Империя

— Причин много. В частности, меня беспокоит современный уровень боевой готовности и боеспособности наших вооруженных сил (это прозвучало как-то по-президентски или, может, даже по-царски, но следующие слова гостя тут же освободили министра от этого ощущения). А поскольку у меня есть возможность не только разглагольствовать об этом на страницах газет, но и реально помочь, я решил это сделать. Мне представляется, что новые «старые гвардейские полки» станут чем-то вроде экспериментальных площадок по отработке новых методик боевой подготовки и полевого взаимодействия, тактики применения новых образцов вооружения, разведки, связи и боевого обеспечения, новых систем комплектования и всего, что будет необходимо. То есть это будут именно не парадные, так сказать, а сугубо боевые части. Возможно, как и их прародители, сформированные только из военнослужащих с длительными сроками службы, то есть даже рядовой состав этих частей будет нести службу по контракту.

Министр кивнул:

— Понятно, но, если честно, я спрашивал не об этом. Меня интересуют сугубо ваши личные причины, по которым вы собираетесь потратить такую чертову уйму денег, причем, если можно так выразиться, ничего не получая взамен, — Министр как будто бы запнулся и добавил: — До меня дошла информация по поводу… вашего происхождения, но, уж простите старика, мне в нее не очень-то верится.

Его молодой собеседник кивнул в ответ:

— Понимаю. Я часто сталкиваюсь с такой реакцией, так что уже привык, но… — Ярославичев посмотрел на собеседника с таким выражением, словно искал у него сочувствие. — Поймите, я вырос с этим. А когда у меня наступил период возрастного скепсиса, мне были представлены достаточно веские доказательства того, что эта версия как минимум имеет право на существование. Так что я совершенно не готов похихикать над ней вместе с вами.

Министр слегка смутился:

— Да нет, я не это имел в виду, просто… ну как-то странно… люди, выдвигающие подобные версии, как правило, предъявляют хоть какие-то доказательства их истинности, а вы… слухи, сплетни и ничего больше.

Гость улыбнулся:.

— А зачем? Я нахожусь в достаточно здравом уме, чтобы в моей голове не возникало неумных мыслей типа — выдвинуть претензии на российский трон. Сегодня это абсолютно нереально.

Министр согласно кивнул:

— Сегодня — да, но как знать… ну кто бы мог представить, чем кончится горбачевская перестройка?

Молодой человек пожал плечами:

— Даже если бы в обществе появилось достаточное количество людей, готовых принять и поддержать монархическую идею, то и в этом случае я не могу претендовать ни на что большее, как быть всего лишь одним из многих вариантов. К тому же не самым выгодным. Мне кажется, в этом случае наиболее разумным было бы пригласить на российский трон одного из принцев какого-нибудь европейского царствующего дома. Россия сразу стала бы восприниматься в Европе как страна гораздо более предсказуемая или даже полностью своя, а мы получили бы мощное пророссийское лобби в лице всех европейских монархических домов и изрядно облегчили бы себе доступ и к европейским инвестициям, и к европейским технологиям. Так что не вижу никакого смысла втягиваться во всю эту ерунду с доказательствами… А что касается вашего вопроса, то мои предки все-таки для чего-то копили эти деньги. И раз уж мне пришло в голову, что пора начинать их тратить, то почему бы нет?

Министр хмыкнул, но, как оказалось, молодой человек еще не договорил.

— Я понимаю ваше недоумение. Но я просто хочу интересно прожить свою жизнь. А что интересного в том, чтобы нажить еще, еще, а потом и еще? Это может быть интересным для нуворишей в первом поколении. А представители следующего уже задумаются — ЗАЧЕМ одному человеку столько денег? Американские миллиардеры иногда вынуждены брать кредиты для обучения своих детей. И это не анекдот. Просто их деньги — это не шуршащие бумажки, а станки, трубопроводы, розничные сети, закусочные, автостоянки и так далее. Они РАБОТАЮТ. Для них деньги — это, скорее, инструмент, позволяющий просто проявить себя в интересующей их области человеческой деятельности, как, скажем скрипка Страдивари для скрипача. А складывать в чулок или на тайные счета в офшорных зонах — это… неандертальство какое-то или патология. К тому же меня воспитали в сознании того, что я не столько владелец этих миллиардов, хотя де-юре дело обстоит именно так, а скорее их хранитель. Вот я и отдаю их настоящей владелице — России, стараясь, чтобы этот инструмент был использован с максимально возможной эффективностью, И, честно признаюсь, более увлекательного занятия я себе не представляю.

Он замолчал. В кабинете опять воцарилась тишина. Потом министр зашевелился, тряхнул коротко стриженной головой и заговорил:

— Н-да, очень интересно. Сказать по правде, мне никогда не приходило в голову рассматривать все это в… таком ракурсе. Но вернемся к вашим… предложениям. Честно признаюсь — они меня чрезвычайно заинтересовали, но… по-моему, вы говорили о двух. Какое же второе?

Гость улыбнулся: