Империи песка

Распай пожал руку Анри и сдержанно улыбнулся. Генерал недолюбливал графа, считал фривольным бродягой без надлежащего понимания обязанностей, налагаемых аристократическим происхождением, человеком, долженствующим при своем графском титуле олицетворять власть и порядок, но не питающим уважения к таким понятиям. В Крымскую кампанию Распай служил с отцом Анри и находил мало сходства между обоими.

Однако сейчас ум Распая был занят Бисмарком.

– Вы намеревались рассказать нам о Пруссии.

Лицо Анри помрачнело. Его путь из Москвы на родину занял полтора месяца. Прежде чем оказаться во Франции, граф проехал через Пруссию. Было ясно: обе страны готовились к войне, однако Анри глубоко встревожил контраст в приготовлениях у пруссаков и французов.

– Да, генерал, но прошу учесть, что мои наблюдения были ограниченны. В Берлине я пробыл всего два дня. Навестил старых друзей, однако прусское гостеприимство относительно французских путешественников имеет свои пределы. Я старался проявлять максимум наблюдательности. Скажу одно: Пруссия лихорадочно готовится к войне. Повсюду только и видишь войска и военное снаряжение.

– Во Франции тоже повсюду войска и военное снаряжение, – сказал Жюль.

– Разумеется. Я в этом убедился собственными глазами. Но есть разница.

– Какая же?

– Пруссаки показались мне вполне подготовленными. Они серьезны, предельно серьезны, тогда как Париж по-прежнему веселится на балах и устраивает приемы. – Анри махнул рукой в сторону гостей Элизабет. – Вроде этого.

Распай нахмурился и отмахнулся от слов графа, поднявших в нем волну презрения.

– Возможно, мы более склонны к развлечениям, чем немцы, и можем себе это позволить. А к войне мы готовы всегда. Не далее как сегодня утром военный министр лично заверил императора, что мы готовы до последней пуговицы на солдатском мундире.

– Возможно, министру стоило еще раз проверить, как это выглядит на самом деле. Мы уступаем пруссакам по части вооружений. Мы уступаем им по части подготовленности войск. В Берлине я повсюду видел упражняющихся солдат. Их пушки начищены до блеска. Стены казарм сверкают свежей краской. Наши казармы обветшали, а наши солдаты пьянствуют.

– Их казармы? – Генеральский голос был пронизан сарказмом. – Вы судите о готовности пруссаков по их казармам? Их казармы не выдержат натиска Франции! Из их казарм не раздастся ни выстрела, а свежевыкрашенные стены не защитят их от нашей пехоты. Их казармы не выработают стратегии и не защитят пруссаков от лучшей армии мира.

– Генерал, одной гордостью в войне не победить, – возразил Анри. – Особенно пруссаков. Или вы забыли битву при Садове?

Битва при Садове была неприятным напоминанием для любого офицера. В этой битве полегло полмиллиона человек и было уничтожено более тысячи артиллерийских орудий. Та война длилась всего восемнадцать дней. Восемнадцати дней хватило, чтобы иллюзия австрийской военной мощи вдребезги разбилась об острие шлема Бисмарка. Франция, единственная на тот момент сила, способная вмешаться, не сделала ничего. И теперь Пруссия стучалась в дверь Франции.

Французский характер попросту не признавал подобных неприятных обстоятельств. Настоящий француз не испытывал ничего, кроме презрения, слыша, что ему надо бояться каких-то пруссаков.

– Вы допускаете серьезную ошибку, сравнивая австрийские вооруженные силы с французскими, – сказал Распай.

– Зато я не ошибаюсь относительно германских войск и их вооружений, – ответил Анри. – В Эссене фабрики Круппа работают круглосуточно. И они, генерал, выпускают отнюдь не штрудели. Они делают казнозарядные пушки[21], причем тысячами. По железным дорогам безостановочно идут составы с вооружением.

– Видел я их пушки! – презрительно отмахнулся Распай. – Пруссакам хватило бахвальства показать их на Парижской выставке.

– В таком случае вы знаете, что их пушки тяжелее всех имеющихся у нас и по разрушительной мощи не уступают остальной артиллерии Европы.

– Они такие же тяжеловесные, как прусский юмор? – спросила Элизабет, изо всех сил стараясь разрядить обстановку.

– Нет, мадам, как их еда, – ответил генерал Делакруа, и все засмеялись.

– Тогда, боюсь, стол у Бисмарка накрыт основательно, – сказал Анри.

– Если так, брат, наша армия славно попирует, – заявил Жюль. – Мы изголодались по славе на полях сражений. Мы готовы пролить кровь во имя чести Франции.

Анри напрягся. То был давний спор между братьями.

– Жюль, ты ищешь чести для себя и за это готов заплатить жизнями солдат. Но война, если она разразится, не принесет никакой чести. Сама причина войны бессмысленна. Нам не нужна война с Пруссией из-за испанского трона. И даже если бы война послужила какой-то цели, Франция к ней не готова.

Генерал Распай ответил со всей насмешливостью, на какую был способен его голос:

– Чрезвычайно интересно слышать подобную военную мудрость из уст человека, никогда не надевавшего форму своей страны.

Анри слегка улыбнулся:

– Генерал, мне незачем надевать французскую военную форму, чтобы видеть то, что сделано из золота и набито соломой.