Империя Греха

На секунду я так сосредотачиваюсь на этом, на его голосе и диапазоне, что на мгновение забываю, что здесь поставлено на карту. Мой мозг отключил все элементы окружающей среды, поэтому все, что я могу чувствовать, это его стройное тело, под чопорным костюмом которого скрыта татуировка воина.

Много мышц, которые я видела в тот день и сейчас ощущаю на фоне мягкости моего живота и груди.

Все во мне такое мягкое, а он такой твердый и большой, что заставляет меня чувствовать себя маленькой. Такой маленькой и ломающейся, но вместо того, чтобы испугаться, моя кожа загорается, и странный вид возбуждения распространяется внутри.

Но это неправильно, не так ли? Меня не должна возбуждать наша разница в размерах. Если уж на то пошло, я должна опасаться этого, должна думать о том, что поставлено на карту.

Как мой ноутбук.

Нокс должен был подойти так близко, чтобы нацелиться на мой ноутбук, который я держу обеими руками и в недосягаемости над головой.

Но он этого не делает.

Вместо этого он проводит языком по раковине моего уха, и я не могу сдержать вспышки удовольствия, которые волнами пробегают по моей чувствительной плоти.

Когда за этим следует его глубокий шепот, я нахожусь на грани чего-то настолько резкого, что у меня перехватывает дыхание.

— Ты не должна стесняться. В конце концов... — он двигает пальцами по моей киске, и я прикусываю язык, подавляя стон. — Я заставил эту киску кровоточить в первый раз.

Черт.

Почему он заставляет акт лишения меня девственности звучать так горячо? Так не должно быть, не тогда, когда я всегда считала это бременем, которое может быть использовано, чтобы выдать меня замуж за первого подходящего мужчину, которого найдет для меня моя семья. Не тогда, когда все, о чем я заботилась, это избавиться от нее. Но когда он произносит эти слова, все звучит еще более извращенно и совершенно ненормально.

— Раздвинь ноги.

Твердый, не подлежащий обсуждению приказ посылает взрыв искр внутри меня.

Ему не нужно раздвигать мои ноги пальцами, потому что они раздвигаются сами собой. Мой разум настроен на всю ту восхитительную авторитарность, которую я почувствовала той ночью, на ту капитуляцию, которую я испытала впервые в жизни.

И это не принудительный тип, когда у меня не было выбора, потому что у меня имелся выбор, у меня была возможность уйти, но я решила этого не делать.

Я решила остаться.

Потому что впервые я не была дочерью опасной семьи или фальшивой Джейн. Была просто я.

Словно он думает о том же, Нокс тянется к моим очкам. Я хочу остановить его, но не могу отпустить ноутбук, и вот он уже снимает их. Не думаю, что он способен увидеть мои глаза в темноте, а если и увидит, то только через контактные линзы. Однако, когда он смотрит на меня, ощущение другое, будто мы вернулись в тот момент.

Где мы были анонимны.

— Раздвинь ноги шире, — приказывает он, и на этот раз мне не приходится сильно раздвигать ноги, поскольку его рука уже на молнии моих брюк.

Он легко стягивает их, а затем просовывает пальцы в мои трусики.

Это толчок, шоковая реакция, от которой моя спина отрывается от пола, а руки становятся потными на ноутбуке. Это не первый раз, когда он прикасается ко мне так интимно, но кажется, что впервые.

— Хм. Кого-то возбудила борьба.

Это снова садизм, но смешанный с туманной похотью.

Или, может, это я.

Он трется своей массивной эрекцией о мой живот, и я замираю, дыхание сбивается.

— Твое маленькое покачивание заставило меня стать чертовски твердым, красавица. Ты позаботишься об этом, не так ли?

Я не понимаю, о чем он говорит, отчасти потому, что его пальцы продолжают касаться моих намокших складок, а отчасти потому, что его эрекция увеличивается с каждой секундой.

Звук его молнии эхом отдается в воздухе, и я задерживаю дыхание, хотя меня переполняют всевозможные ощущения. Даже несмотря на то, что мое сердце вот-вот выпрыгнет туда, где его пальцы на моей киске.

То, как он прикасается ко мне, медленно и твердо, будто он точно знает, что делает и куда ведет. И я беспомощна перед этим, полностью и окончательно поймана в ловушку, из которой не могу выбраться.

Затем что-то происходит.

Его эрекция, которую я чувствовала на своем животе всего несколько секунд назад, сменяется его пальцами, трущимися о мою киску, прикрытую трусиками.

Искры удовольствия превращаются в полноценные вспышки, но это еще не все, потому что он надвигается на мой вход, пока он все еще прикрыт, и по какой-то причине это кажется извращением и вызывает еще большее возбуждение у нас обоих.

— Я хочу трахнуть тебя, — ворчит он, двигаясь, потирая и скользя членом вверх и вниз по моим трусикам. — Я хочу стянуть с тебя одежду твоей поддельной личности и погружаться в твою тугую киску, пока ты не закричишь.

Сделайэто, хочу сказать я.

Просто сделай это уже. С тех пор, как он впервые прикоснулся ко мне, у меня началась ломка, о которой я и не думала.

С тех пор, как я узнала, что такое секс.

И не просто секс с кем-то. Секс с ним и его восхитительно интенсивным доминированием. Обычно я убегала от этого, но с Ноксом я врезалась в это.

Сознательно и подсознательно.