Империя и воля. Догнать самих себя

Уникальность России состоит вовсе не в «империи наоборот», а в необычайной способности строить великую цивилизацию в крайне неблагоприятных климатических условиях. Русская природно-экологическая ниша — самая холодная и неурожайная из тех, что служили базисами великих цивилизаций мировой истории. Для такой цивилизации, учитывая к тому же ведущий земледельческий уклад ее ядра, нужен был особенный, очень могучий, неунывающий и жизнестойкий народ.

Политику Российской империи и СССР по отношению к русским нельзя оправдать. Отсутствие оправданий этому — вывод из нашего прошлого, который мы обязаны сегодня сами себе предъявить, вывод, на который мы обязаны опираться. Но с другой стороны, извлечение уроков из прошлого не должно затмевать того факта, что русский тип империи предполагал опору на головной народ как на свой оплот. Российская империя всегда держалась на русских, осознавала это и делала упор в своей политической воле на идею служения. Самый жестокий император Петр Великий не жалел не только своих подданных и солдат, он, как известно, не жалел и себя — подавая другим пример труда и служения. Неоправданность и несправедливость сверхэксплуатации русских не означает, что сегодня национальные силы могут впадать в обратную крайность: объявить о «национальном государстве» как режиме русской релаксации.

Время отпуска и всенародных «каникул», который был объявлен Горбачевым и запойно отмечено Ельциным, истекает. Для нас «каникулы», как можно видеть, оборачиваются бедой и вымиранием. Секрет наших успехов в том, что мы неунывающий народ. А жизнь «для себя», замыкание на обывательском уровне бытия вызывает в русских уныние. И в отличие от более ограниченных и плоских народов протестантской Европы для нас такое уныние будет равносильно медленному самоубийству, алкоголическому и наркотическому угасанию.

Русская мощь и воля

Насколько тяжела была сверхэксплуатация русского мужика? Модная сегодня тема, связанная с юбилеем отмены крепостного права, закрыла для нас тот очень важный факт, что русская самодержавная власть, начиная по крайней мере с императора Павла, последовательно шла к крестьянской реформе. Русскому народу послабления и новые возможности для его вольного развития предоставлялись еще задолго до 1861 года. Так, в начале XIX столетия все крестьяне могли свободно заниматься промыслами и торговлей. К примеру, закон, изданный в декабре 1812 года, давал возможность заниматься этими промыслами и торговлей в очень большом масштабе. В том числе предоставлял право на торговлю, «присвоенную купечеству».

И что же вы думаете? Оказывается, наше сверхугнетенное крестьянство за несколько десятилетий существенно потеснило гильдейское купечество. Петербургские купцы того времени жаловались на крестьян: «Собираясь в компании или по их общему названию артелями, приходя на биржу и скупая целым грузом иностранного судна надобные для них товары и разделяя между собой по всем своим лавочкам… здешним купцам великий подрыв и сущее разорения наносят». Приобретать специальные свидетельства, за которые взималась пошлина, было необходимо только при крупной оптовой торговле с оборотом в несколько тысяч рублей. Число таких свидетельств, полученных крестьянами, составляло в 1830 г. 4027, а к 1850 г. возросло до 7 482. Кроме торговли и промыслов, эти свидетельства давали право входить в казенные и частные подряды и откупа. (Крепостные могли получать такие свидетельства с согласия помещика.)

Но особенно ощутимо значение «торгующих крестьян» было в мелкой розничной торговле — это известные афени, коробейники, которых становится как никогда много. Если в Москве в 60-х гг. XVIII в. число торгующих крестьян составляло менее 3 % от торгующей части населения, то в 1845 г. оно достигло 45 %[68]. Все это говорит о том, что еще до отмены крепостного права в России поднимался зажиточный народный слой.

И здесь уместно было бы обратиться к некоторым демографическим цифрам. В конце концов, демография такая вещь, которую трудно «объехать» какими-то риторическими приемами. Посмотрим две диаграммы, подготовленные известным аналитиком В. А. Башлачевым, делавшим доклад в нашем институте.