Империя: чем современный мир обязан Британии

С нашей помощью можно было бы устранить пагубные последствия конфликта, продолжающегося в Демократической Республике Конго, где в прошлое десятилетие три миллиона человек погибли на войне и от голода. Если мы проявим решимость, будет учреждено партнерство во благо Африки, которое объединило бы развитые и развивающиеся страны.

Сутью этого партнерства была бы прямая “сделка”, предполагающая

с нашей стороны: предоставление помощи в большем объеме, необусловленной торговыми отношениями, списание долгов, помощь в налаживании системы управления и инфраструктуры, обучение солдат… участие в предотвращении конфликтов, поощрение инвестиций, доступ на наши рынки… С африканской стороны: настоящая демократия, никаких оправданий диктатуры и нарушений прав человека, никакой терпимости к плохому управлению… [и] коррупции, свойственной некоторым государствам… Надлежащие торговая, правовая и финансовая системы.

Это не все. После и сентября г-н Блэр выразил желание добиться “правосудия”

не только для того, чтобы наказать виновных, но и чтобы нести ценности демократии и свободы людям всего мира… Голодные, несчастные, невежественные, живущие в нужде и нищете от пустынь Северной Африки до трущоб Газы и горных цепей Афганистана, — мы должны позаботиться и о них.

Со времен Суэцкого кризиса британский премьер-министр не говорил с таким энтузиазмом о том, что Британия могла бы сделать для остального мира. Действительно, трудно припомнить премьер-министра, начиная с Гладстона, который был бы готов сделать основанием своей внешней политики чистый альтруизм. Однако поразительная вещь заключается в том, что с небольшими поправками этот проект может показаться зловещим. Рутинная интервенция против правительства, признанного “плохим”, программа экономической помощи в обмен на установление “хорошего” режима и “надлежащих торговой, правовой и финансовой систем”, мандат, позволяющий “нести ценности демократии и свободы людям всего мира”. Если поразмыслить, этот проект очень похож на экспорт викторианцами их “цивилизации”. Как мы видели, викторианцы расценивали свержение режимов-изгоев от Абиссинии до Ауда как совершенно законную часть цивилизационного процесса. Индийская гражданская служба гордилась заменой “дурного” управления “хорошим”, а викторианские миссионеры в то же время были абсолютно уверены, что их роль состоит в том, чтобы принести ценности христианства и торговли все тем же “людям всего мира”, которым г-н Блэр желает принести “демократию и свободу”.

Этим сходство не заканчивается. Когда британцы пошли на войну против махдистов в Судане в 80-х — 90~х годах XIX века, они не сомневались, что несут “справедливое возмездие” режиму-изгою. Махди во многом был ибн Ладеном викторианской эпохи, исламским фундаменталистом-ренегатом, а убийство генерала Гордона — событиями и сентября в миниатюре. Сражение при Омдурмане стало прообразом войн, которые США вели с 1990 года против Ирака, Сербии и Талибана. Так же, как ВВС США бомбили Сербию в 1999 году во имя “прав человека”, так и королевский ВМФ в рамках кампании по пресечению работорговли в 40-х годах XIX века предпринимал рейды вдоль западноафриканского побережья и даже угрожал Бразилии войной. И когда г-н Блэр оправдывает вмешательство в дела “плохих” режимов, обещая взамен помощь и инвестиции, он подсознательно повторяет либералов, сторонников Гладстона, которые почти так же оправдывали оккупацию Египта в 1881 году. Даже возмущение феминисток тем, как члены Талибана обращаются с женщинами, напоминает стремление британских администраторов искоренить в Индии сати и женский инфантицид.