Империя должна умереть

Поражение

21 декабря царь вместе с братом Михаилом едет на поезде в Минск, смотреть новые части, отправляющиеся на Дальний Восток. В поезде он получает известие о том, что Порт-Артур сдан. Этой новости ожидают давно: «Хотя оно и предвиделось, но хотелось верить, что армия выручит крепость. Защитники все герои и сделали более того, что можно было предполагать. На то значит воля Божья!» — пишет царь в дневнике.

Его реакция поражает даже ближайшее окружение. «Новость, которая удручила всех, любящих свое отечество, царем была принята равнодушно, не видно было на нем и тени грусти, — передает дворцовые слухи генеральша Богданович. — Тут же начались рассказы Сахарова (военного министра), его анекдоты, и хохот не переставал. Сахаров умеет забавлять царя. Это ли не печально и не возмутительно! Не дай бог, чтобы это проникло в народ, к недругам».

Через пару дней в столице становятся известны подробности сдачи города. «У его защитников не оставалось снарядов, все больны цингой и тифом, раненых бездна, японские снаряды попадали в госпитали и ранили уже раненых. Мы взорвали форты и суда в порту. Это второй Севастополь и ровно через 50 лет», — так описывает ситуацию великий князь Константин.

В декабре 1904 года все сравнивают Порт-Артур с Севастополем, а японскую войну — с Крымской. На тот момент именно Крымская война была символом позора и унизительного поражения, император Николай I не дожил до конца войны: он умер после провалившегося наступления на Евпаторию (по слухам, покончил с собой). Севастополь же был сдан только через полгода после его смерти. Чрезмерное спокойствие Николая II резко контрастирует с тем, как вел себя его прадед.

Алексей Суворин говорит, что «никогда не думал, что в России может быть революция, но теперь приходится думать, что она возможна». Сам Витте, по его словам, боится весны. Петербургский бомонд обсуждает, что теперь, после падения Порт-Артура, революция просто неизбежна.

Глава 6 В которой в России появляется первый лидер народного протеста — и зовут его Георгий Гапон

Кошмар после Рождества

В Рождество, 25 декабря 1904 года, профсоюз под руководством Гапона устраивает по всей столице елки. Пока дети веселятся, рабочие спорят о том, как помочь коллегам, уволенным с Путиловского завода. Гапоновцами движет не столько желание вернуть работу своим товарищам, сколько боязнь за свою репутацию, если они за них не вступятся. Революционеры постоянно стыдят Гапона и его последователей за бездействие, обвиняют их в работе на деньги режима. Никто не хочет прослыть продажным трусом, и вполне мирные прежде гапоновцы радикализируются.

27 декабря на общем собрании гапоновцы предлагают начать забастовку и написать петицию в поддержку уволенных. «Зубатовцы оправданы теми забастовками, которые затем приняли политическую окраску, — говорит один из рабочих, имея в виду стачку в Одессе, после которой самого Зубатова уволили и сослали. — Зубатовцы оправдали себя, смыли пятно, лежавшее на них. Нас тоже называют провокаторами, мы этой петицией смоем незаслуженное пятно».

Гапон против. Он понимает, что начало всеобщей забастовки станет если не концом организации, то концом его собственной карьеры, ведь настоящего протеста власти ему не простят. Однако выйти из игры амбициозный священник не может, он лидер и должен быть впереди. «Хотите сорвать ставку — срывайте!» — в сердцах говорит он[40]. 3 января 1905 года начинается забастовка на Путиловском заводе, 13 тысяч человек прекращают работу. К рабочим выходит директор завода, предлагает «бросить шутки» и начать переговоры, рабочие отвечают, что переговоры от их лица может вести отец Гапон. Директор говорит, что Гапон «враг рабочих и ведет их к гибели». В ответ один из активистов бросается на него с ножом, директор едва успевает убежать. До этого момента администрация еще готова идти на уступки: восстановить на работе трех рабочих из четырех. Но рабочие не готовы.

У здания завода начинается митинг, Гапон с повозки читает требования (помимо восстановления на работе уволенных): восьмичасовой рабочий день, отмена сверхурочных, улучшение вентиляции в цехах, увеличение зарплаты, легализация профсоюзов.

Вечером Гапону звонит столичный градоначальник Фуллон. Он поговорил с Витте и обещает восстановить всех уволенных рабочих. Но этого уже мало — Гапон уговаривает градоначальника продолжить переговоры и берет с него обещание, что никто не будет арестован.

Переговоры не складываются: директор Путиловского завода отказывается принять требования рабочих. У него нет выбора, он наемный менеджер, акционеры давят на него, требуют, чтобы военные заказы выполнялись без задержек. На акционеров, в свою очередь, давит правительство.

В итоге 5 января к забастовке присоединяются другие заводы — бастует уже 25 тысяч человек.

Выстрел на Неве