Империя. Чем современный мир обязан Британии

Британской империи давно нет, остались только обломки. Плоды коммерческого и финансового превосходства Англии в XVII и XVIII веках, а также промышленного преобладания, достигнутого ею в XIX веке, неизбежно погибли под бременем двух мировых войн. Преуспевающий кредитор превратился в должника. Миграционные потоки, некогда способствовавшие британской экспансии, в 50-х годах XX века изменили свое направление. Эмиграция из Англии уступила место иммиграции. Что касается миссионерского импульса, который побуждал тысячи молодых мужчин и женщин идти проповедовать по всему миру христианство и “евангелие чистоты”[209], то он затух, а популярность церковных служб упала. Сейчас позиции христианства во многих бывших колониях Англии крепче, чем в самой Англии.

Сэр Ричард Тернбулл, предпоследний губернатор Адена, однажды сказал политику-лейбористу Дэннису Хили, что “когда Британская империя наконец скроется в волнах истории, она оставит после себя только два памятника: первый — футбол, второй — выражение fuck off”. На самом деле империя оказала на современный мир настолько глубокое влияние, что мы воспринимаем ее наследие почти как само собой разумеющееся.

Сложно даже вообразить, что без помощи британцев либерально-капиталистический уклад успешно прижился бы в столь различных странах по всему миру. Российская и Китайская империи, выбравшие альтернативные модели, навлекли на свои народы неисчислимые беды. Трудно вообразить, что без британского влияния институты парламентарной демократии были бы восприняты большинством современных государств. Индия, крупнейшая в мире демократическая страна, больше, чем это принято признавать, обязана британцам. Ее элитарные школы, университеты, государственная служба, армия, пресса, система представительного правления: все это построено по явно британским моделям. Наконец, сам английский язык, возможно, самая важная статья экспорта в последние триста лет. В наши дни английский язык является родным примерно для 350 миллионов человек, а еще примерно для 450 миллионов английский — второй язык (то есть приблизительно для одного из семи жителей планеты).

Разумеется, нельзя сказать, что репутация Британской империи безупречна. Напротив, я попытался показать, как часто империя оказывалась не в состоянии соответствовать собственному идеалу свободы личности, особенно в эпоху порабощения коренных народов, насильственного переселения людей и этнических чисток. Тем не менее в XIX веке она проложила путь свободной торговле, свободному движению капитала и — после отмены рабства — свободному труду. Империя тратила огромные деньги на развитие глобальной сети современных коммуникаций. Она обеспечивала верховенство права на обширных территориях. Хотя империя вела множество локальных войн, она сохраняла мир в глобальном масштабе, и это была беспрецедентная ситуация. В XX веке империя совершенно оправдала свое существование, поскольку альтернативы британскому правлению, представленные Германской и Японской империями, явно оказались много хуже. Не будь у Британии своей империи, она попросту не смогла бы противостоять им.

* * *

Если бы не Британская империя, в 1840-х — 1930-х годах свободная торговля не достигла бы столь большого масштаба. Отказ британцев от колоний во второй половине XIX века привел бы к повышению таможенных пошлин и, вероятно, к торговой дискриминации в других формах. Это не просто предположение: вспомним, например, жесткую протекционистскую политику Соединенных Штатов и Индии после обретения ими независимости, а также пошлины, установленные в 70-х годах XIX века и позднее империями-конкурентами Британии: Францией, Германией и Россией. Поэтому британский военный бюджет перед Первой мировой войной можно рассматривать как удивительно низкий страховой взнос, защищавший от международного протекционизма. Согласно некоторым оценкам, экономическая выгода Соединенного Королевства от свободной торговли могла составлять 6,5% ВНП. Никто еще не пытался подсчитать, какую выгоду извлекла мировая экономика. Однако то, что это была выгода, а не потери, кажется несомненным, учитывая катастрофические последствия всемирного увлечения протекционизмом в 30-х годах XX века, после того, как британская мощь стала таять.

Без Британской империи не было бы и столь высокой мобильности рабочей силы, и, следовательно, глобальной конвергенции доходов до 1914 года. Правда, Соединенные Штаты в XIX веке были самой привлекательной целью для эмигрантов из Европы, однако не все эмигранты происходили из метрополий. И, конечно, нельзя забывать, что костяк США сложился во время британского правления, за полтора столетия до Войны за независимость, так что различия между Британской Северной Америкой и независимой Северной Америкой были по-прежнему невелики.