Империя должна умереть

Шаляпин не в курсе, что у хора Мариинского театра конфликт с дирекцией императорских театров и лично Владимиром Теляковским, который отказывается повышать им зарплату. Хористы обращаются с просьбой к самому императору. Когда спектакль заканчивается, Шаляпин собирается уже уходить за кулисы, но из зала кричат: «Гимн! Гимн!» Хористы начинают петь «Боже, царя храни!» и падают на колени. Шаляпину неудобно стоять на сцене одному — и он тоже припадает на одно колено. Замысел хора удается — жалованье повышают. Шаляпин уезжает на гастроли и только через два дня в Монте-Карло узнает о скандале. Газеты пишут, что это Шаляпин предложил всем артистам встать на колени, публикуют выдуманные интервью с ним, будто бы он поддался патриотическому чувству и решил заодно попросить царя простить его лучшего друга Максима Горького. Даже близкие друзья осуждают Шаляпина. Сам Горький возмущен тем, что Шаляпин «прикрывает им свою подлость». Принципиальный Валентин Серов присылает несколько газетных публикаций с припиской «Постыдился бы». Плеханов отправляет Шаляпину ранее подаренный портрет с припиской «Возвращаю за ненадобностью».

Шаляпин в ужасе. Он пишет, что не хочет возвращаться в Россию: «Жизнь среди русской интеллигенции в последнее время становится просто невозможной, всякая личность, носящая жилет и галстук, уже считает себя интеллигентом и судит и рядит как ей угодно»; он считает, что его могут убить «идиоты и фанатики», что к нему относятся как к «изменнику Азефу». Только через полгода Шаляпин отваживается написать Горькому и попытаться оправдаться. После чего едет на Капри — встретившись, они обнимаются и долго плачут.

Дерзостное неуважение к власти

В марте 1912 года в Париж приходит известие, что против Дмитрия Мережковского возбуждено уголовное дело. Чтобы выяснить подробности, Гиппиус с мужем собираются в Россию. В последние годы они регулярно курсируют между Парижем и Петербургом и всякий раз боятся ехать на родину — особенно их пугает сестра Гиппиус Татьяна, которая считает, что их могут арестовать за знакомство с Савинковым. У Мережковского, впрочем, есть и другие основания беспокоиться: еще в 1910 году саратовский епископ Гермоген, покровитель Илиодора и Распутина, призвал отлучить Мережковского от церкви. Сегодня это может обернуться куда более плачевно, чем отлучение Толстого 10 лет назад.

В марте 1912-го на границе неприятности действительно случаются: жандарм конфискует у писателя часть рукописи его нового романа «Александр I».

В Петербурге их встречает Философов — а также агенты полиции, которые должны за ними следить. Вскоре выясняется, что проблемы у Мережковского из-за его старого романа «Павел I». Он был напечатан в 1908 году, и тираж был сразу конфискован. Теперь дело дошло до суда: Мережковский обвиняется по статье 128 Уголовного кодекса («дерзостное неуважение к верховной власти»). Это грозит минимум годом крепости, оправданий не бывает. Издатель Михаил Пирожков уже арестован и ждет суда.

Пробыв в Петербурге пять дней, Мережковские уезжают за границу — и уже из Парижа Дмитрий телеграфирует прокурору, что вовсе не скрывается и готов явиться к следователю по прибытии. Гиппиус тоже думает, что рассмотрение дела лучше затянуть — а там, может, и рассосется. Она уверена, что мужу «нельзя садиться в крепость», а Философов считает иначе, он остается в России и считает, что «удрать от ответственности» — это позорное «спасание животишек»: «Куда же годны все эти риторики о революции, когда за слова свои не желают отвечать?»[104]

В Париже Мережковский старается не встречаться с Савинковым, потому что знает, что за ними следят. Гиппиус идет в гости к друзьям-эсерам одна. Они долго спорят — она защищает мужа перед всеми, но чувствует страшный стыд.

В мае они возвращаются обратно — Гиппиус рассчитывает, что дело удастся замять. И действительно, в Петербурге Мережковского вызывает к себе для частного разговора министр юстиции Иван Щегловитов. После этого на суде обвинения снимают за отсутствием состава преступления. Отношения с Философовым продолжаются — они с Гиппиус обсуждают, что, может быть, им стоит «развестись» (Философова все больше раздражает Мережковский в быту). Но все же решают попробовать и дальше жить вместе.

Победа и унижение Столыпина

Весь 1910 год иеромонах Илиодор чувствует себя в Царицыне совершенно вольготно. Он так запугал саратовского губернатора Татищева, что тот еще летом 1910-го все бросил и уехал в имение жены под Самарой. В декабре ему назначают преемника, а Столыпин решает навести порядок и в Царицыне.