Империя Дикого леса

В полете им снова открылся пугающий вид разоренного леса. Плющ расползался с безудержным неистовством; везде, куда хватало глаз, разваливались зараженные им постройки. Целые деревья, высокие, будто небо, и старые, как само время, ломались и сгибались под тяжестью растения, поглощавшего их целиком. Треск эхом отдавался в туманном воздухе. Прю едва сдержала поднявшийся из груди всхлип, глядя на разрушения, на то, как целый древний лес медленно исчезает в пасти ненасытного захватчика.

Вскоре они оказались над Сухой поляной, где Прю совсем недавно схватили. Там, как и на землях усадьбы, свирепствовал плющ, окутывая все, словно живое покрывало. Филин в полете горестно покачал головой и сделал круг над центром поляны.

— Слишком поздно! — произнес он так громко, что его было слышно сквозь хлещущий ветер.

— Что слишком поздно? — крикнула Прю.

— Сухое древо. Плющ поглотил его.

И в самом деле, когда филин опустился на поляну и Прю с Шеймасом спрыгнули с его спины, они увидели, что от громадного тысячелетнего дерева, которое многие века было средоточием и хозяином здешних мест, остался теперь лишь небольшой зеленый холм в центре поляны. Землю вокруг усеивали бугорки поменьше, и Прю догадалась, что это послушники, которых растение усыпило в момент медитации. Пока огромная птица стояла молча, словно парализованная открывшейся сценой, Прю бросилась к ближайшему холмику плюща и начала говорить с шипящей зеленью, убеждая ее отказаться от своей цели.

«ПУСТИ», — подумала она.

Из самых глубин до нее донеслось едва различимое слухом единственное разборчивое слово: «КТО-О-О-О-О-О».

«ОТПУСТИ», — снова подумала Прю. Силы покидали ее так быстро, словно она шла по воде, борясь с бурным течением.

И вдруг плющ поддался. Девочка протянула руку и начала разводить побеги в стороны, открывая фигуру в капюшоне и маске.

— Шеймас! — крикнула она через плечо. Разбойник подбежал к ней. — Помогите мне тут расчистить.

Они принялись вдвоем стягивать с послушника удушающий саван. Плющ уступал их усилиям, видимо, подчиняясь требованию Прю. Вскоре халиф оказался почти полностью освобожден от побегов. Шеймас откинул его капюшон, а потом осторожно снял серебряную маску, явив миру лицо мирно спящего разбойника Уильяма.

— Вилли! — крикнул Шеймас дрожащим от волнения голосом. — Просыпайся, дружище!

Веки разбойника дрогнули, и он заворочался во сне. Потом длинные русые усы слегка дернулись, и он медленно очнулся. Придя в себя, разбойник уставился на Прю и Шеймаса безучастно, будто на совершенно незнакомых людей. Его глаза словно ничего не видели. Вдруг на лице Уильяма появилось выражение ужаса, и он начал изо всех сил биться в капкане плюща — его руки и ноги были еще связаны.

— Вилли! — снова проорал Шеймас. — Это я, Шеймас!

Но в глазах разбойника не блеснуло ни искры узнавания. И тут Прю услышала тиканье. Она протянула руку и прижала к груди Шеймаса.

— Погодите, — сказала девочка. — Тут еще кое-что надо сделать.

Шеймас, явно растерявшись от безучастности товарища по оружию, отступил на шаг назад, а Прю подняла ладонь к лицу Уильяма.

«ИДИ СЮДА», — подумала она. Очистила разум. Сосредоточилась на тиканье. И обратилась к тому, что жило в черепе Уильяма.

Разбойник словно подавился, и его налитые кровью глаза резко распахнулись. Он закашлялся и задергал связанными руками. Прю продолжала уговаривать странное существо, поселившееся в носу у разбойника, увещевала его, пытаясь выкорчевать. Оно затикало громче, раздосадованное тем, что его побеспокоили, а из носа разбойника, который к этому времени уже корчился от безрезультатных приступов тошноты, хлынули сопли.

— Все хорошо, приятель, — успокаивал его Шеймас, присев рядом. — Неприятно, знаю, но ты просто расслабься и отпусти эту штуку.

Кашель усилился, и Прю почувствовала, как паразит, упустив свою власть, подчинился ее команде. Ей снова показалось, будто из нее выжали всю энергию, и она откинулась на пятки, а разбойник Уильям в этот самый момент рухнул вперед, и его рвотные позывы возобновились с новой силой. Из правой ноздри показалась серовато-зеленая слизь. Шеймас, протянув руку, схватился за нее и с искаженным отвращением лицом вытянул комок и спутанную паутину корешков, сетчатых нитей, которые отходили от круглого тельца организма, из носа товарища.

Теперь, когда губка оказалась отделена от своего носителя, тиканье в мозгу Прю стало просто оглушительным; она чувствовала, что паразиту не терпится присосаться к кому-нибудь другому.

— Ее надо уничтожить, Шеймас, — выдавила она.

Держа плесень, словно ядовитую змею, Шеймас отступил на пару шагов от кашляющего на земле Уильяма и просто-напросто швырнул ее в плющ. Шум в голове Прю поутих, но теперь она вдруг заметила, что тот же самый звук идет отовсюду. Девочка окинула взглядом поляну: одинаковые бугорки под покровом плюща выдавали расположение остальных халифов — и остальных тикающих паразитов.

— Давайте разожжем костер, — сказала она. — Мне придется тут потрудиться.