Империи песка

Он поднялся на колени и помог встать Гаскону, который все еще ловил ртом воздух. Всадники выстроились вокруг двоих мужчин полукругом. Чтобы рассмотреть туарегов, Анри пришлось задрать голову. Учитывая, что туземцы сидели на верблюдах, от земли до них было не менее двенадцати футов. Их силуэты на фоне неба выглядели устрашающе и в то же время очень красиво. Анри был заворожен всадниками на верблюдах ничуть не меньше, чем они – его полетом и падением. Какое-то время французский граф и семеро всадников молча и настороженно всматривались друг в друга. Туареги были с ног до головы закутаны в темно-синие и ослепительно-белые одеяния. Свои лица они тоже закрывали, оставляя лишь прорези для глаз, а глаза у них были темными и непроницаемыми. Ткань своих тюрбанов они многократно оборачивали вокруг головы и плотно завязывали, что придавало им сходство со шлемами, а самих всадников делало еще выше и внушительнее. Туареги были вооружены копьями. Тяжелый меч в мастерски выделанных красных кожаных ножнах висел на плече. Их щиты из шкуры антилопы имели небольшие надрезы, которые образовывали подобие латинского креста. Всадники восседали в седлах с высокой спинкой. Луки седел тоже чем-то были похожи на крест. Анри они напоминали средневековых крестоносцев, которые были и в его роду. Их портреты, среди прочих, висели в шато де Врис. Туареги выглядели королями.

Предводитель отряда был высоким импозантным мужчиной, державшимся надменно. На воздухоплавателей он смотрел так, словно являлся венцом творения и властелином всех людей. Позади предводителя Анри с изумлением увидел женщину. Она была единственной в отряде, чье лицо оставалось открытым. Подъехав ближе, женщина остановилась, молча глядя на графа. Всякий раз, когда Анри смотрел на женщину, первыми он замечал ее глаза. Одежда, волосы, лицо, фигура – все это попадало в поле его зрения потом, ибо ничто не могло столько рассказать о женщине, сколько глаза. Глаза этой женщины сразу захватили его. Они были темно-карие, в них улавливались ум и чувство юмора. Они казались ему волшебными озерами, полными жизни и говорящими, что эта женщина обладает характером. На какой-то момент – удивительный момент – ее глаза полностью завладели его взглядом. Одеяние женщины не отличалось от одежд ее спутников, однако Анри впервые видел североафриканскую женщину, голова и лицо которой оставались открытыми. Она была красивая; черты ее лица были столь же незнакомы Анри, как и ее язык. Ее облик отличался от арабских, африканских и европейских женщин. У нее были высокие скулы и светлая, гладкая, блестящая кожа. «Наверное, берберка», – подумал Анри. Не сразу, но отметил, что у нее изящная шея, а улыбка обнажает безупречные белые зубы. Длинные темно-каштановые волосы были заплетены в тугие косы. Держалась она с большим достоинством и, подобно своим спутникам, в седле сидела прямо и властно. Она с интересом смотрела на воздушный шар и с легким изумлением – на Анри, который к этому времени уже поднялся и отряхивался от пыли. Помогая встать Гаскону, Анри не сводил глаз с прекрасной всадницы. Эта женщина была для него непроницаемой тайной.

Когда она говорила, в ее голосе ему слышались уверенность и властность. Анри внимательно вслушивался, и ему казалось, будто он понимает ее слова, хотя она изъяснялась на совершенно незнакомом языке.

– Это называется воздушный шар, – объясняла она своим спутникам, продолжавшим спорить между собой о том, какое именно колдовское ухищрение они сейчас лицезреют. – Я такой видела в столице Алжира.

– Что значит «воздушный шар»? – спросил один из закутанных мужчин.

– Летающая машина, – обернувшись через плечо, ответила Серена. – Только эта, похоже, летает так себе.

– Если они не дженумы, их надо убить, а их вещи забрать себе, – сказал другой туарег.

Повреждение корзины и последующее падение расшвыряло по песку все ее содержимое, включая секстант Анри и барометр, чей бронзовый корпус поблескивал на солнце. Неподалеку валялись несколько кожаных мешков, саквояж, добротные накидки и фляги с водой. Туареги смекнули, что видят богатых чужеземцев, имевших при себе весьма дорогие вещи, а также непонятные штучки, посредством которых те наверняка общаются со злыми духами ради достижения своих целей.

– Их надо убить, а всю их поклажу сжечь, – заявил третий. – От них только зло, поскольку они икуфары.

Это слово обозначало «язычник» и употреблялось в отношении первобытных людей Европы. Несколько туарегов согласились с его предложением.