Империя должна озвереть. «Военная операция» как кейс практического применения имперской идеологии

«Теперь, когда героической борьбой финляндского народа и усилиями Красной армии СССР ликвидируется опаснейший очаг войны, созданный у границ Советского Союза прежней плутократической властью в Финляндии в угоду империалистическим державам…»

Произошло же совершенно обратное: финны встали на защиту своей страны, невзирая на классовую принадлежность и гнёт «плутократической власти».

Спустя десятилетия та же история почти буквально повторилась в Украине.

Идеологема фактического раздела сфер влияния между большими игроками при игнорировании интересов «малых стран»  — тоже оттуда, из 1939-го. В этой идеологической логике Украина — сфера влияния России. А концепция Путина — украинцы и россияне как один народ — предполагала, что у Украины в том виде, в каком она сложилась, нет права на субъектность и суверенитет.

Фото: Игорь Селиванов / специально для «Новой газеты»

Мнимая «денацификация» обернулась фактической деукраинизацией на основе имперского нарратива.

Идея империи, подкреплённая идеологемой «Русского мира», отчасти совпадающего с «канонической территорией православной церкви», из умозрительной конструкции превратилась в практический инструмент ещё со времён квазилегальной инкорпорации Крыма в состав России. И конечно, имплементация идеи империи неизменно предполагает наличие внутренних и внешних врагов, которых надо подавлять:

на внутреннем фронте — как, по определению Путина, «национал-предателей» и «пятую колонну»,

на внешнем — как супостатов, которые намерены на нас напасть, после чего у нас не остаётся иного выбора, как атаковать первыми, чтобы «освободить» своих братьев от чуждого им гнёта.

Поскольку в российском массовом обыденном сознании справедливость навсегда связана с победой над нацизмом, а враг у ворот — это обязательно НАТО и США, на выходе получается:

Запад «руками славян», то есть украинцев, формирует АнтиРоссию и пытается уничтожить Российскую Федерацию.

При этом «славяне» — все как один неонацисты, поэтому корректным считается оценивать «спецоперацию» как своего рода продолжение Великой Отечественной войны.

Фото: Игорь Селиванов / специально для «Новой газеты»

История — едва ли не главное поле битвы Путина с Западом, атаковавшим Россию. Угрозы, исходящие оттуда, носят культурный и исторический характер.

Поэтому история, культура, информация и образование — поле битвы с Западом.

А разные придворные «исторические общества», Министерство культуры, Роскомнадзор, Министерство науки и Министерство просвещения, не говоря уже о Московском патриархате РПЦ, — в полном смысле слова силовые ведомства, чья задача — купировать угрозы и повергать внутренних и внешних врагов в сферах своей ответственности. Об этом, например, незадолго до «военной операции», получая награду от Путина, прямо сказал митрополит Иларион: «В последние годы мы всё больше ощущаем себя неким подобием оборонного ведомства, потому что нам приходится оборонять священные рубежи нашей церкви».

Ярмарка угроз

Широкая распродажа оптом и в розницу разнообразных угроз — важнейший элемент идеологической техники, вершина которой — тезис о том, что у Путина «не было другого выхода», как начать упреждающую нападение врага «операцию» против «неонацистов».

Постоянная западная/американская угроза является одним из элементов российской идеологии и пропаганды, направленной на внутреннюю аудиторию. Конечно, в периоды конфронтации с Западом акцент на этом усиливается. В периоды либерализации (эпохи Горбачёва и Ельцина; в некоторой степени — время президентства Медведева) он ослабевает.

Продажа угроз населению позволяет убедить людей в правильности антизападной и изоляционистской политики Кремля.

Кроме того, во внутренней управленческой иерархии структуры, отвечающие за ликвидацию угроз, продают их высшему руководству, чтобы получить больше бюджетных денег для своих органов (механика описана в работах Симона Кордонского).

В условиях политического режима, предполагающего тотальное присутствие государства в политике, экономике и культуре, общество становится колонией государства. Государство не просто навязывает обществу идеи и мнения, оно формирует официальный дискурс, которого следует придерживаться. Если, например, государственные органы запрещают использование слов «война», «нападение», «вторжение» и применяют санкции за их использование, предписывая пользоваться исключительно термином «военная операция», — это не просто авторитарно навязываемый идеологический диалект, а предписание, свойственное тоталитарной системе.

Фото: Игорь Селиванов / специально для «Новой газеты»