Империя должна умереть

Витте вспоминает, что в этот день император и императрица едут в гости в открытой коляске и проезжают мимо его дома на Каменноостровском проспекте. Председатель комитета министров выглядывает в окно — и император, поравнявшись с домом, тоже поворачивается в сторону опального министра. «У него было выражение и осанка весьма победоносные, — вспоминает Витте. — Очевидно, произошедшему он не придавал никакого бедственного значения в смысле бедственном для России».

Каждый министр по-своему пытается завоевать расположение воюющего императора. Глава МВД Плеве приказывает немедленно организовать патриотические митинги по всей стране. А военный министр Куропаткин, давно заметивший, что он уже не в фаворе, идет ва-банк и обиженно просит уволить его — и отправить на фронт. «Как это ни странно, но в этом отношении вы, пожалуй, правы», — отвечает Николай II, который всегда больше прислушивается к советчикам, не занимающим никаких государственных постов. Во всех чиновниках он видит соперников, претендующих на часть его личной царской власти.

Витте вспоминает, что патриотические митинги Плеве не пользовались популярностью. Тем не менее Плеве остается самым влиятельным чиновником в стране. «Алексей Николаевич, вы внутреннее положение России не знаете. Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война», — так, по воспоминаниям Витте, говорит Плеве уволенному Куропаткину (по другим свидетельствам, Плеве даже произносит слово «войнишка»). По воспоминаниям одного из подчиненных Плеве, однажды на совещании в МВД министр обрушился на своего зама Лопухина, который усомнился в благоприятном исходе войны: «Неужели для вас не ясна следующая арифметическая задача: что больше, пятьдесят или полтораста миллионов населения?»

Неизвестно, произносил ли Плеве словосочетание «маленькая победоносная война», но эта фраза надолго станет определяющей в российской политике. Не исключено, что Витте это и вовсе выдумал — потому что впервые в печати она появится уже после смерти Плеве. Впрочем, хотя с японской «маленькой и победоносной» ничего и не получилось, последователи Плеве вновь и вновь будут пробовать разыграть тот же сценарий в XX и XXI веках.

Макаки, медведи

Русско-японская война становится одним из первых в мировой истории примеров полномасштабного информационного противоборства. Вся международная пресса изо дня в день публикует карикатуры на Николая II и изображения русского медведя, который разбушевался и полез на маленькую Японию. Особенно усердствуют американские СМИ. Никогда прежде американская печать так остро не реагировала на войну, в которой не участвуют США. Но в этом случае симпатии американской аудитории всецело на стороне японцев.

Характер карикатур меняется по ходу военных действий: сначала огромный русский медведь (или осьминог) нападает на маленькую Японию, а потом уже маленький Николай II в костюме борца сумо растерянно пытается противостоять здоровенному японскому сумоисту.

Российская пресса находится в аналогичном патриотическом угаре. Вот пример обычного стишка в сатирическом журнале:

Недоумевает
Богатырь-казак:
Кто так злобно лает?
Нет кругом собак!
Бег сдержал он конский,
Слез с коня, глядит:
То щенок японский,
Нос задрал, визжит!

В российской прессе японцев называют в основном «макаками», причем Витте утверждает, что это сравнение придумал сам император. Поначалу он в резолюциях своей рукой пишет, что «макаки» должны быть разбиты. Это слово подхватывают газеты, в первую очередь те, что существуют на государственные субсидии.

Патриотизмом заражаются даже русские политические эмигранты, живущие в Европе. Павел Милюков вспоминает, что в день, когда в Англию пришли первые телеграммы о нападении японцев на Порт-Артур, он приезжает в Брайтон, в гости к патриарху русской эмиграции, классику анархизма Петру Кропоткину. 61-летний Кропоткин пребывает в страшном волнении и негодовании из-за коварства японцев. «Я ожидал всего, только не этого, — вспоминает удивленный Милюков, — как могло случиться, что противник русской политики и вообще всякой войны оказался безоговорочным русским патриотом?»

Двоевластие

Ура-патриотический фон так силен, что Николай II решает отправить на фронт Куропаткина, которого привечает пресса, назначив его командующим армией. При этом император использует свою излюбленную систему сдержек и противовесов: наместника Алексеева он тоже не увольняет, тот остается главнокомандующим. То есть одновременно во время войны сосуществуют главнокомандующий и командующий армией, полномочия которых распределены очень смутно.