской груди к моей спине не только разбудило меня, но и заставило вздрогнуть от неожиданности. Моя кожа покрылась мурашками, но я не позволяла себе отстраниться — теплом нужно делиться. Продрогший до костей Лысый уткнулся все еще мокрой макушкой в мою шею и принялся делать глубокие вздохи, согревая меня своим дыханием. Приятная истома окутала мое тело, прогоняя прочь промозглую сырость, пропитавшую меня насквозь.

— Перестань, — предупредила я.

— Тебе неприятно? — выдохнул мужчина и замер в ожидании ответа.

— Скорее наоборот, — призналась я и слегка повела плечами.

Воспламененный услышанным, Лысый прижался губами к моему загривку и обнял меня обеими руками. Я не сопротивлялась и плотнее прилегла к нему спиной. Губы мужчины проторили дорожку от моей шеи к плечам; его движения были нежными и легкими, словно он боялся меня спугнуть. Утопая в водовороте ощущений, я развернулась к Лысому лицом и глухо застонала. Мужчина завладел моими губами, даря мне безумное наслаждение; от него исходила такая невообразимо чувственная волна желания, что мой эмпатический дар перестал распознавать, кому из нас двоих принадлежат ставшие общими порывы.

У меня и раньше были мужчины, к которым я испытывала симпатию, но такого водоворота страсти мне изведать не доводилось. Лысый прикасался ко мне как к драгоценности, заполучить которую ему хотелось всю жизнь. Внутренний огонь так сильно разгорелся в нас, что мы скинули вдруг ставшую ненужной куртку. И я не могла противиться сладостному напору мужчины. Да и не хотела…

Мы не заметили, как тьма Омфима отступила, а первые лучи солнца разогнали серые клубы тумана. Отсутствие сна нисколько не повлияло на меня — я была бодра как никогда. Все во мне пело и ликовало, заставляя мое сердце учащенно биться. Я приподняла голову и улыбнулась Лысому. Рассвет отбрасывал на лицо мужчины оранжевые блики, золотя немного отросшие ворсинки не его голове. Я протянула руку и пригладила жесткий ершик его волос. «Похоже, древесная субстанция все же оказывает положительный эффект не только на ряжей», — подумалось мне.

Солнце зашло за тучу, а волосы Лысого все еще отливали красным золотом. Дрожащими руками, я оттолкнулась от мужчины и взглянула на его обнаженный торс, страшась найти подтверждение своей неправдоподобной  догадке. Но грудь Лысого, как и предполагалось, покрывали курчавые завитки, которые мне так понравилось перебирать ночью. Вот только их цвет мне не довелось рассмотреть в темноте. Размахнувшись, я с силой опустила свой кулак на скулу ничего не подозревавшего мужчины, а потом отлетела от него как ошпаренная. Впопыхах натянула на себя еще не досохшую одежду и понеслась прочь, не разбирая дороги.

«Идиотка! — ругала я себя. — Как можно было так глупо попасться? Ведь, если вдуматься, все указывало на то, что этот мужчина и есть Рыжебород, предводитель Вольного Братства. Вот почему он боялся, что Репа его узнает и брил голову. Вот почему его признал Спайк и те пойманные пираты на борту «скотовоза»! Как я не смогла додуматься раньше?!»

— Постой! — окликнул меня бежавший за мной Лы… Рыжебород! Он, похоже, не умел одеваться так быстро, и теперь догонял меня, застегивая на ходу штаны.

— Зачем?! — рявкнула я, резко разворачиваясь в сторону мужчины. — Мне не нужны твои оправдания!

— Я и не собираюсь оправдываться, — признался Рыжебород, вцепившись в мой локоть, чтобы предотвратить мой новый побег. — Ты сама сказала, что не воспринимаешь меня как пирата. И утверждала, будто мы союзники?!

— Союзники, а не любовники! — возразила я.

— Мы просто мужчина и женщина, оказавшиеся в одной связке. Что плохого в том, что мы стали близки?

— Да хотя бы то, что это именно из-за тебя я попала в эту передрягу!

— Поясни? — напрягся Лысый.

— Если бы не твое укрытие на Ориенте, размещенное там без согласия Империи, я бы не оказалась в руках Репы. И не потеряла своих друзей! — выпалила я.

