Империя Дикого леса

Мальчик шел сквозь лес, находясь совершенно в своей стихии. По дороге он говорил с травами и деревьями, мысленно продолжая незаконченную беседу, в тысячеголосом гомоне разрозненных голосов выискивая нужную нить. Он двигался вдоль узора, который заметил в кронах, следуя за незаметной переменой в оттенке и тембре голосов. Узор вел его по широкой дуге, которая неуклонно загибалась внутрь, словно стремилась к одной центральной точке. Вскоре стало ясно, что он следует по спирали. Голоса других мистиков затихли позади, потерялись за пеленой голосов деревьев, плюща и белых цветов триллиума.

Приближаясь к центру спирали, он почувствовал, что лес звучит мягче, сливаясь в согласии: враждующие голоса затихли и вдруг превратились в ровный медитативный гул. Круг все сужался, и вот он уже почти что повторял свои собственные шаги, пока не нашел центр спирали — ее сердце.

Там, в маленьком пучке мха, словно в утробе, скрывался зеленый росток. У него было три одинаковые веточки; но только на одной из них зеленел листок.

Здесь рождалось новое Древо.

Мальчик протянул руку, чтобы коснуться единственного нежного листика, и земля, в один миг разверзшись под ногами, поглотила его.

* * *

Скрип был невыносимым: трение пальца о влажное стекло в голове Зиты усиливалось в тысячу раз, и она прижала ладони к ушам, пытаясь ослабить звук.

«ПРИНЕСИ МНЕ», — гласила надпись. Скрип продолжался.

«ПРИНЕСИ МНЕ ТРИ ВЕЩИ».

«ПРИНЕСИ МНЕ ТРИ ВЕЩИ К ПОЛУНОЧИ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ДНЕЙ».

— Что? — прохрипела Зита в ужасе. — Что принести?

В самом низу зеркала осталось место лишь для двух слов: «ОРЛИНОЕ ПЕРО».

Стекло снова стало ясным. Слова пропали.

Глава пятая Возвращение в лес. Погоня на Пустыре

— МЫ ДЕЛАЕМ ВСЕ, ЧТО ВОЗМОЖНО, ИСПОЛЬЗУЯ ДОСТУПНЫЕ НАМ ОРУДИЯ. РАБОЧИЕ ГОВОРЯТ, ЧТО РЕКОНСТРУКЦИЯ ЗАЙМЕТ ЕЩЕ ЛИШЬ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ, НО Я ПОВЕРЮ В ЭТО, КОГДА МЫ ПОЛУЧИМ РЕЗУЛЬТАТ. — Голос с подобным тембром и интонациями мог исходить от одного-единственного вида существ — кротов Подлесья. Прю с трудом сдерживала радость от того, что слышит его снова. К тому же деспотический режим Денниса Узурпатора давно отошел в прошлое, и общество, которое теперь строили кроты, казалось исключительно мирным и справедливым, и именно Прю помогла этому случиться. Она чувствовала, что внесла свою лепту в благополучие удивительной подземной цивилизации.

Сивилла Гвендолин, которая считалась неофициальной королевой Подлесья, рассказывала о продолжающейся реконструкции, которая требовалась для возвращения былого блеска великому городу кротов, превратившемуся в руины во время Великой осады, когда Деннис был свергнут с престола. Стены отстроили заново, и целые кварталы зданий, разрушенных потоком огненных стрел, находились теперь в процессе восстановления. Сам форт Клыккк, по словам Гвендолин, предполагалось переделать в городской парк и место публичных собраний — его уже переименовали в форт Прюртимус в честь трех спасителей города.

— ГОВОРЯТ, С ВЕРШИНЫ ОТКРЫВАЕТСЯ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ВИД, — усмехнулась сивилла; кроты Подлесья были, конечно же, абсолютно слепы.

Прю и Эсбена приняли здесь с большой помпой: в конце концов, именно Эсбен восстановил огромный подземный город в прошлый раз, после разрушений Семиопустошенческой войны (жизнь кротов Подлесья, похоже, проходила в постоянной смене периодов войны и мира). Возвращение медведя было встречено ликованием, которое полагалось как минимум национальному герою. Впрочем, теперь он помогал восстановить особо сложный подвесной мост, а Гвендолин провела для Прю экскурсию по уставленному строительными лесами городу.

— Жалко, что мы не сможем остаться на открытие, — сказала Прю. — Уверена, праздник будет грандиозный.

— О ДА, — подтвердила Гвендолин. — НО В ПРЕДЕЛАХ РАЗУМНОГО. В НАШЕМ ПОЛОЖЕНИИ СЛЕДУЕТ ПОМНИТЬ, ЧТО МЫ МОЖЕМ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ, — она сделала паузу, как будто оглядывая окрестности с балюстрады, на которой стояла — чуть ниже уровня глаз Прю. — ОДНАКО У ВАС ЕСТЬ БОЛЕЕ ВАЖНЫЕ ОБЯЗАННОСТИ.

— Да, — кивнула Прю.

— НАДЕЮСЬ, ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ДЕЛАЕТЕ. — Гвендолин повернулась лицом к той части города, где Эсбен, возвышаясь над своими коллегами-инженерами, держал подвесные канаты моста, пока кроты у его ног деловито возводили башни-близнецы, призванные поддерживать проезжую часть.

— У нас есть план, — заверила Прю. — Вроде бы.

Но лишь позже, на следующий день, уже простившись с кротами, Эсбен и Прю начали возиться с запутанным клубком своего грандиозного замысла. Они как раз подошли к длинному темному ходу, который должен был привести их к тому, что кроты называли Вышним миром. Привела их Гвендолин.

— Я предпочел бы больше этого не делать, — сказал Эсбен в заключение долгой речи о насилии и своем крайне брезгливом к нему отношении. Как выяснилось, нападение на Дарлу было первым и единственным разом, когда он использовал свои крюки во вред другому существу. Кроты создали их для помощи ему и всем вокруг него, а не во имя жестокости.