Империя Габсбургов

Свадьба, назначенная на май 1770 года, должна была стать самой блестящей в этом блестящем столетии. Французские и австрийские чиновники хлопотали целый год, чтобы согласовать сложные предписания взаимного протокола, но все равно не обошлось без накладок: французский посол, маркиз Дюрфор, так и не попал на свадебный ужин, ему предпочли герцога Альберта, мужа Марии Кристины.

Предварительная церемония состоялась 16 апреля 1770 года. Сначала, на праздничной аудиенции во дворце Хофбург в присутствии всего штата двора при полном параде посол Франции просил руки мадам Антонии и просил ее стать супругой монсеньера дофина Франции. Затем, в придворном театре показали новую комедию Мариво и балет Новера. После этого в Хофбурге прошел торжественный Акт заявления об отказе: эрцгерцогиня отказывалась от всех своих прав на порядок наследования Габсбургов. Позже состоялся большой свадебный бал во дворце Бельведер, где, как свидетельствует история, 6000 гостей в маскарадных костюмах танцевали всю ночь.

В 6 часов вечера 19 апреля 1770 года под сводами венского монастыря августинцев, где венчались родители и сестры невесты, папский нунций монсеньор Висконти совершил брачный обряд «по доверенности» (жениха на церемонии замещал брат невесты Фердинанд). Австрийская эрцгерцогиня соединилась с дофином Франции и обменялась с ним обручальными кольцами. А через два дня, 21 апреля в половине десятого утра, заплаканная четырнадцатилетняя девочка-жена навсегда покинула родное гнездо. О своем муже Мария Антуанетта знала немного, и уж, конечно, она не слышала слов австрийского посла во Франции, графа Мерси, о будущем Людовике XVI: «Похоже, что природа ничего не дала монсеньеру дофину, потому что у него очень ограниченный размер ума». Она стала очередной жертвой большой европейской политики. Ее замужество и общие отпрыски Габсбургов и Бурбонов должны были стать гарантией того, что вражда, которая столетиями длилась между Австрией и Францией, ушла в прошлое окончательно. Наверное, жизнь красивой маленькой девочки не такая уж и большая плата за это. Передача невесты происходила на Рейне, на острове между Германией и Францией. Там поставили роскошные павильоны — золото, росписи, шелковые шпалеры. За деньги пускали посмотреть место, где произойдет церемония передачи невесты. Среди молодых людей, которые проникли на остров, был и молодой Гете. Очевидцы вспоминали, что он, якобы, возмутился: «Как можно на свадебных шпалерах и рисунках изображать свадьбу Медеи и Ясона? Это мерзкое, зловещее бракосочетание, которое в греческой мифологии привело к великой трагедии: закончилось же тем, что она убила собственных детей и на крыльях ненависти улетела от этого Ясона. Как можно? Это же дурная примета». Дурных примет, надо сказать, было предостаточно.

Бракосочетание Марии Антуанетты и Людовика было обставлено с необыкновенной пышностью. 19 мая торжества начались в Версале грандиозным балом, 27 был дан роскошный бал для иностранных послов, а 30 мая по случаю окончания празднеств парижан ожидал грандиозный фейерверк. По какой-то случайности искры от петард попали в хранилище с пиротехникой. Взрывы вызвали панику, обезумевшие люди бросились бежать, на соседних улицах было тоже много народу — там полным ходом шла ярмарка. Кареты давили толпу, люди толкали друг друга и падали в канавы. Погибло 132 человек, около 500 получили ранения. Тела погибших складывали возле церкви Мадлен. Туда же привезут тела Людовика XVI и Марии Антуанетты, только будет это через много лет. Но тогда карета дофины опоздала к началу праздника, и форейторы успели вовремя повернуть лошадей, чтобы избежать давки. В этом ужасном происшествии трудно было не увидеть плохое предзнаменование. Мария Антуанетта проплакала весь вечер, хотя, жалея ее, подробности трагедии скрывали. Одна из придворных дам сказала ей, что в тот день погибло много мошенников. «Но ведь они погибли вместе с честными людьми», — сокрушалась дофина.

Мария Антуанетта написала письмо матери о первом въезде в качестве королевы вместе с королем в Париж. «Последний вторник был для меня праздником, который я никогда не забуду. Наш въезд в Париж. Что тронуло меня больше всего — нежность и волнение бедного люда, который, несмотря на то, что он обременен налогами — она про это слыхала — был счастлив видеть нас. Я не в состоянии описать тебе, дорогая мама, те знаки любви, радости, которые нам при этом выказывались. И прежде чем отправиться в обратный путь, мы приветствовали народ, помахав ему на прощание рукой, что доставило ему большую радость. Как счастливо сложилось, что в нашем положении так легко завоевать дружбу. И все же нет ничего дороже ее — я очень хорошо это почувствовала и никогда не забуду».

Мария Терезия, понимая, что ее дочь совсем не готова к той роли, которую ей пришлось играть, написала ей инструкцию по поведению и требовала, чтобы 21 числа каждого месяца она ее перечитывала.