— Ты была в той группе, которая следила за Вензелем? — спохватился Рыжебород.

— Да! — созналась я.

Уже не было причин скрывать свою причастность к этой миссии — она и без того безнадежно провалена.

— Если дело обстоит так, — прищурился мужчина, — то я тоже оказался на «скотовозе» по твоей милости.

Настала пора мне недоверчиво воззриться на собеседника.

— Если бы вы не устроили слежку за Вензелем, мне бы не пришлось одалживать ему свой корабль, чтобы замести следы своего присутствия на Ориенте, — пояснил Рыжебород. — И я не оказался бы в одиночестве в тот момент, когда обнаружил бесчинства Репы.

— А для чего нужно было отводить слежку от Ориента? Что у тебя там? — проснулся во мне дух разведчика.

Рыжебород немного помялся, но ответил:

— Один из складов оружия: Вензель должен был сгрузить там новую партию. Только вот он никак не ожидал, что не сумеет снять с себя все ваши следящие устройства. Кстати, потрясная штука, мне таких еще не приходилось видеть!

— Новейшая разработка, — похвалилась я. — Таких еще нет даже у частников.

— Этот ваш датчик Вензель обнаружил лишь на Ориенте, и ему пришлось предпринимать срочные меры: позволить Империи прибрать к рукам наши боеприпасы он не мог. Мой корабль находился ближе всего к Ориенту, да и его размеры позволили вывести все оружие разом. Только мы не знали наверняка, как быстро отреагирует разведка на последние показания датчика, а потому мне нельзя было отправиться вместе с Вензелем. Старикашка-Император только и ждет, чтобы сцапать меня с поличным. Незаконная перевозка и хранение оружия — достаточный повод, чтобы надолго упечь меня в одну из планет-тюрем.

— А друга ты не пожалел? — съехидничала я.

— Вензелю этот поступок мог сойти с рук, в крайнем случае, у него изъяли бы оружие и наложили штраф, — принялся «разжевывать» мне Рыжебород. — Но со мной бы этот номер не прокатил. Кому как не тебе это знать?

Пришлось признаваться, что в словах Рыжеборода есть доля истины: Империя давно пытается задержать его хоть за что-нибудь, и малейшего отступа от закона будет достаточно, чтобы отправить предводителя Вольного Братства на суд Императора.

— Почему ты рассказываешь мне все это? — спросила я у Рыжеборода, пристально глядя ему в глаза. — Ты понимаешь, чем это тебе грозит? Разве не боишься, что я сдам тебя сразу, как только сумею спастись?

— Мне необходимо верить тебе и твоему здравому смыслу, — признался мужчина.

Он не отвел взгляда, и его убежденность в собственных словах полностью соответствовала его мыслям — я чувствовала это. Чтобы добавить уже сказанному весомости, Рыжебород притянул меня к себе и шепотом произнес:

— Я по-прежнему недолюбливаю ищеек, но ради тебя могу сделать исключение. К тому же, от принятого тобой решения будет зависеть наша общая судьба — нельзя идти на дело с человеком, которому ты не доверяешь полностью.

— Я не смогу скрыть всей правды от руководства, мне просто не позволят этого сделать!

— Расскажешь обо всем, кроме своих выводов, — предложил Рыжебород. — А я продолжу брить голову и выдавать себя за другого. И ты можешь по-прежнему называть меня Лысым…

— Как тебя по-настоящему зовут? — спросила я: уж если доверять друг другу, то полностью.

— Соломон, — поморщился Лысый. — Об этом знают лишь два человека, ты станешь третьей.

— Тогда мне выпала огромная честь, — немного оттаяла я. — Могу я называть тебя так наедине?

— Валяй, можешь говорить как Вензель: Сол. Так немного проще.

— Твои родители были любителями древности? — поинтересовалась я.

— Они были молодыми и сумасбродными, вот и напридумывали всякой чуши, — отмахнулся Сол. — А как твое имя?

— Катерина.

— Ты шутишь?! — переспросил мужчина.

— Нет. Да и с чего бы мне это делать, — удивилась я. — Чем тебе не нравится мое имя?

