Империя и нация в зеркале исторической памяти: Сборник статей

Ополчение охватывало всех свободных горцев Аварии. Полноправным членом общества мог быть лишь его воин. При этом, конечно, сохранялось деление на простолюдинов ( узден ей) и знать ( хан ов, бек ов), к числу которой относились кланы ( тухум ы) Шамхалов Гидатля и нуцал ов Хунзаха. Основу ополчения составляли союзы неженатой молодежи, реликты которых описаны этнографами [505] . Юноши старше 14 лет проводили зиму и часть весны в большом доме-крепости (авар. гъоркъо рукъ ), пируя и упражняясь в воинском искусстве. Крепости такого рода сохранились до наших дней. Одну из них я своими глазами видел в селе Кванада. У союза был военный предводитель (шах) и сложная внутренняя иерархия. Особенно почетным считался пост глашатая-церемониймейстера (мангуш). В любую минуту горская община могла превратиться в военный отряд, способный сокрушить врага. Понимание общества как войска можно обнаружить в позднесредневековых источниках из Нагорного Дагестана. Бо переводилось на арабский как «войско» (джайш, ‘аскар). Ополчения селений объединялись в конфедерации, а те – в сверхсоюзы и ханства. Похожая военно-политическая иерархия была и у других народов Нагорного Дагестана – андо-цезских, даргинцев, лакцев и лезгин. Она отмечена также у хевсур, пшавов и сванов горной Грузии. [506]

Крупнейшим политическим образованием мусульманского пограничья этого периода было Аварское ханство, представлявшее военно-политический союз конфедераций, управлявшийся старшинами ( чIухIби ) Хунзаха. У соборной мечети Хунзаха проходили сходы ( руккел ) представителей конфедераций ханства. Отношения между Хунзахом и Гидатлем не всегда определяла вражда. Сохранились арабские копии соглашений (араб. иттифак ) между обоими союзами. Одна из них вошла даже в знаменитый сборник Гидатлинских адатов XV—XIX веков. Этот договор закреплял объединение Гидатля и Аварского ханства в единый союз- бо . «Поистине члены Хунзахского бо (джайш) со своим предводителем ( амиру-хум , зд. хан. – В.Б. ) Мухаммед-нуцалом и члены Гидатлинского союза (джайш Хид) согласились объединиться при хорошем и дурном и стать единым союзом (каджайш вахид)». Далее в нем говорилось об объединении правовых сводов ( ‘адат ) хунзахцев и гидатлинцев [507] . Мухаммед-нуцал, при котором было заключено соглашение, приходился отцом Умма-хану и правил в 1735/36–1774 годах. Итак, еще в XVIII веке нуцал и Хочбар вполне могли сойтись на государственный совет «у входа в мечеть». Их пути разошлись позднее, к XIX веку, а песня отразила сразу оба исторических периода, отчего в ней появились некоторые противоречия.

Первоначально гидатлинцев и хунзахцев связывала не только иерархия институтов власти, но и совместные походы. Насилие было направлено не столько внутрь, сколько вовне мусульманского пограничья, в основном на Грузию. Осенью, а чаще в апреле – мае, когда горные перевалы были свободны от снега, молодежь Хунзаха совершала набеги на грузин-христиан. Во главе войска часто шел сам нуцал. Умма-хан дважды разорял Алазань, в 1785 и 1800 годах, а в 1797 году поход на Грузию совершил его брат Гебек [508] . Нуцал рассылал письма в другие конфедерации с приглашением, а порой приказом присоединиться к походу. В конце XVIII века по требованию аварского хана гидатлинцы выставляли ополчение «на собственном их продовольствии» [509] . В одной из грузинских хроник говорится, что, когда владетель Хунзаха совершил набег на Кварельскую крепость, «он взял с собой всех лезгин, живущих по ту и по сю сторону хребта; кто добровольно не пошел, взял силой» [510] . Путь от Хунзаха до Тифлиса, который согласно песне проделал Хочбар на коне Умма-хана, до 60-х годов XIX века шел через Северный Азербайджан (Джар) и занимал пять-шесть дней. Сборы юношей в поход и набег (авар. чабхъен ) стали общим местом песен о военных предводителях:

Как узнаю я, матушка, о начале лета,

Как не по отрядам и войскам ( боял ), поднимающимся в Цор?

Кто дал знать мне, матушка, о приходе весны,

Как не оседланные кони?

Уходят, матушка, войска ( боял ) в Цор.

Неужели, матушка, и мой возлюбленный уйдет?

Седлают, матушка, коней на войну.

Неужели, матушка, и мой дружочек оседлает [коня]? [511]

Так поет девушка-невеста в начале аварской песни «Ополчения ушли в Грузию» (авар. Боял ЦIороре араб ). В записанной Усларом знаменитой песне «О хромом Раджбадине», военном предводителе аварцев из койсубулинского селения Карачи возле Гидатля, Раджбадин обращается к молодежи ополчения со следующей речью: