Империя

Да не думал я как-то, что не только доживу до столь эпохальных событий, но ещё и буду сидеть в кабинете и с полной отдачей выбирать алкоголь столь скрупулёзно. Да и сей напиток только названием с земным схож. Подняв бокал к настольной лампе, я смотрел, как лучи света преломляются через янтарную жидкость. Данного стакана когда-то бы хватило, чтобы с гарантией отравить весь экипаж его пегаса, а сейчас бутылки данного напитка едва хватит, чтобы слегка расслабиться. Иммунная система уже начала подбирать ключики к данному составу отравы, и скоро он будет для меня равносилен обычной бутылке минералки.

Как же там мой бедный Пегас? Он столько уже пережил, а сколько ему ещё предстоит пережить? Сто семьдесят три модернизации, установка нервной системы, новые вычислительные мощности и толпа мелочи, которая на нём училась летать меж звёзд. Одни только размеры увеличились почти втрое, и рожек. Да-да, в центральной части был установлен самый натуральный рог, со «светючкой» и плазменной дугой, чтобы рожиком можно было вреднючие суда резать. А то, что у пегасов вроде рогов не было, это мифические крылатые кони, то, как оказалось, я не разбираюсь в пегасах, ибо у либрийских пегасиков рожки есть, и точка. Да и Пегасу нравилось общество молодого потомства Либри, у него даже имелось помещение для их дискотек. Вздохнув, я долил бренди местного производства. Кто бы мне сказал, что я на полном серьёзе буду обдумывать чувства корабля? Ранее была своеобразная мистика в общении капитана и его судна, сейчас же корабль всерьёз ответить может.

Переведя взгляд на стол, я рассматривал маленькие картины. На Земле это были бы обычные фотографии, но здесь они ушли в прошлое, уступив место голографическим изображениям. Местные жители предпочитали пси-портреты, в рамках стояли зарисовки моментов жизни, несущие в себе ментальные слепки.

Каким же глупым я выглядел, забирая из роддома своих детей, и какой весёлой была моя дочь! И это без учёта моего молодого, двухсотлетнего возраста!!! Стать снова папой после ста с лишним лет жизни в империи, где никто не собирался производить противозачаточные средства, было непросто. Биологи впадали в ступор, когда их спрашивали о контрацепции или противозачаточных средствах. Потомство было одним из краеугольных камней моей новой расы, и противодействовать размножению никому не приходило в голову. Забота о потомстве и его обучение были одними из основных инстинктов, заложенных Праматерью и княгиней на заре зарождения расы.

После первого века жизни в Империи, правда тогда она ещё не стала нынешней империей и называлось иначе, дочка обзавелась младшими братьями и сёстрами, с которыми с утра до вечера возилась вместе со своими детьми. Моя любимая дочь подарила мне двух внучек и внука, а ещё у меня теперь есть пять сыновей и три дочери. Семья активно росла, род теперь не угаснет на мне или дочери. Тогда, последовав за дочерью, я подсознательно принял мысль, что мы не выживем, ведь весь поход в неизвестность иначе как фарсом назвать было нельзя. Но у судьбы были свои планы на старого опального адмирала и его дочь. Да, людьми мы перестали быть, но род и наша кровь не сгинули, дав свои новые сильные ростки.

Первое время после ассимиляции я старался соблюдать привычный по долгой службе график жизни, но новому телу было плевать на мои прежние привычки или заскоки моего старческого подсознания. Не спать неделями, вкалывая как ломовая лошадь, — пожалуйста. Не есть сутками — ради Зеруса. Хочешь вырубиться — сходи к рексам или мелочи с молодыми матерями, вот те тебя умотают, и организм сам вырубится. А так ешь главное побольше, и можно вообще не спать месяцами, и пахать, пахать и снова пахать.

Каждый новый день после ассимиляции был краше прежнего. Постепенно приходило осознание того, что жизнь не заканчивается. Нет, она только началась, и ты снова юноша. Особенно чётко давал мне это понять половой орган. Первый раз, когда я проснулся после ассимиляции, ознаменовал дикий стояк и дикое желание. Я это чувство «желаний от подростковых болезней» уже благополучно позабыл за ненадобностью. После я узнавал, что эта проблема была поголовно у всех, кто прошёл мутацию. Первое время все, кто был в преклонном возрасте, стеснялись и нервничали, а вот после происходил некий срыв, и большинство срывалось в некий угар на пару-тройку месяцев. День назад ты стар, твоя жизнь идёт к закату, а на следующий день ты молод, здоров и в такой форме, что лучшие спортсмены умрут от зависти. И это всё естественно, без химии и имплантатов, гормоны постепенно всё сильнее бьют по разуму, а новые возможности тела и вовсе сносят башню.