— Наоборот, — заметил Сол. — Мне оно очень даже нравится. Не возражаешь, если я буду называть тебя Катариной?

Такой вариант моего имени был гораздо красивее и благозвучнее, а из уст Сола вообще звучал как музыка.

— Хорошо, Катариной меня никто еще не называл, — согласилась я. И, присмотревшись к Солу, добавила: — Я, признаться, представляла себе Рыжеборода совершенно другим.

— Каким же?

— Более жестким, суровым, бескомпромиссным, — несложно было подобрать эпитеты к человеку, которого я заочно ненавидела приличное количество времени.

— И, бесспорно, более старым, — рассмеялся Сол. — Так?

— И это тоже, — улыбнулась я.

— Есть моменты, когда нужно быть и жестким, и суровым, и даже бескомпромиссным, — предупредил меня Сол. — Если приходится иметь дело с такими, как Репа, нужно разговаривать с ними на их языке. Иначе тебя не поймут и не услышат.

Ненависть к Репе и обоюдное желание спастись сплотило нас с Солом лучше любого мирного договора. Выяснив у напарника некоторые детали, убедилась в том, что с ним можно иметь дело. Этот человек, несмотря на ходившие о нем многочисленные слухи, уже не казался мне тем бессердечным пиратом, каким я воображала его себе до знакомства. Жизнь, как всегда, была полна сюрпризов и неожиданностей! И я решила быть с ней на одной волне:

— Хорошо, даю тебе обещание не раскрывать твой секрет Разведуправлению. Сделаю все, что от меня зависит, чтобы ни слова не упомянуть о том, что ты мне только что рассказал.

— А ты подаришь мне еще один поцелуй, или рыжеволосые не в твоем вкусе? — решил выпытать у меня Сол.

Я привстала на цыпочки и обвила руками шею мужчины, сумевшего за столь короткий отрезок времени не только стать для меня любовником и другом, но и во многом изменить мои взгляды на некоторые вещи. Даже удивительно, сколько положительных качеств может обнаружиться у человека, если присмотреться к нему повнимательней. А еще лучше — побывать с ним в серьезной передряге, где не будет места домыслам и предрассудкам.

Уже прикрыв глаза в ожидании поцелуя, ощутила, как на нас с Солом несется стая существ, в сознании которых явственно проступал голод.  «Вот так всегда — на самом интересном месте!» — расстроилась я. Дернув мужчину в сторону оставленного нами загона, понеслась вперед.

— Они бегут за нами? — уточнил Сол. Едва успев запрыгнуть в сооруженное нами заграждение, он схватил ножи и приготовил клетки для тварей.

— Нет, — удивленно воскликнула я. — Видимо, не мы с тобой были их жертвами. Что будем делать? Пойдем за ними?

— Они далеко? Ты чувствуешь их?

— Слабо. Нужно подойти ближе, тогда я попробую заманить нескольких из них  в загон.

— Давай предварительно разузнаем, с кем имеем дело, — предложил Сол.

— Годится, — согласилась я.

О том, что твари могут обладать не только отменным слухом, но и нюхом, пришлось умолчать. Разведка учит в любой ситуации сохранять хладнокровие и ни в коем случае не нагнетать обстановку.

Осторожно ступая, мы добрались до зарослей колючего кустарника, поросшего ползучими растениями с иссиня-черными ягодами. Судя по хрюканью и покачиванию ветвей, твари находились в самой гуще этого «ежевичника». Пришлось направиться к ним, обдирая кожу острыми шипами растений.

В зарослях завтракали стагмы, точнее нечто, отдаленно их напоминавшее. Около двадцати взрослых особей и с десяток зверей чуть меньшего размера широкими передними лапами счищали с колючих веток плотные ягоды, и горстями отправляли их в пасти, измазывая свою белую шерсть чернильно-черным соком. Самый низкорослый экземпляр, стоя на массивных задних конечностях, был не ниже полутора метров; самый крупный — около трех. Мощные задние лапы больше напоминали ноги кенгуру, а все тело тварей покрывали чешуйчатые наросты, и только умильные снежно-белые мордочки с розовыми носиками и длинными усами позволяли признать в этих животных стагмов.

— Зайчики говоришь?! — прошипел Сол. — Ходят поодиночке?

— Об этом свидетельствуют показания очевидцев, встречавшихся с ними последними, — отчиталась я.

— Каких времен эти данные?

— Списаны с отчетов последних колонистов, пробовавших заселить Омфим.

— А-а-а, — протянул мужчина, — тогда все ясно. С той поры минуло больше полусотни лет. Не мудрено, что животные с тех пор изменились.

— Будем брать? — перебила я Сола. — Несмотря на крупный размер, они все же не кажутся мне чересчур агрессивными.

— Давай. Скольких сможешь удерживать разом?

Я как можно незаметнее проникла в сознание стагмов и ответила:

— С пятью должна справиться.

— Тогда заводи их в загон. Я пойду следом и прослежу, чтобы за нами не было погони. Будем надеяться, что их увлеченные едой сородичи не сразу обнаружат потерю.

Я нацелилась на нескольких самых мелких тварей и принялась внушать им мысль следовать за мной. Почти получилось: двое стагмов нехотя направились в мою сторону. Возле моих ног прошуршала трава, словно по ней проползла змея. Я отскочила и на мгновение потеряла эмпатическую связь с жертвами. Хорошо еще, что стагмы ничего не заметили и не всполошились. Пришлось начинать все заново, но направляя свой дар на мелких особей, я будто бы натыкалась на невидимую стену. И только двое крупных стагмов отозвались на мой зов.

— Удалось завлечь только двоих и не самых мелких, — предупредила я Сола.

— Бери что есть, — посоветовал мне мужчина, настороженно наблюдая, как стагмы, двигаясь как сомнамбулы, неторопливо направляются в нашу сторону.

После того, как твари, влекомые мной, благополучно запрыгнули в загон, Сол накинул на них клетку и забаррикадировал проход, на случай, если их сородичи вдруг объявятся. Но стагмы даже не попытались отбить нашу добычу, а сами «зайчики» сидели в клетках очень смирно, печально опустив мордочки.

— Они будто чувствуют, что обречены и смирились со своей участью, — заметила я Солу.

— Не говори ерунды, — отмахнулся мужчина, — как только эти твари обретут способность двигаться, сразу вновь превратятся в кровожадных монстров.

Сол, на всякий пожарный, продолжая оглядываться, запустил в небо сигнальную ракету. Счет пошел на секунды.

Спасательная шлюпка спустилась достаточно скоро, не заставив нас долго ждать. Мы погрузили в нее стагмов и забрались сами. Сол набрал код активации, шлюпка вздрогнула и начала подниматься. Оба стагма подняли головы и глухо завыли.

— Мне кажется, они прощаются, — поделилась я впечатлениями.

— С сородичами? — предположил Сол.

— Нет, — прислушавшись, добавила я. — С кем-то другим, которого они почитают больше, чем самих себя.

Сол удивленно вскинул брови, но ничего не добавил. А я не могла описать свои чувства точнее: слишком сумбурными и отрывочными были ощущения стагмов.

— Последний штрих, Катарина, — произнес Сол, возвращая на место мой тримериновый ошейник. — Я только зацеплю его куском проволоки так, чтобы ты могла легко скинуть его при необходимости.

— Хорошо, — кивнула я.

Утратить часть своего дара для меня равносильно тому, чтобы втягивать воздух через соломинку: вроде и жить можно, но как-то неприятно. Такое ощущение, что дышу неполной грудью и периодически теряю сознание от острой нехватки кислорода.

Сол внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Каково это — быть эмпатом?

— Даже не знаю, как это объяснить, — не сразу нашлась с ответом я. — С одной стороны — удобно, а с другой — не всегда приятно распознавать чужие ощущения. Особенно когда имеешь дело с преступниками: «прислушиваясь» к некоторым из них, потом долго не могу отделаться от ощущения, что меня окунули в зловонную тину. Даже болота Ориента по сравнению с этим — сущий пустяк, потому как отмыться от грязи не долго, а вот сбросить с себя остатки чужой биоэнергетики — задача не из легких.

— А с личной жизнью как? — поинтересовался мужчина. — Помогает?

— Скорее наоборот, — фыркнула я. — Зато с полной уверенностью могу сказать, что люди всегда со мною искренни. Желают они этого или нет.