Империя должна умереть

Однако, успокоившись, Герасимов забывает про группу молодых радикалов, отколовшихся от эсеров, когда те собирались отказаться от террора, — это так называемые максималисты. Они не поддерживают отношений с эсерами, и уж конечно, не делятся своими планами с Азефом. Лидер максималистов — Михаил Соколов по кличке Медведь, и именно он придумывает операцию по подрыву дачи Столыпина на Аптекарском острове.

Казнь Савинкова в Севастополе между тем отменяется. Дату суда переносят, потому что одному из подсудимых всего 16 лет. Савинкову удается сбежать из-под ареста — ему помогает сочувствующий охранник. Он пробирается в Гейдельберг, где живет тяжело больной Михаил Гоц. Идеолог эсеров расстроен взрывом на Аптекарском острове.

Во-первых, считает Гоц, покушение очень плохо подготовлено — на даче Столыпина часто проходят заседания кабинета министров, а террористы выбрали день, когда там не было членов правительства. Кроме того, лидер партии переживает из-за большого числа жертв среди мирного населения. Правда, по его мнению, взрыв дачи Столыпина — единственный ответ на разгон Думы, поэтому не стоит осуждать максималистов. Тем более что у Боевой организации эсеров никаких успехов нет вообще. «Разве вы не видите, что Боевая организация в параличе?» — говорит парализованный Михаил Гоц.

Он предлагает Савинкову изменить подход к террору — начать применять новейшие научные изобретения. Гоц хочет отказаться от использования террористов-смертников — в пользу взрывных устройств с дистанционным управлением, которые позволили бы убивать только избранную жертву, сохраняя жизнь и случайным прохожим, и самим боевикам. А пока такая технология не изобретена — надо воздержаться от терактов.

Савинков уезжает во Францию, а Гоц спустя несколько недель умирает. Операция на спинном мозге прошла неудачно.

Впрочем, несмотря на разочарование Гоца и Савинкова, дело их популярно как никогда. У Боевой организации эсеров больше нет никакой монополии на террор. Еще пару лет назад все громкие теракты в империи были делом рук Азефа и компании, но теперь никакая централизованная организация для политических убийств не нужна — это скорее популярная идеология, вирус, который распространяется сам по себе. По всей стране происходят покушения на госчиновников, которые осуществляют молодые люди, никогда в жизни не видевшие ни Гоца, ни Азефа — но они им и не нужны. Они вдохновлены примером легендарных террористов — убийц Сипягина и Плеве и лозунгом «В борьбе обретешь ты право свое». Почти одновременно со взрывом на Аптекарском острове происходит еще несколько терактов.

Сначала в Петергофе, на глазах многочисленной публики, террорист стреляет в генерал-майора Сергея Козлова. Убийцу хватают, во время допроса оказывается, что он уверен, что стрелял в Трепова. Потом, на следующий день после покушения на Столыпина, на вокзале в Петергофе убивают полковника Георгия Мина, командира Семеновского полка, отличившегося при подавлении декабрьского восстания в Москве. В тот же день в Петергофе совершено нападение на генерала Стааля (он остается жив) — и снова по ошибке, его тоже принимают за Трепова. Всего же с января по июнь 1906 года в разных точках России происходит 37 покушений на крупных госчиновников, и дальше число громких политических убийств только растет — в конце года, например, будет застрелен куратор Союза русского народа, градоначальник Петербурга Владимир фон дер Лауниц. Убийца покончит с собой на месте — и его заспиртованная голова будет выставлена на всеобщее обозрение. Впрочем, это так и не поможет опознать анонимного террориста.

Диктатор в опале

На Трепова эти преступления производят очень сильное впечатление. В начале 1905 года он довольно легко перенес покушение — но смерть постороннего человека, убитого по ошибке вместо него, повергает Трепова в ужас. Его главный кошмар — что он не сможет уберечь жизнь императора. Тем более что Николай II все меньше прислушивается к его советам — Трепов проиграл Столыпину, тот не только занимает его место в Зимнем дворце, но и отбирает его лавры эффективного управленца, который умеет найти выход из любой ситуации.

Отсутствие каких-либо массовых выступлений после роспуска Думы доказывает Николаю II, что Столыпин был прав, а Трепов просто паникер. Но дворцовый комендант считает нарастающее число терактов доказательством того, что болезнь только загнана внутрь и рано или поздно себя проявит. По мнению Трепова, отказавшись собрать правительство парламентского большинства и вернувшись на путь самодержавия, Николай II подвергает себя чудовищному риску, который рано или поздно будет стоить ему жизни.